— Понимаю…, - вздохнул он, — Но ты безродный перепробуждённый, без колебаний убивший мага высоко сословия.

— И всё?! — я чуть не подскочил.

— И всё, — кивнул он.

«Сука!», — хотелось ударить кулаком по столу, но я снова сдержался.

Убогое, тупое, блядское положение бесправного ничтожества!

Бесит! Бесит-беси-бесит! Как же, сука…

«Бесит»

— Аргх! — я сжал челюсть и невольно склонился над столом.

— М? Что такое?

— Голова… от этого всего уже болит.

— Понимаю…, - вздохнул он, — У меня тоже. Я вообще не хочу здесь находиться. Пива бы…

Я пришёл в себя и снова с недоумением смотрел на толстяка.

— Что-ж, ладно. Надевая кольца, ты автоматически соглашаешься на ментальную проверку.

— А если не хочу?

— Застрянешь здесь надолго, и ответ из тебя будут доставать обычными методами. Ну а если не получится… то сознание вывернут уже насильно.

Естественно, я был согласен. Во-первых — скрывать нечего. Во-вторых — я затрахался уже здесь сидеть!

Мне протянули три великоватых кольца, которые я без раздумий надел и принялся ждать дознавателя. Через какое-то время кристаллы на них по очереди загорелись: сначала красный, потом белый, а затем…

— Странно, — хмыкнул мужик, — Кольцо души не работает. Опять сломалось, что ли…, - он почесал затылок, — Ёмаё, да что за напасть-то.

В общем, одно кольцо не заработало, так что мне оставалось лишь рассчитывать на «разум» и «тело».

Мне снова задали всё те же вопросы: уточнили отношение к убитому, дальнейшие планы, настроение и вообще всё, чтобы составить мой полный личностный портрет. И лишь только ряд задолбавших вопросов прекратился, я впервые за всё время смог вздохнуть.

— Ну, ты не лжёшь, — закивал мужик, — Оба кольца это подтвердили.

— Вху-у-ух…, - едва не растекаюсь по столу, — И что дальше?

— Ты возвращаешься в камеру, а я докладываю кому-нибудь важному и злому.

— Когда меня отпустят-то?! — снова напрягся.

— Не знаю. Ты так долго сидишь, потому что собирали сведения, доказывающие твою невиновность. Ну а я тут просто жандарм, отвечающий за допросы, так что слишком многого не знаю. Но наверное… м-м-м… скоро. Не вижу причин тебя удерживать. Но я это я, а они — не я. В общем, возвращайся в камеру и жди. Ответ придёт быстро.

— Да чёрт! — вскинул я руки, которые очень скоро вновь заковали.

Через пять минут я снова сидел в одиночной камере. Описывать её, думаю, не стоит — обычная комната с каменными стенами, твёрдой кроватью, столом, стулом и пресловутой качающейся лампой!

Аргх, она меня с ума сведёт!

— Боже, да за что?… — я схватился за лицо и упал на кровать, — Ну где моя благодарность, суки-и-и-и-и-и-и…

А нет её, благодарности. Не в том мире, куда я приехал, и от которого ожидал магических приключений. Не в том…

И это печально. Мои розовые очки слетели ещё дальше. Знаете, целые сутки в тухлой, тёмной и ужасно тесной камере наводят на некоторые мысли. Например, что мир не так уж и красочен. Или что удача — это не про меня.

Последнее, что я представлял, когда грезил о магии — целые сутки бесполезного допроса в деле, где я не виноват. Где я не то что «не виноват», а где я, твою мать, должен получить награду!

— Блядство, сифилис и проказа! — выругался я.

Что-ж, делать нечего. Эстер вряд ли меня будет вытаскивать отсюда, так что придётся смирненько ждать милости высших слоёв общества и читать законы Королевства.

Опять.

Ну, хоть целители меня подлатали, и на том спасибо.

«Чё-ё-ё-ёрт», — живот урчал несмотря на недавнюю кормёжку, — «Жрать хочу…»

А жизнь не такая и ужасная! Я думал придётся просидеть ещё минимум сутки, а ко мне пришли через пару часов и снова увели. И на сей раз не в допросную! Вау! Чудеса да и только!

Меня заковали в наручники и повели по длинному коридору. Коридор, в традициях всего основного здания, был таким же тесным, тёмным и освещённым дебильными лампами. Однако в отличие от всех прошлых таких походов, повели меня намного дальше. Намно-о-о-ого. Такое ощущение, что сразу на выход.

