В том, что лагерь не покинут, Райвен смог убедиться достаточно быстро. Тихо звякнула спущенная тетива, и стрела со свистом рассекла густой горячий воздух. Устало вздохнув и посмотрев на ничего не подозревающего карателя, я мысленно прокляла его и бросилась наперерез, выжав из своего тела все, на что оно было способно.

Иногда мне кажется, что я спасаю пернатого гораздо чаще, чем он меня. Хотя, если вспомнить и проанализировать всю мою жизнь до того, как я сменила клан, то для меня вообще очень необычна такая взаимная забота. Забота о заклятом враге. Ведь всю мою жизнь для меня горела лишь одна звезда — Алекс. Не знаю, в какой момент всё изменилось. Наверное, именно тогда, когда Шакс объявил о кровной связи. И вопреки бушующей в душе ненависти я пообещала себе, что уберегу пернатого от любой опасности, чтобы с наслаждением расправиться с ним самой. Но не обманываю ли я сама себя? Зачем я спасаю его после того, как он ясно дал понять, что дружбы и мира между нами никогда не будет? Какая разница, когда и как мне погибнуть?

Но я прыгнула, в очередной раз спасая глупое сердце карателя от метко пущенной стрелы. У меня не было намерения принять удар на себя, я не самоубийца. Стрела по касательной чиркнула по вовремя подставленному лезвию меча и ушла в сторону, безобидно воткнувшись в землю. Шанар вздрогнул и в последний момент подхватил меня под мышки, затаскивая на своего фамильяра, иначе я по инерции полетела бы вниз. Мой Конь, потеряв седока, тревожно заржал, но Райвен, схватив поводья, успокоил его несколькими тихими словами. Вокруг нас тут же сгрудились рыцари, закрывая щитами. Я дернулась было, чтобы перебраться на своего коня, но каратель держал крепко.

— Второй раз за час, — зажав в руке мой хвост, сказал он и глубоко запустил пальцы в длинные пряди. Я всегда млею, когда мне гладят волосы, но я была слишком зла на тупоголового шанара, чтобы вот так сразу принять его капитуляцию.

— А нечего клювом щелкать, — проворчала я, и, со всей силы толкнув пернатого в грудь, спрыгнула на землю. Признаю, руки у меня тряслись как у самого последнего алкоголика. Нервные клетки не восстанавливаются, вообще-то, а мне последнее время частенько приходится нервничать и пугаться. Он что, возомнил себя бессмертным? На нем же легкая броня. Одна стрела, и все было бы кончено. Ну что за конченый идиот?

Запрыгнув на своего коня, я демонстративно отвернулась от карателя и играючи уклонилась от следующей стрелы. Благо, чутье меня подводит редко. Те две злополучные стрелы в топях были пущены в спину, иначе я бы увернулась. Слух у меня идеальный, и уловить свист летящей стрелы я способна задолго до того, как она достигнет цели. Я знаю, что веду себя крайне глупо, вот так вот позируя и подставляясь, но злость на пернатого туманила разум, и мне хотелось хоть в чем-то показать ему свое превосходство.

Невидимые лучники продолжали осыпать нас стрелами. Но вовремя подставленные щиты оградили весь отряд от угрозы с воздуха. Могу поклясться, лучники — это все, что осталось у Алекса. Ну, может еще пара-тройка рыцарей. Нам сейчас главное прорваться на расстояние удара, и лучников можно будет задавить массой. В ближнем бою они могут разве что луком своим отмахиваться, но с этим мы как-нибудь справимся. Мне вот интересно, воины отряда, ушедшего утром, все еще сидят в некрополе и ждут сигнала? Они бы здесь очень пригодились. Перерезали бы всех стрелков без лишнего шума и суеты.

Как выяснилось, мы прекрасно справились без подкрепления. У нас были рыцари со своими боевыми фамильярами, у нас маги и заклинатели, у нас полтора десятка воинов, способных проломить самую мощную оборону. Алекс выставил всех своих воинов. Как он и сказал, учеников не было. Скорее всего, они остались в Шаеноне. Не знаю, что с ними будет, если Лексиан будет уничтожен. Или, вернее, когда он будет уничтожен.

