«Ты ещё предложи в уток пострелять на берегу озера, — развлекался внутренний голос. — Точно не откажется!»

— Стреляет и ладно, — пробурчала Алиса, предпочитая скрыть раздражение. — Пойдём.

«Глупая шутка не прокатила, но на то она и глупая», — рассудил Ворон. Можно было заикнуться про то, что стрелять нужно не просто так, а по целям, и, желательно, попадать, но жить хотелось, а портить Алисе и так плохое настроение — нет.

Она просто надеялась, что успеет ему сказать: «Не обижайся» и обрисовать ситуацию прежде, чем выпалит какую-нибудь гадость посерьёзнее, помянет все косяки и припомнит любые ссоры. Бесануть её могло сейчас всё, что угодно — даже эта попытка тупо пошутить. А юмор был именно таким — тупым, несмешным и неуместным.

Гриндера шнуровались судорожно, пистолет нашел своё место под кожанкой и ладно хоть подошёл по форме к кобуре. На руки Алиса натянула найденные в квартире перчатки без пальцев, про существование которых почти забыла. Подобных этим у неё имелось ещё пары три точно.

Одеваться Ворону не приходилось, он как притащил ящик, так и не удосужился стащить с себя верхнюю одежду. Только смотрел за Алисой и сам ловил себя на желании тяжело вздыхать. Юмор, пусть и глупый, ещё хоть как-то отвлекал от кучи дерьма в жизни, душе и голове, а тут приходилось терпеть и смотреть на то, как терпят другие.

— Не шути, — всё-таки сказала она, потом поднялась и твёрдо посмотрела ему в глаза, — Не надо. Не так. Не сейчас.

— Не буду, — покладисто кивнул он.

Потом девушка крутанула замок и первая вышла на лестничный пролёт, прикрывая веки.

«Не срываться, не срываться. Во всех смыслах, блять. Хотя... Хер мне дадут»,

— последнее Алиса додумывала с максимально хмурым лицом. Дождалась парня, закрывающего дверь, и спешно спустилась, вылетела на улицу и застыла. Опять заморосил поганый мелкий дождь.

Ворон полетел за ней, перепрыгивая через ступеньки. Остановился, своим телом не давая закрыться подъездной двери, и на секунду засмотрелся на попавшие под дождь красные волосы и мерцающий за стеной капель силуэт.

«Дикий, должно быть, счастлив там, наблюдая за Ташей.»

— Призрак... — прошептал Ворон себе под нос.

Потом подошёл, взял за руку и повёл к припаркованной машине. С неё станется топать пешком, как будто дождь проходит насквозь. Красиво, но потом ему же её чаем отпаивать...

Перед глазами всё плыло и двоилось. Алиса лежала на матраце, распахнув глаза, и блаженно лыбилась. Как же... хорошо. Её уже не волновало, что именно сюда привело. Может, смерть Синяка, может, этот черноволосый сыч, а, может, одно покрывало другое. Сейчас её это не волновало. Да и помнила события последних двух часов смутно. После короткого:

— Пошла нахер, его больше нет, — всё как отрезало.

Алиса понятия не имела, кто взял трубку друга — она его точно не знала, может, даже не стала бы доверять, но голос этого человека был полон боли и ярости. Ещё вспышка — яркий свет гаджета в темноте улицы, она кому-то писала, а что именно — опять обрывалось за пеленой из слёз и сбивчиво набирающих текст тонких пальцев.

Ну и насрать.

—  Насра-а-ать.

Вслух, что ли, сказала? Упавший рядом парень подхватил её мысль.

— Ещё?

Алиса нахмурилась. Хотела было ответить, но язык отказывался ворочаться и в принципе слушаться. Мыслительные процессы — тоже. Ещё? А чего ещё? Это кто вообще? Рожа незнакомая. Волосы сальные, неприятные, какого-то хрена лезут ей на лицо. Сообразив, что с телом что-то происходит и что глаза опять закрылись, Алиса постаралась сфокусировать зрение. Картинка вышла размытой. Силуэт на фоне яркой лампочки под самым потолком.

— А?

Она больше промычала, попыталась двинуться в сторону, но не смогла.

— К-како-о-ог...

