Вторая лестница. С улыбкой сожаления Лёхин нащупал на поясе тонкую тряпку зонтичного чехла, в котором теперь прятался меч-складенец.

Верхняя лестница. Он остановился на последней ступеньке и оглянулся. Огни, и так тусклые, медленно меркли, словно подгоняя его уходить. Лёхин развернулся…

И тут Шишики будто взбесились. Сначала он привычно получил по уху, а когда закончил озадаченно осматриваться в поисках опасности, получил по второму. Успел не на шутку разозлиться и завертел головой в поисках шустрых поганцев. И обалдел: "молния" куртки разъехалась - "помпошки" съехали вместе с замком-бегунком донизу. И кинулись под куртку.

В сумраке, где всё виднелось более-менее тёмными плоскостями, Лёхин разглядел, что оба Шишика подпрыгивают наверху стянутого тесёмкой чехла для зонта.

- Что случилось?

В ответ "помпошки" перестали прыгать и грозно разинули на него пасти. Об оскале он догадался по поблёскивающему ожерелью мелких зубов.

Он перешёл на шёпот.

- Марш отсюда. Беру меч.

Шишики по его рукам снова сбежали на плечи.

С еле слышным шелестом, раскрываясь с тихим прищёлкиванием, меч-складенец выполз из чехла. Едва Лёхин прочувствовал его полную тяжесть, как по телу пробежала горячая адреналиновая волна. Итак. Переступи он невидимый порог - обычную груду каменных обломков, - и его встретит некий враг. "Помпошки" считают, что с этим врагом он должен сразиться. Или полагают, что отбиться от него хозяин может только мечом?

Он вынул из кармана связку ключей от дома и отделил от колечка брелок-фонарик. Возможно, за порогом его ожидают совсем иные существа, которые света фонарика в упор не видят. Но если там в качестве врага обычный человек, то резкий яркий свет может на время ослепить его и замедлить реакцию.

Странно. "Помпошки" явственно что-то выговорили на это его приготовление - коротко и… Пренебрежительно! Что-то отчётливо сходное с "Пфе!"! Чёрт, да что же там такое?! Он поднял меч остриём вперёд. И вот тут-то Шишики завопили! А Шишик Ник спрыгнул на руку и поплясал на сгибе локтя. Совершенно обалдевший Лёхин, ощущая себя неопытным фехтовальщиком, которого ругает тренер, вытянул руку с мечом. Ох ты, а держать-то на весу тяжко!.. Зато Шишик откатился, похлопал жёлтыми глазищами на оружие, почти упёртое в потолок, и медленно, будто с чувством выполненного долга по отношению к растяпе-хозяину, снова взобрался на плечо Лёхина.

С минуту, наверное, Лёхин созерцал своё оружие, на манер казачьей шашки вознесённое кверху, когда казаки лавой мчатся на врага. Так ничего не понял и перешагнул порог с включённым заранее фонариком.

И прыгнул назад, когда на лезвии что-то натянулось и порвалось.

Чёрт… Что там… За порогом всего лишь должны быть сваи, полуутопленные в бетонной отделке моста. Он должен был пройти мимо них в абсолютно свободном пространстве!

Что-то шваркнуло на груди. Нагрудный карман раскрылся! Шишики сиганули вовнутрь. "Молния" с треском застегнулась.

Лёхин ошеломлённо смотрел на карман, словно чего-то ожидая… Дождался. "Молния" снова поехала. Ме-едленно. Две пары жёлтых глазищ поднялись над краем кармана и вперились вперёд. Затем медленно же повернулись посмотреть наверх. На хозяина. Тишина. До-олгие мгновения. Или часы. Глазища расширились, хотя вроде были выпучены до последних границ. Шишик Ник вдруг хрюкнул.

"Чего встал? - как и раньше, на интуитивном уровне понял его Лёхин. - Иди давай!"

- Издеваетесь? - не выдержал Лёхин. Правда, не выдержал шёпотом. Кто его знает, может, там, за невидимой границей, отсюда всё слыхать.

Но снова меч в позицию "Вперёд! За Родину!" - и, набычившись, точно собираясь лбом пробить некую преграду, бросился через кучу камней.

Шипение продрало морозом. Со всех сторон на него уставились змеи. Каждая скалилась такой вывороченной зубами наружу пастью, так трепетал язык между челюстями, что Лёхин обомлел. Даже рука с мечом вздрогнула опустить оружие, чтобы удобнее было драть снова назад - в промежуток между городом своим и Каменным.