Так оно почти и оказалось.

Меня вывели из «каменной темницы» во что-то более цивилизованное и повели по залу ожидания, где сидели и обычные гражданские. Вот мы проходим метр, два, три… идём мимо симпатичных сидений, мимо окон, где властвовали консультанты, мимо заключённых, просящих родственников ему помочь… идём, идём и практически доходим до комнаты заместителя начальника, как…

— Марк! — вскрикнула Алиса.

— М? — я сначала не поверил ушам, — А… Алиса?! Что ты здесь делаешь?! — я заулыбался, а мою грудь стянуло в радостной эмоции.

Ненадолго.

— Алиса, откуда ты… узнала…

Рядом с девушкой, я бы даже сказал, ближе чем необходимо, сидел белобрысый парень старше нас. В дорогой одежде, с уверенным взглядом и объективно красивым лицом.

«К-кто это? Брат? Так непохожи…», — из-за размышлений я даже не услышал, что она мне говорила, — «Чёрт… кто это?!»

Рассмотреть получше не дали — меня насильно затолкали в кабинет.

Ладно, потом выясню кто это и что он здесь делал. Сейчас на кону моя свобода, так что, наверное, лучше думать именно о ней.

— Ну я же говорил, — толстый мужичок заполнял какие-то бумажки, — Скоро отпустят.

Знаете… я даже рад его видеть. Он приятный.

— Присаживайся, — он жестом указал на стул.

Сопровождающий вышел и оставил нас вдвоём в просторном, кое-то веки не гнетущем кабинете. Противоположность тех каземат, где меня допрашивали.

— Так, это снимем. Больше не понадобится, — он снял с меня наручники и закинул их в шкафчик.

— К-как больше не… меня выпускают?!

— Ага. Ты признан невиновным.

— Ес! Е-е-е-с! Ура! Ну наконец!

— Да, вышло всё даже быстрее, чем ожидалось. Не без меня, моей лени и моего желания попить пива, конечно же.

— Спасибо! Большое спасибо! Я так задолбался сидеть ни за что!

Я давил лыбу во всю харю и едва сдерживался, чтобы не пожать руку мужику.

— Понимаю…, - вздохнул он, — Ты свободен, твои личные вещи выдадут в кабинете напротив. Тут ты по другому поводу.

И ведь точно. Рано радоваться.

— Ты был признан не только невиновным по делу об убийстве высшего сословия, но и признан спасителем группы детей, причисленных к Великой Столичной Школе. То есть, очень важных детей.

Я напрягся и перестал улыбаться.

Не только потому, что у меня вновь возникло ощущение «неправильности», но и потому, что мужик к чему-то ведёт.

— В чём-то подвох, да?

— Увы, — кивает он, — У тебя есть выбор, Маркус. Либо мы объявляем, что людей спас именно ты, и все вокруг об этом узнают, либо же мы замалчиваем и просто с миром тебя отпускаем.

Чёрт… чёрт-чёрт!

Мне не нравится этот выбор. Жопой чую, он не настолько очевидный, как могло показаться!

Естественно, первое, что приходит на ум — соглашаться. Меня ведь наградят! Все будут знать, что я герой! И я этого заслуживаю. Ведь это именно я обо всём догадался и рискнул жизнью, я впервые убил человека и я едва не подох!

Только вот…

— И… тут же всё очевидно, разве нет? — во рту пересохло, — Почему вообще есть выбор отказаться?

— Нападение было совершенно террористической организацией. Объявляем тебя спасителем — сообщаем, кто сорвал операцию, — он сложил руки и посмотрел мне в глаза, — И сейчас ты либо просто уходишь, либо получаешь славу, которую заслуживаешь, но навлекаешь на себя гнев опаснейших людей.

— Да твою-ж мать…, - я сжал кулаки, — Чёрт! Да почему всё вышло именно так?!

— Я понимаю твоё разочарование, Маркус. Понимаю, что хочется получить награду. В конце концов, у тебя ужасное положение. Ты — безродный перепробуждённый, и это… клеймо. Тебя ждёт тяжёлая жизнь, особенно в таком возрасте. И если ты согласишься на награду, на тебя обратят внимание очень важные люди, в числе которых и родители спасённых детей. Безродный перепробуждённый — то, на что всегда смотрят, что всегда презирают и то, отчего невероятно трудно избавиться. Но ты… можешь это подправить, если согласишься на награду.