Её снова качнуло в сторону. Стены полетели вместе с пространством, голова закружилась. Поначалу казалось, что тело парит, а потом — что его действительно переворачивают. Руки слушаться тоже перестали — Алиса только закатила глаза, проваливаясь и поднимаясь опять, и так по новой.

Вдруг сальные волосы исчезли. Жуткий грохот неприятно резанул барабанные перепонки, девушка сморщилась, картинка перед глазами размылась.

Опять силуэт, но знакомый. И голос тоже, зовущий её по имени, — однозначно в разы приятнее, хоть и грубый. Алиса снова нахмурилась, не переставая держать глаза широко распахнутыми. Но это ей казалось. На деле они то закрывались, то вовсе закатывались.

А что там с... А, не важно. Она парила где-то, но уже не улыбалась. Наступала та самая неприятная пора некачественного героина. Может, даже палёного — Алиса чувствовала что-то странное, цвет у жидкости был необычным, в довесок у этого притона была не самая хорошая слава, зато он был ближе всех.

На секунду взгляд стал отдалённо осмысленным — девушка разглядела острые черты лица.

«Никольская, 5. Мне кажется, я сорвусь.»

Не помнила, говорила Ворону про свою бывшую зависимость или нет, но раз здесь — понял. Ей даже стало стыдно, но на краткий миг — сменилось раздражением, ещё какими-то не самыми приятными чувствами. Стены не желали возвращаться на место, Алиса — приземляться, а Ворон опять двоился. Хреновая из него птица, раз нет перьев — мысль всего лишь мелькнула, а девушка растянула губы в улыбке и тихо рассмеялась. Рука, над которой удалось обрести контроль, без цели шарила в воздухе.

— Тряпка, — уже перейдя на откровенный ржач, выдала она. — Прикинь? Су-у-у-ка, поставь меня куда-нибудь.

Её выгнуло. Странный какой-то герыч попался. Точно палёный. Перепады чувств окончательно заглушили голос разума.

Яркая лампочка сменилась темнотой, а устоявшийся, паршивый запах сначала сменился просто свежим, а затем будто... каким? Слово вертелось на языке. Вроде некто — опять всё поплыло — её куда-то укладывал. Потом невесомость, ровная и спокойная — голова только все так же кружилась.

Рука в районе сгиба локтя ужасно ныла. Алиса даже застонала в определённый момент, но потом стиснула зубы и накрыла ладонью глаза, потом лоб. Помогло. Пальцы у неё всегда были холодными, а на пылающий лоб — самое то.

— Где я?

Свет сменялся темнотой, мигал, а сопровождала всё это дело треклятая тишина. Как...

— Мам? — позвала Алиса с ужасом в голосе, тут же подрываясь. Стукнулась лбом обо что-то твёрдое, упала обратно на более или менее мягкое и почти прохныкала, совсем по-детски. — Не надо...

Её бросило в сторону, но она не упала. Почему-то, как назло, всплывали эти поганые воспоминания, от которых она когда-то с помощью наркоты и бежала. И запах этот... чёртов ненавистный запах, который пропитывал всё, въедался под кожу и оставался ожогами на ней же.

— Чёрт...

Снова мигнувший свет.

Чужой голос звучал, но не звучал. До сознания всё это доходило крайне плохо. Алису опять понесло, она неосознанно во что-то вцепилась и почувствовала кожу. Напряглась. Сидение машины?

Что он там говорил? Мелькнуло знакомое имя. Лёха. Была бы способна к осознанным действиям, вылетела бы прямо на ходу на дорогу, не заботясь о сохранности здоровья. Всё равно лучше переломать все кости, чем сидеть перед Лёхой побитой дворняжкой и скулить одним взглядом, надеяться на понимание. А он не поймёт. Никогда не понимал.

Но голос не Лёхин, значит, шанс ещё есть. Собрав весь ужас, усиленный ещё и дозой, Алиса выдавила:

— Нет. Не его. Не надо.

Это же только один раз. Она уже выбиралась, она сильная. Про это даже не узнает никто. Сознание постепенно начинало возвращаться, но восприятие мира все ещё давалось с трудом. Открыла глаза. Тёплый свет фонарей и окно — надо же, правда! — электрокара. Пространство ещё не вернулось на место, но с успехом приближалось.

— Я... — С трудом, но сев, Алиса облокотилась на передние сидения. — Прости.