— Ну аллилуйя! — я вскинул руками и тоже поднялся, — А то я уже было подумал, что из вас всё клешнями придётся вытас… стоп, королевский дворец?!

— Ну да. Именно туда.

— Погоди-погоди, в этой стране все вот настолько гниды? Вот прямо под корень?

— Ну получается под корень, — пожал он плечами, — Я не буду тебе ничего рассказывать — мне лень, да и не имеет смысла, ибо тебе и так ровно то же и скажут. И даже больше. Так что, располагайся, отдыхай. И найди себе штаны, ей богу!

Я просканировал интуицией наш диалог с Аргусом и не заметил в нём никакого подвоха. Я вздохнул. Действительно ничего не оставалось, кроме как ждать.

Значит, просто ждать. Просто отдыхать.

Слава Богам!

Сначала инцидент с Энтропией, затем допрос, затем сражение с Теодором, морфизм вообще в другое существо и битва с двадцатью культистами. И будто этого мне было мало, как я ещё потерял полбедра, в ужасе бежал от магов пространства и чуть не родил от напряжения перед глазастой девушкой.

Естественно я устал! Я охереть как устал! Меня ноги едва держат! Единственная причина, почему я до сих пор держался бодрячком — постоянная подпитка магией. Сейчас же тело накрыл откат, и я превратился в овоща на потеху Аргусу.

Впрочем, так тоже хорошо. Я не против, главное что дадут отдохнуть.

Да ведь? Дадут?

Увы…

Нет.

Всё началось сразу же после ухода военных. Прошло несколько минут, я надел штаны обратно, чуть оклемался и присел на диван в зале. Аргус предложил кофе или чай на выбор, я ответил "Чай" и уже пошёл на кухню пить ароматный напиток как вдруг заметил открытую дверь в спальню.

У старика была однокомнатная квартира, и спальная находилась прямо напротив зала. Дверь была нараспашку, и моё улучшенное элементом воды и жизни зрение без проблем могло различить, что там внутри.

Я сразу же заметил комод возле кровати, а на нём — рамку с фотографией. Изображение было отчётливо различимо. Посмотрел на фото, вгляделся, и…

Сердце вновь защемило.

— Эй… эй, Аргус…

— Что?

— Что там за фотография? — я указал в его комнату.

Старику вышел с кухни, посмотрел в сторону моего пальца и сказал:

— Ах, это…

Он притих, а в его голосе почувствовалась… печаль воспоминаний?

— Ладно, раз уж ты увидел…, - вздохнул он, — Это мой сын.

— Можно посмотреть? — я всё ещё не мог поверить в чувство, возникшее у меня на сердце.

— Валяй.

Я быстрым шагом сорвался в комнату и схватил рамку.

Это был парень с рыжими волосами персикового оттенка и голубыми глазами. Чем-то он действительно напоминал Аргуса. Он стоял с кислой миной, будто его полчаса уговаривали сфотографироваться и только сейчас он сдался и встал перед камерой.

Снизу было две подписи:

«Вот он, лучший ученик Великой Школы!» — было написано обычным почерком.

«И самый красивый!» — было написано аккуратным, определённо женским почерком.

Это был молодой парень, и он действительно был в форме Школы. В форме дисциплинарного комитета, если точнее.

«Ч-что это…», — я тяжело задышал. — «Твою мать… да ну нет…», — всё ставало на свои места, — «Да ну нет… только… да не-е-ет»

При виде этого парня я чувствовал такую же теплоту, что и от фотографии в кармане, хотя ничем кроме забавной кислой мины он не выделялся. Он не улыбался, как та девушка, он не держал ребёнка, он не источал теплоту и заботу. Нет. Единственное, что по нему можно было понять — он искренне любил человека за камерой, ибо очевидно, что на фото он согласился только ради него.

Но даже так…

Сука, почему у меня опять ломит сердце? Почему опять покалывает лицо из-за подступающих слёз?

— Что с тобой? — Аргус заметил мою спешку.

— Что с твоим сыном? Где он сейчас?..

— Умер, — с грустной улыбкой сказал старик, глядя на фотографию, — Очень давно.

"Твою мать…", — я не верил, — "Твою мать, твою мать!"

— К-как его звали? — спросил я дрожащим голосом.

— Это уже неважно.