Я старалась держаться рядом с Райвеном. Он тоже периодически оглядывался, проверяя, где я и что со мной. Взгляд у него был странный. Долгий, задумчивый, оценивающий. Так, как будто он меня впервые увидел и пытается что-то понять, чего не разглядел с первого раза. Я неизменно отвечала ему кривой, вызывающей усмешкой. Пусть видит, что я на него зла. Пусть поймет, что в моих глазах он всего лишь глупая безголовая куропатка с раздутым самомнением. Отчасти это правда. Но лишь отчасти.

Прорвавшись за хлипкие ограждения, воины Шантары и союзного клана взяли лучников в кольцо, предварительно разоружив их. Я молча наблюдала за терзаниями карателя. Взять в плен или убить на месте? С одной стороны, зачем нам пленные? Это война. А с другой стороны — добрая половина лучников — эльфийки-подростки. Да, Тенелов знает, чьими спинами прикрываться. И если у орков не возникнет никаких сомнений, бить или не бить, то у прочих рас к милым стройным светлым совершенно определенное отношение, не зависящее от пола и возраста. Выражаясь грубо, светлых хотят все. Меня вдруг переполнило чувство отвращения к Тенелову. Как он мог? Они же практически дети. Он думал, наши воины бросятся насиловать эльфиек и дадут ему время скрыться? Или он рассчитывает перебить орков, пока те будут слишком заняты? В том, что это все придумал не Алекс, я была уверена полностью.

Под мрачным взглядом Райвена лучниц связали и в сопровождении двух светлых рыцарей отправили в Драконью Крепость. Я, если честно, была удивлена. Я думала, их по очереди поставят на колени и обезглавят. Но, видимо, моя догадка верна. Светлых хотят все. Светлых невозможно не любить, невозможно ими не любоваться. Взять хотя бы ту же Латиэль. Стерва стервой, а двоим сильным воином легко вскружила голову. Мне оставалось только молча завидовать. Куда мне, с моими кровавыми глазами, до этих полувоздушных нежных божеств. Меня можно только ненавидеть.

Подавив накатывающее депрессивное настроение, я напомнила себе об обязанностях заклинателя и обновила защиту своей команды. Теплый, искрящийся свет на миг ослепил меня, и в этот момент, как нарочно, по моей кирасе скользнула стрела, заставив меня ощутимо покачнуться в седле.

«Рейн?» — в моей голове прозвучали одновременно два голоса.

С герцогом мне говорить больше не о чем. Он сам подписал себе приговор, и я уже ничего не могу для него сделать, разве что закрыть его своим телом от тяжелого меча карателя. Но этого я делать точно не стану. Не в этот раз.

«Я в порядке» — заверила я Райвена, и, выпутав стрелу из складок накидки, сломала её и выбросила.

Через несколько мгновений отчаянного сопротивления из укрытия вытащили последнюю лучницу. Гордо задрав подбородок, она бросила обломки лука к ногам Райвена и прожгла пернатого презрительным взглядом. Я не смогла сдержать усмешку. Латиэль как всегда великолепна, и, я уверена, ни за что не признает свое поражение. Мне очень хотелось убить её. Я знаю, у меня хватит сил. Несколько ударов, и от светлой останется лишь воспоминание. Но пусть Райвен сам с ней разбирается. Во-первых, он командир. Во-вторых, она вроде как его бывшая. Может, у него сохранились к ней какие-то чувства. И кто я такая, чтобы влезать? У него и так хватает причин для ненависти.

— Рада, что ты еще жив, — не скрывая злости, прошипела Латиэль, глядя в серебристые, холодные глаза. В этот момент мне стало её жаль. Райвен не изменит однажды принятого решения, он не простит. А Алекс, похоже, её использовал и выбросил, как наскучившую игрушку. Пустил в расход. Я смотрю, он разбрасывается верными ему людьми направо и налево. Вряд ли это может хорошо кончиться.

— Где герцог? — каратель, кажется, всерьез намерен отомстить за свое разбитое сердце, за обманутое доверие.

— Александр будет драться с тобой один на один, — Латиэль нагло ухмыльнулась, как будто она бросила вызов всей Шантаре. Ну честно, я бы её удавила. Без всякой магии, без брони, да даже без оружия. Опустилась бы до рукопашной драки, оттаскала бы за волосы, подпортила бы смазливую физиономию острыми когтями. Но это слишком низко даже для меня. Я поймала себя на желании банально унизить светлую, втоптать её в грязь, показать всем её истинное лицо. Но, думаю, тут и без меня разберутся.