Что касается министров: алмазы в основном покупало правительство, поэтому его участие в сложившейся ситуации логично.

Когда все поздоровались друг с другом и уселись за стол, начался разговор.

— Для начала позвольте выразить вам сочувствие по поводу того, что вы едва не погибли, Андрей Андреевич, — обратился ко мне министр природных ресурсов — Евдокимов Афанасий Валентинович.

— Благодарю вас, — кивнул я.

— Господин Амато вполне справедливо полагает, что должен получить компенсацию за случившееся, — вступил в разговор Антонов.

— О какой компенсации идёт речь? — поспешил уточнить Львов.

— Было бы справедливо, если бы она соответствовала огромному ущербу, нанесённому мне, — ответил я. — Я чудом выжил, два моих человека серьёзно ранены, несколько моих людей погибло…

— Мы понимаем справедливость вашего требования, господин Амато, — отозвался министр финансов — Ермолов Клавдий Александрович. — Но для начала необходимо решить другой вопрос, для чего мы сюда и прибыли, а именно — для отчуждения компании.

— Мы произвели проверку условий труда на алмазном прииске, — доложил инспектор — Михайлов Константин Леонидович. — И нашли их вопиюще не соответствующими трудовым законам нашей империи. Да и с документацией компании есть кое-какие проблемы. Специалисты ещё занимаются проверкой и анализом некоторой информации, но уже имеющиеся у нас данные служат достаточным основанием для того, чтобы лишить владельца компании прав собственности и передать эти права государству.

Вот как! Сказать, что я был обескуражен — значит, ничего не сказать. Дело принимало весьма любопытный оборот.

Мы обсудили ещё некоторые моменты, после чего попрощались и уехали в гостиницу.

Оставшись наедине с адвокатом, я сказал ему:

— Михаил Алексеевич, если компания отойдёт государству, ведь кто-то должен будет фактически управлять ею, верно?

— Именно так.

— Любопытно…

— Я понимаю, к чему вы клоните, Андрей Андреевич.

Мы обменялись понимающими взглядами.

Михаил Алексеевич Антонов на следующий день повторно встретился с министрами. По возвращению в гостиницу он пересказал мне их разговор.

Адвокат предложил высокопоставленным лицам рассмотреть мою кандидатуру в качестве управляющего горнодобывающей компанией. Если Евдокимов склонялся на нашу сторону, то вот убедить Ермолова оказалось сложнее. Антонов использовал все возможные аргументы в пользу того, что будет огромное количество преимуществ, если управлять компанией от лица государства буду я, но финансовому министру эти аргументы не казались достаточно вескими. Интересно, он уже прикинул, кого можно поставить на эту должность? Если да, будет сложнее, а вот если нет, у меня есть шанс. Что ж, придётся мне вытащить из рукава свой главный козырь.

Я договорился с Ермоловым об ещё одной встрече — за ужином в ресторане.

— Господин Амато, боюсь, я уже всё сказал вашему адвокату… — На лице министра отчётливо проступало нетерпение.

— Прошу вас, не торопитесь с оконтельным решением. — Я отпил воды. — Давайте сделаем заказ и ещё раз всё обсудим.

Я подозвал официанта. Ермолов сделал такой огромный заказ, что им можно было бы пятерых накормить. Я попросил фуа-гра с инжиром, суп с крабом, салат с креветками и бокал вина.

— Клавдий Александрович, я уверен, что мы с вами сможем как-то договориться. Быть может, вы всё-таки найдёте способ удовлетворить мою просьбу… вы знаете, моя благодарность вам будет огромной! — Я многозначительно поглядел на собеседника.

— Может, я и смогу вам помочь… всё зависит от того, насколько огромной будет ваша благодарность.

— Ваши предложения?

Ермолов взял салфетку, вытащил из кармана ручку и начиркал цифры. Я взглянул на них — сумма баснословная.

— Вот видите, Клавдий Александрович, мы с вами смогли прийти к согласию, — улыбнулся я и с аппетитом приступил к восхитительной пахнущим блюдам, принесённым только что официантом.

Я прилетел в Санкт-Петербург спустя несколько дней, когда была улажена часть формальностей. Процесс по лишению Звягинцева права на наследование компании его покойного брата затянется на некоторое время. Но то, что я стану фактическим управляющим компании, можно считать решённым. Конечно, собственником будет империя, но не так уж это и принципиально с учётом того, что я в любом случае буду получать огромные выгоды на своей новой должности.

Увидев меня живым и невредимым, бабушка и мать устроили целое театральное представление со вздохами и причитаниями. Впрочем, как бы я ни отмахивался от того, что назвал «телячьими нежностями», в душе я ощущал глубокое удовлетворение от осознания того, что любим этими людьми, успевшими стать моей семьёй.

Князь сдержанно похлопал меня по плечу. Узнав о том, что я скоро стану фактическим главой крупной горнодобывающей компании, отец взглянул на меня так, что мне без слов стало ясно — он безмерно гордится своим наследником.

Спустя пару дней после моего возвращения домой, когда я сидел в своём кабинете и пил утренний кофе, ко мне постучалась служанка:

— Господин Сальваторе Амато просит вас принять его у себя, Андрей Андреевич.

— Проводи его сюда, — велел я, неприятно удивляясь.

Утро начинается не только с кофе, к сожалению.

Сальваторе вошёл ко мне с гордо поднятой головой и напыщенным взглядом. Мы поприветствовали друг друга.

— Как там поживает моя сестра? — поинтересовался я.

— Замечательно. Анна счастлива, как никогда, — с вызовом ответил родственничек.

— Удивительное дело, — насмешливо отозвался я. — Но если так, я искренне рад за неё. Она приехала с тобой?

— Да, она у вашей матушки.

— Повидаюсь с ней позже. С чем пожаловал, Сальваторе?

— Вы не предложите мне кофе?

— Ах да, конечно…

Я позвал служанку. Сальваторе выдал ей подробную информацию о том, какой кофе он предпочитает.

— Ваша слава бежит впереди вас, Андрей, — начал Сальваторе объяснять причину своего визита издалека. — Вы частенько оказываетесь в центре интереснейших событий империи.

— Уж не знаю, повод ли это радоваться с учётом того, какие это события.

Я немного лукавил. Известность была мне по вкусу. Ян вчера шепнул мне на ухо, что в определённых кругах меня стали называть серым кардиналом дома Амато.

— Тем не менее… вы обладаете немалой властью.

— Так… это уже ближе к делу.

— Я ведь вам теперь не чужой человек…

— Допустим, с этим я бы поспорил, но продолжай.

— Родные обязаны друг другу помогать. — Сальваторе не без нахальства взглянул на меня. — Я хочу построить певческую карьеру, и имею все шансы для этого — с моим-то талантом.

В этот момент вошла служанка с подносом. Поблагодарив, я отпустил её. Сальваторе отпил свой кофе и недовольно поморщился:

— Просил же, только одну ложку сахара.

— Так, продолжим разговор. Ты хочешь петь — причём тут я? — спросил я в лоб.

— Но как же? Вы могли бы мне помочь построить карьеру.

— Я?

— Ну конечно! Уверен, вам это не составит труда. С моим драматическим тенором мне бы солистом Большого театра быть!

Я мысленно схватился за голову: и где Анна откопала этого недоумка?

— С какой стати мне делать это?

— Но как же? — едва не поперхнулся кофе незадачливый певец. — Ведь я с моим голосом мог бы петь лучшие партии Большого театра! И как выиграет от этого вся наша семья!

«Наша семья»! Мне затошнило от пафосного идиотизма, который сочился из всех пор кожи Сальваторе.

Я резко встал, подпирая ладонями стол и отчеканил, глядя на «гения» вокального искусства:

— Значит, так! В семье Амато всяких клоунов, комедиантов и артистов никогда не было и не будет! Выставлять всю нашу семью на позорище, продвигая такого, как ты, я не намерен! Срать я хотел на твой тенор, певец, актёр — это все плебейские профессии, и вы ничем не выше каких-нибудь лакеев. Ты хочешь кривляться на сцене? Иди тогда, разводись с Анной, меняй фамилию — и делай, что хочешь! Но позорить наш дом я тебе не позволю! Уяснил?