— Как его звали?! — я повысил тон.

— Есть вещи, которые я не собираюсь тебе говорить, как бы ты ни орал! Имя моего сына — одно из них.

"Не может быть…", — я отдал ему рамку и полез в карман штанов, — "Этого просто не может быть…"

— Аругс, ты ведь соврал, когда сказал, что безродный? У тебя ведь есть фамилия, так ведь?! Она у тебя есть, но ты никому её не сообщаешь, верно?!

— Ч-что ты…

Я достал фотографию женщины и протянул старику.

— Ты узнаешь кто это?! — спросил я дрожащим голосом, — Ты знаешь это женщину?!

Старик взял фото. Его глаза раскрылись от шока.

— Ну же! Ответь! Ты должен знать кто это!

— Откуда…, - не веря пробормотал он, — Откуда у тебя это фото? Маркус, откуда ты его взял?!

— Кто это?! — едва не крикнул я, — Аргус, кто на нём?!

— Это…, - он посмотрел сначала на девушку с ребёнком в руках, а затем медленно перевёл взгляд на меня, — Это возлюбленная моего сына. Его жена.

Да… теперь всё встало на места. Как я не додумался раньше?

— Твоего сына ведь зовут Кайрус, да? Кайрус Рейвиль, король проклятий?

Аргус не был идиотом. Он тоже всё прекрасно понял.

Все части пазла сложились. И у него, и у меня. Словно множество разных дорог в голове сомкнулись в едином финале.

— И в семье у вас принято называть мужчин именем, оканчивающимся на «ус»?

— Да, Маркус…, - отстранённо закивал Аргус, — Так и есть.

Он замолчал. Я тоже.

Мы оба смотрели на портреты двух людей с персиковыми волосами.

— И сына Кайруса звали Маркус, — прошептал старик, — У него были такие же голубые глаза, как и у нас. Такое же утончённые аристократичное лицо, под стать положению нашего рода, — он поднял на меня взгляд, — Только вот…

Я посмотрел в ответ.

Да… несмотря на сложившуюся картину, на многое просто не было ответа.

— Ребёнок Кайруса и Эвелин умер сорок лет назад вместе с матерью, — говорил он тихим хриплым уставшим голосом, — На тот момент ему уже было шестнадцать, и если бы он выжил, то был бы взрослым мужчиной. Даже с долгожительством Рейвилей — семьи, где магия воды всегда передаётся по наследству — маленький Маркус бы не смог сохранить внешность, — он не отрывал от меня взгляд, — И либо мой внук был очень непрост, либо мы с тобой два дебила, Маркус.

Вокруг стояла тишина.

Я посмотрел на старика в ответ, медленно опёрся спиной о стену, запрокинул голову и начал размышлять. О чём? Обо всём, наверное.

— Не знаю, — пожал я плечами, дырявя потолок взглядом, — Я понял, что умею менять своё тело. И делаю это так искусно, будто всегда умел и просто вспоминаю былые навыки. Но только я их не помню, понимаешь? — я посмотрел на старика, — Я ничего не помню. Ничего не знаю, — мои руки задрожали, — Где-то там, внутри мозга, я знаю куда больше, чем способен осознать. Навыки, повадки, вкусы… да даже голос в голове, куда-то исчезнувший — всё это будто начало расскрываться. Будто… с памяти спадают печати. Но я прожил все шестнадцать полноценных лет в мире людей, и то, что освобождается… конфликтует с новыми воспоминаниями. Они наслаиваются. Если я и жил когда-то давно, то от этого уже мало что осталось. Как и от меня, прожившего шестнадцать лет в мире людей. Я не помню, Аргус. Я ничего не помню.

Он ничего не ответил. Старик лишь посмотрел на портрет жены Кайруса, затем перевёл взгляд на него самого и поставил их рядом.

Я посмотрел на получившееся.

Два совершенно незнакомых мне человека, с каштановыми волосами и голубыми глазами. Два человека, что вызывали во мне самые тёплые чувства из всех пережитых.

Мои мама и папа — вот что получилось.

Вот почему меня тянет на магическую плоть, почему я так быстро меняюсь в характере и почему умею больше, чем должен — после происшествия в банке истинный я начал просыпаться, но из-за семнадцати прожитых лет с ноля, вместо захвата тела я начал сливаться с новой личностью.