— Он поделился со мной всего полчаса назад, и я отправил его к целителю.

— Зачем? — Как-то мне не всегда удается проследить логику тех или иных действий. Начав нервничать, я выбралась из-под одеяла и потянулась за своими вещами. Надо вставать и одеваться. А то в животе уже предательски урчит от голода.

— Лечить сломанный нос, — шаман засмеялся, и я, осознав сказанное, вытаращилась на орка. Он что, сломал нос Райвену? Сломал за то, что тот равнодушно наблюдал, как меня убивают? Я схватилась за стул, чтобы не упасть от хохота. Представляю глупое, надменное лицо пернатого, с презрением вещающего о моей ночной драке. Представляю его лицо, когда кулак шамана с хрустом врезался в его идеальный аристократический нос. Мой смех перешел в тихие всхлипывания. Смахнув набежавшие слезы, я отвернулась к окну и обнаружила, что на дворе уже сумерки. Похоже, я спала не меньше пяти часов.

Шакс подошел и развернул меня лицом к себе. От его веселья не осталось и следа.

— Вы же не сделаете этого? — с надеждой глядя мне в глаза, спросил он. — Теперь, когда связь разорвана, вы можете… Вы же не убьете друг друга?

Мне хотелось сказать, что, конечно же, мы этого не сделаем. И я даже не солгу. Убийство будет. Но умрет только один из нас. И, судя по всему, это буду я.

— Ну же, мелкая, — он с силой встряхнул меня. — Вы же помирились.

Это было до того, как мы узнали, что проклятие снято и связь разорвана.

— Да, — я кивнула. — Мы помирились.

Вот она, ложь во благо. Я могу себе это простить. Есть шанс, что никакой дуэли не будет. Мне нужно время, а потом, может, я сама не выдержу и покину клан в поисках новых впечатлений. И Райвен никогда меня не найдет. Алассар огромен, мне есть куда податься.

Отпустив меня, Шакс отступил назад и окинул меня скептическим взглядом. Вижу, что он мне не поверил. Я прекрасно умею лгать, но шаман сердцем распознает ложь. Как бы то ни было, он принял мой выбор и не будет вмешиваться.

Не думаю, что дуэль будет в ближайшее время. Слишком велика наша радость от победы над Гильдией Хаоса. И, думаю, Райвен даст мне время смириться с потерей Алекса. Ему не обязательно знать, что пустота в моей душе была всегда, она лишь стала больше. Смерть Алекса не сломала меня, не изменила, но и не сделала сильнее. Правильно говорят, что месть, это блюдо, которое подают холодным. Я своей местью не насладилась. Я вообще, наверное, по натуре не мстительная, иначе спал бы пернатый в постели, наполненной пиявками и жабами.

Натянув бриджи, я пригладила еще немного влажные после мыться волосы. Голова моя, к слову, пахла полевыми цветами и медом. Тоже, наверное, с легкой руки Дионы.

Шакс неотрывно следил за моими манипуляциями. Я причесалась и по привычке стянула волосы в тугой хвост на затылке. Короткие пряди непослушно упали на лицо, но я, не задумываясь, сдула с глаз длинную челку.

— Сегодня в крепости устраивают праздник, — поднявшись, сказал шаман. — На рассвете союзники сворачивают лагерь и убираются восвояси. А эту ночь, в честь победы над Гильдией, мы будем веселиться, пить, гулять и танцевать. Так что, мелкая, через пять минут чтоб была внизу.

С этими словами он вышел, тихо прикрыв за собой дверь и оставив меня наедине со своими мыслями.

Подумав, я решила не надевать доспехи. В конце концов, это праздник, и сражаться я ни с кем не собираюсь. А если все-таки придется, то броня мне все равно не понадобится. Бросив скептический взгляд на ножны с мечами, я усмехнулась и оставила их на кровати. Это мне тоже не пригодится.

Вокруг крепости горело множество костров. Союзные кланы покинут нас на рассвете, а до этого времени мы будем веселиться и гулять все вместе. По плану. Мне веселиться не хотелось. На душе скребли кошки от ощущения чего-то невыразимого, гнетущего. Что-то неправильно. И доносящийся до меня смех только раздражает. Хочется взять и уйти в ночь, подальше от любопытных глаз, подставить лицо холодному ветру, вдохнуть в себя соленый морской воздух. Но я послушно спустилась вниз, во двор крепости, и присоединилась к всеобщему веселью. Это не мой праздник, но я не должна омрачать его своей печальной рожей.

Шакс наконец-то официально познакомил меня с Ди, и я ощутила несильный укол ревности. Мысленно обругав себя, я поблагодарила заклинательницу за заботу и оставила влюбленных ворковать наедине. А то ведь точно испорчу кому-нибудь настроение. В середине двора играла музыка, жарилось мясо и стояло несколько бочонков с вином. Ворота крепости были распахнуты настежь, чтобы все желающие могли свободно курсировать между Шантарой и лагерем союзников. Но я, захватив кубок с легким фруктовым вином, постаралась забиться в самый темный и дальний угол, подальше от шума и всеобщего веселья. Не могу себя пересилить. Если останусь, придется танцевать, смеяться. Придется смотреть на все эти улыбающиеся лица, воодушевленные победой. А мне хочется спрятать лицо в ладонях, закрыть глаза и забыть про все хотя бы на время.

Я расположилась на темной тренировочной арене позади крепости. На утоптанной земле по-прежнему валялись обломки бокена, сломанного Хеоном. Признаю, я не отказалась бы повторить. Вот только Райвена на этот раз может не оказаться поблизости. Пернатого я, кстати, после смерти Алекса больше не видела. Празднует победу вместе со всеми, наверное. Это же в большей степени его заслуга. Защитники крепости не успели никак себя проявить.

На арене царила кромешная тьма. Отблески пламени не достигали заднего двора крепости, но мне, способной видеть в темноте, было хорошо и комфортно. Только холодно. Я порадовалась, что перед выходом накинула на себя накидку, без неё было бы совсем паршиво. Закутавшись до самого подбородка, я нашла настолько темный угол, что даже мои чувствительные глаза мало что могли различить.

Прислонившись спиной к деревянному ограждению, я села прямо на землю, аккуратно расправив ткань накидки, чтобы не запачкать. Потянулась за сумкой, чтобы достать ошейник Малыша, но поняла, что оставила её в комнате. И правда, зачем мне на празднике сумка с настойками и прочим хламом? Вздохнув, я сделала маленький глоток вина. Напиваться не хотелось. Организм еще не отошел от воздействия крепкого гномьего самогона, и усугублять не стоит. Голова, она же не железная. А каждый раз просить шамана избавить меня от похмелья смешно и глупо.

Услышав тихий шорох шагов, я поднялась, чтобы уйти, но не успела. Двое остановились в десятке метров от меня. Не одна я, оказывается, предпочитаю уединение. Но, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я снова тихо опустилась на землю. Если уж я их практически не вижу, то они меня точно, потому что темных я почувствовала бы сразу. Нет, в воздухе разлился знакомый цветочный аромат, и я невольно поморщилась от отвращения. Сюда пожаловал кто-то из светлых. Я решила, что если здесь начнется нечто, на мой взгляд, сугубо личное, мне придется уйти. Не люблю подглядывать. Не люблю подслушивать.

— Я не знаю, что на меня нашло, — тихий, знакомый голос. Такой сладкий и нежный, что мне мгновенно захотелось пить. Я даже дыхание затаила, чтобы ни единым шорохом себя не выдать. Нет, не может быть. Неужели Кхарр оставил её в живых? Хотя, это, конечно, его дело. Не мне решать, как поступать с предателями. Но, несмотря на это, мое горло сдавило спазмом. Меня бы не пощадили. И сам собой напрашивается неутешительный вывод, что дело все-таки во мне.

— Мне это не интересно, — второй голос заставил меня замереть. Я, отчаянно напрягая зрение, уставилась в темноту, но разглядеть так ничего и не смогла. Хотя, чего смотреть? Райвена я узнала без труда. В кромешном мраке его глаза казались двумя мерцающими точками. И я снова вспомнила привидевшуюся мне серьгу. Не может быть, чтобы там, в лагере Лексиана, это был он. Они же все ушли искать Тенелова. Закусив губу, я с силой сцепила пальцы, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Даже если это был он, какая разница? Ничего особенного не произошло.