И удрал бы - от невыносимо пронзительного шипа, от которого начинало корчиться тело, от плавящихся невиданной злобой алых глаз, если б в воздухе вдруг не нарисовался вопрос: "А почему я их вижу?!"

Змеи всё ещё шипели, как будто не замечали, что, колыхаясь в неожиданно подвижном воздухе, они тают, тают…

… Фонарик не желал поддаваться дрожащим пальцам, и тогда Лёхин принял единственное в этом положении решение: взял и приложил фонарик кнопкой ко лбу. Свет. И Лёхин опять чуть не шарахнулся, когда над ним и вокруг него зашевелилось нечто лохматое и лёгкое. Тёмное даже в холодно-белом свете фонарика.

Повсюду висели верёвки. Тонкие. Длинные. От одной сваи до другой. А на них колыхались драные, явно ветхие тряпки.

Облава на волков. Нет, на волка. Его, Лёхина, кто-то хотел запугать так, чтобы он был вынужден вернуться в Камень-город. Неужели этот кто-то думал, что он и в самом деле струсит наведённого змеиного морока до такой степени, что сбежит? Вопрос риторический. Наверное, надеялись… Но… Почему? Кто хочет, чтобы он остался в Каменном городе и не выходил в свой, верхний город? И зачем этому кому-то нужно отсутствие Лёхина здесь?

Шишики проворчали из кармана - кажется, фразу: "Да, дела-а… Эй, а ты чего встал? Домой пора, а ты всё топчешься на месте!"

Лёхин поднял меч и махом перерезал все верёвки. Не дай Бог пройдут здесь люди - напугаются.

"Психопатом скоро стану!" - сердито подумал Лёхин, поднимаясь по бетонной лестнице от моста к дороге. Злиться в полную силу не получалось: слишком устал. Слишком вымотался из-за потрясений предыдущих суток. К тому же в Камень-городе, когда он уходил, было уже далеко за полдень, а в родном городе вот-вот восток побелеет от подступающего рассвета.

Пока поднимался по длинной лестнице, пару раз чуть не свалился, чуть не полетел со ступеней, резко оглядываясь. Всё казалось: кто-то затаившийся, выждав момент, мчится за ним по пятам. В общем, меч, после того как его припугнули охотничьими флажками для облавы, в чехол прятать он не собирался.

Наверху лестницы Лёхин не удержался и снова обернулся, хотя на этот раз ничего не потревожило. Кажется… Но нет. За спиной и впрямь тишь да гладь, Божья благодать… Только тьма, в которой скрылись и уходящий вниз, к маленькой речке, овражный склон, и асфальтовые дорожки вдоль стылой воды, и голые прутья кустов, замёрзших в прозрачно-пронизывающем ночном холоде.

Тело вялое. Мозги смягчённо пластилиновые. Но он всё ещё пытался думать, глядя на машины, редким, но постоянным потоком проносящимся мимо.

Ради того чтобы он, Лёхин, появился в Камень-городе, неизвестный колдун наводнил его улицы змеями-убийцами. Он-то и его друзья думали: самое главное - найти заказанную "связующую нить". Однако ни Лёхин, ни ребята не подозревали, что может появиться ещё одна сторона, заинтересованная не выпускать Лёхина из подземного города. И решившая напугать его охотничьими флажками.

Он перешёл чёрную дорогу, которой мешали спать неугомонные машины, и снова встал. А может, он неправильно оценил происшествие у входа к лестницам Камень-города? Может, там было колдовство иного типа? Направленное не на него? А он вляпался в проводимый ритуал нечаянно?..

… Внезапно Лёхин обнаружил себя сидящим на скамье, в каком-то странном помещении: маленькое, стены наполовину стеклянные, а вместо двери создатель сего здания, недолго думая, просто не достроил стену. Лёхин сидит ссутулившись, подбородком на рукоять меча, который крепко держат руки, уперев его в асфальт. И созерцает, как, вспарывая воздух огненными потоками, носятся машины.

Что-то мягко, но уверенно пролезло под локтем левой руки, мохнато потёрлось о его нижнюю челюсть. Лёхин успел подумать: "А почему Шишики…" Тяжёлая, мягкая неизвестность тепло уселась на его колене, и он чисто машинально отозвался на толчки в челюсть: