***

Ночной воздух пах всегда для Изабель по-особенному. Почему — Изабель не знала. Просто молча, тихо любила это время суток и особенно не просто наблюдать за ним из тёплой квартиры, а именно гулять.

В левом ухе на минимальной громкости привычно играла музыка, тело поднималось и опускалось, захватывало дух, а зелёные глаза сверкали детским восторгом. Данные про убийц Актёра нашла — все до единого, вплоть до школьного аттестата и ловила эйфорию. Старая качелька во дворе поскрипывала, сливаясь с завыванием мелодии и девушка расслаблялась. Иногда хваталась руками, выгибаясь вперед и разглядывала проносящуюся в полуметре от лица землю.

Герасим стоял рядом, тоже молчал, тоже слушал скрип качели и подталкивал Изи, когда аттракцион замедлялся. Тёплый свет фонаря дотягивался до них слабо, неуверенно и шуршали голый ветви кустарника неподалёку.

— У тебя никогда не было такого, что кажется — отсутствуют крылья? — непринужденно спросила Изабель, в очередной взмывая вверх, — Что хочется оттолкнуться и полететь?

— Не-а, — ответил Герасим. — Если я научусь летать, значит, где-то валяется мой труп, — здраво рассудил он. — Мне хочется пока жить. А тебя что, тянет?

Изабель умела и так — он видел это в её глазах, видел в её фигуре на качелях. Оттолкнётся и взмоет ввысь. Или подтолкнёт он. Главное, чтобы крылья выдерживали нагрузки, а то она сама выдерживала с трудом. А он что? А он подталкивает.

— Ты скучный, — заявила Изи, — Можно же представлять крылья, настоящие, с перьями... — Она мечтательно зажмурилась. — А ты сразу труп. Так не интересно! Сдохнуть может кто угодно, а вот летать — уже не все.

«Если сдохнуть может кто угодно, почему всегда уходят на те?» — подумал Гера.

Изабель не замечала у себя за спиной этих чудесных крыльев лёгкости, что появились ещё давно и никуда не делись, а всё мечтала о большем, высшем, объёмном... Ей всегда всего было мало и всегда не хватало, будто она что-то упускала, и потому Изи хваталась за кучу работы сразу, за изучения каких-то новых техник программирования. Но никогда это не длилось особо долго.

— Кстати, тебе помочь с чипом? — Изабель повернула голову в его сторону, — Эта штуковина не приятная.

— А, точно, чип... — вспомнил он. Как-то не волновало особо. — Давай. Они ж по любому введут в обязательном порядке, лучше сейчас сделать, чем потом. Всё равно больше не работаю, всем будет насрать, — Герасим довольно улыбнулся, вспоминая этот эпизод. Он разъебал дорогое госимущество, рожу начальника, нанёс работникам моральную травму и ему даже прислали счёт за компенсацию ущерба, только хер он оплатит.

— Тогда завтра займусь, — оставила себе отметку Из, — Потом ещё Доктора попросишь, он вытащит.

Зрелище не для слабонервных, но, верила хакерша, её друг не из таких.

— Да и вообще может не введут. Вдруг все получится? Представь —  свобо-о-ода.

Изабель прикрыла глаза, подгадала момент и с визгом соскочила с качели. На одну ногу приземлилась неудачно, ойкнула и тут же поднялась, расправив плечи, улыбаясь уверенно так, почти нагло. Гера не успел, но всё равно непостижимым образом оказался рядом, подавая руку.

— Куда теперь? — спросил, но не особо ждал ответа. Если Изабель решила просто погулять — она пойдёт, куда левая пятка подскажет.

Сам подумал немного, но в результате так и не восхитился, не понял, почему Изи так протянула — «свобо-о-ода».

— Если не введут, ничего не поменяется. Чтобы что-то поменялось, надо что-то сделать. А что мы можем? Только уволиться с работы, перестать приносить бабки, позвать других сделать то же самое... без денег не протянем, вернёмся рано или поздно, всё останется, как было. Нужно что-то покруче. Перебить всех к чертям. Развязать войну. Хер мы чего добьёмся этими митингами.

—  Не будь таким категоричным, — надулась Изи, настойчиво взяла за руку и повела куда-то вглубь дворов, — Почему? Мы можем добиться отмены этого закона, а потом — больше. Они ведь боятся потерять власть, значит будут идти на попятную! Не станут же по детям стрелять, ну правда, это даже для нашего правительства слишком... Там сидят не совсем уж конченные. Понимают — один открытый выстрел и будет пиздец.

— Они боятся потерять власть, — хмуро кивнул Гера. — Поэтому сначала будут запугивать. Потом угрожать. Потом и по детям постреляют. И первые два этапа уже закончились.

Законы войны Гера знал хорошо и не страдал иллюзиями по этому поводу. Но считал, что счастливое будущее стоит ужасающего настоящего.

— Побеждает тот, кто готов пойти ещё дальше, чем нужно для этой победы. Они готовы, и они пойдут.

Изабель вздохнула, впилась коготками ему в руку и простодушно продолжила:

—  Не говори так. Они боятся уже. Ты не представляешь, какой шум поднялся в теневой сети — повылазили все кому не лень, тащат любые новости на сторону света. И не только про Актёра, а свои истории, личные. Люди говорят, Гер! Молодежь в основном, конечно, но говорят! Поэтому они не станут стрелять. Патронов не хватит.

— На нас хватит точно. А у нас даже на них не имеется, — всё равно упирался Герасим. — Говорить проще, пока есть, где и с кем. Но... — он вздохнул, признавая, — ты права, это вдохновляет. Может, кого-то вдохновит и на войну.

—  Да чего ты так уцепился за это слово?! —  всё-таки не выдержала Изи, — Война, война... Да никакая это не война! Мы просто хотим забрать то, что должно! Если война — то прямо сейчас можно переться к мафии, заключать с ними договоры и идти громить города! Не будет никакой войны, успокойся уже.

И фыркнула, отворачиваясь. Как мирный митинг может привести к войне? К насилию, убийствам? Она этого не понимала. Для нее все было просто — да, в высоких креслах сидят уроды, но моральные, с хромосомами всё в порядке. Если люди начнут подниматься — то все сразу, повсеместно и сдерживать такое количество народа будет бесполезно.

— Даже чтобы отобрать у ребёнка лопаточку в песочнице, нужно приложить хоть какие-то усилия. А мы вон чего у вон кого отбирать собираемся... — проворчал Гера миролюбиво, но всё ещё продолжал гнуть своё.

"Баран" — раздраженно пронеслось в голове. Изабель остановилась напротив, снова вскинула подбородок и сложила руки на груди.

—  Герасим, я тебя побью, — произнесла с тяжким вздохом, — Если ты не веришь, то сейчас самое время начать. Потому что ничего уже не остановить... А митингами или нет — это как карта ляжет.

Правда она понятия не имела как будет справляться во втором случае, но настроена была решительно. Не попробуешь — не узнаешь. Хакеры её положения обычно уже сами убирали мешающихся личностей, а она до сих пор просила знакомых, неловко шаркая ножкой. Даже от подобной необходимости ей было противно.

— Верю, — ответил Герасим. Он и правда верил, что у них получится. Просто методы придётся выбрать другие. Ворон скорее всего поймёт это, если не сейчас, то позже, и проблема решится. — Но на «митингами» карте придётся встать ребром.

Изабель всё-таки ткнула его в грудь, шутливо, почти не прилагая усилий. Для профилактики. Прекрасно знала, что Герасим даже не почешется, но самоудовлетвориться хотелось.

—  Все будет нормально, — в который раз сказала хакерша, — Прекрати себя накручивать и вруби, наконец, оптимиста!.. Так, тут где-то был круглосуточный? Я хочу сладкого.

Женщины — существа интересные. Им про сухой рационализм, а они про «накручивать». Ещё и предлагают самого себя убеждать в том, что всё хорошо, хотя это уже совсем не соотносится с действительностью. В этом был особый шарм и пронзительная прелесть.

— Был, ага. Пошли, — Гера снова потянулся к её ладошке, чтобы пойти за руку и по-доброму усмехнулся. — Врубать не умею, лучше попроси кого-нибудь вырубить.

Сегодня все придерживались завета Изабель — утро тогда, когда проснулся. После полудня поднялся один Доктор, да и то по нужде в виде универа, обнял напоследок Ташу, выползшую его провожать и вынырнул в объятия прохлады. Сама Таша вернулась в комнату и сидела, обхватив руками колени.