—  Обязательно умрёт, а теперь пошли.

Не стал спорить — поднялся, тяжело припадая на ногу и поковылял за Алексеем. Камеры нервировали. Во всей этой кутерьме мешалась полицейская форма, обычная одежда и парочку искали по красным волосам. Нашли пробились и теперь принялись выбираться уже вчетвером.

Алиса шла точно не живая, не отпускала руки Ворона не на секунду. Ей уже было больно сжимать пальцы, а она не могла себя заставить прекратить напоминать себе этим, что всё закончилось. По крайней мере можно больше не сдерживаться за отстранённостью, что бы сильно не радовать мусоров.

А ведь она уже смирилась с тем, что станет трупом. А теперь словно получила второй шанс.

— Они не могут не отпустить её, слышишь? — говорила Алиса пернатому, пока ставила подпись, получила следящий браслет на руку, а потом пулей вылетела из Следственного комитета, — Не могут!

Глоток свежего воздуха был спасительным якорем, в той же степени, что и рука Ворона, и стук трости о пол, и шаги Лёхи за спиной. На улице собралась куча народу, встретившая выскочивших друзей свистом, победными возгласами, и она на мгновение пораженно застыла, испугалась незнамо чего.

Когда Алиса утверждала, что они «не могут», Ворон находил в себе силы только робко улыбаться и радоваться её уверенности. Её уверенность не зависела от его присутствия, просто была единственным тёплым лучом неоправданной надежды. А ещё были её пальцы, сжимающие его руку, и свист людей, радующихся... за них.

— Каста! — по ступенькам взбежала Марципан, тут же вешаясь на шею и Алиса не придумала ничего лучше, чем обнять её в ответ, но коротко. Она полностью разделяла желание остальных скрыться с чужих глаз долой и, наконец, расплакаться в каком-нибудь не-одиночестве. Актёр тоже оказался рядом, Меланхолия подоспела чуть позже.

— Актёр, — тихо попросил Ворон, пока Алиса обнималась с Марц. — Скажи людям, что мы выиграли только одну маленькую битву. А впереди... — он запнулся, сглотнул, вздохнул нервно, сам пробуя на вкус слово, подсказанное Лёхой. — Революция.

Беспокойство сжирало Ворона заживо. Он не знал, куда ему деться, и даже Алиса не спасала. Она спасала всегда, одним только своим существованием, но сейчас он никак не мог ей поверить, хотя и очень хотел. «Они не могут не отпустить её» — так ведь могут же! Могут, если он не поставит условия, если он не удержит людей, если это не будет достаточно серьёзной угрозой. Кроме Таши Ворона волновали многие. Алиса с браслетом — каждый раз передёргивало — Лёха и его родители, Анатолий и его начальство, Актёр, который выходил к толпе... Ворон свалил, как только появилась такая возможность, попросил его не трогать, а сам оставался мысленно там, с ребятами, в коконе томительного ожидания.

Курил, вслушивался в течение города, следил за звуком собственных шагов и никак не мог остановиться. Несло по течению, срывало крышу, та уплывала куда-то далеко. Всё больше времени требовалось на решение, на каждый жест, столько всего нужно было учесть, что Ворона это изрядно напрягало. Постоянно казалось, что он не справится, но если не справился он, то кто? Никому, чёрт возьми, не лучше.

В голову всё чаще приходила мысль, что без вступления в политическую игру у них нет никаких шансов всё это провернуть. Деньги, связи — этого не было у него, но это было у некоторых его знакомых. Стоило ли поступать так, Ворон пока не знал. А рисков было не сосчитать...

— Привет, скучаешь? — голос посредника в трубке всегда оставался излишне сухим.

— Вроде того, — машинально ответил Ворон. Деньги лишними не бывали.

— Есть серьёзный гос заказ. Он важен для нас больше, чем для тебя, но ты всё равно получишь больше стандарта. Возьмёшься?

— А что в нём серьёзного? — насторожился Ворон.

— Срочность. И придётся иметь дело с майором следственного комитета.

Ворон быстро поверил своим ушам — да, этого следовало ожидать. Чего ожидать было бы странно, так это того, что работу предложат именно ему.

— Возьмусь, — ответил он сразу же.

Присланной информации уже не удивился — всё было понятно и так. Медлить ситуация не позволяла, сильно рассусоливать тоже. Он смотался домой, вытащил старенькую винтовку, проверил, выехал на указанный адрес. Пригород, неплохие дачные домики, участки за закрытыми заборами. Высокие ветвистые яблони, тихий щебет птиц, лай искусственных собак.

Ворон устроился на крыше дома напротив, забрался туда по веткам дерева, быстро нашёл в прицел окно на уютную кухню, задержал дыхание. Две фигуры, одну узнал по походке, вторая, видимо, женская. Гандон правда думал, что здесь её спрячет?

Палец привычно медленно нажал на спусковой крючок. Выстрел разнёсся по всему посёлку, Ворон слетел с крыши мгновенно, не оставив ни одного следа, ушёл участками, спрятал винтовку в ближайшем лесу, а потом повернул обратно. Посреднику по дороге позвонил сам, первый.

— Я облажался. Заказ будет выполнен в течение пары суток.

— Минус тридцать процентов, Ворон.

— Минус тридцать процентов, — подтвердил он и сбросил.

Анатолий всегда считал, что есть некое предчувствие опасности. Он уже оказывался под ударом — ещё бы! Сначала сын мента, потом и сам, да ещё и замашками честности. Сначала хотели насолили отцу, а потом подвинуть его самого. Вдобавок — он успел попасть в перестрелки, успел стоять перед грабителем с поднятыми руками и пистолет смотрел то на него, то упирался в висок заложнику. Да и на службу в армии выпал небольшой конфликт, куда Единое Государство отправило помощь. Вернулся, глуховатый на одно ухо, постаревший морально будто лет на двадцать и с кошмарами за плечами.

Но Анатолий не боялся. Верный бронежилет не снимал, он стал для него привычнее, чем рубашка.

В этот раз было спокойно. Тишина дома, только шаги жены — Вероника злилась, разбирала наспех сбросанные по чемоданам вещи. Не смотрела на него почти, не заговаривала. Только из разряда принести или подать что-нибудь, да и то хотела тащить сумки до двери дома сама — упёртый баран. Сумки он, конечно, забрал, получил очередной гневный взгляд и тяжело вздохнул.

Говорить им было почти не о чем. Все Анатолий сказал, все выразил. Но все же первой повторную ссору начала Вероника.

... — Нет, подожди...

Она входила на кухню, тянулась за стаканом на полку.

— Что подожди?! Что?! — огрызнулась женщина, открыла кран — зашумела вода, — Толя, это конец! Тебя же попрут с должности! Да и ладно, пусть! Но тебя же убить могут! Ты мне живой нужен, понимаешь?! Живой!

"А то ты не знала, за кого выходишь" — с нотками отчаяния проворчал про себя мент, но вслух сказал:

— Я не мог по другому. Они же дети! Этот Костя самый старший — двадцать пять! Ты что делала в этом возрасте? Кофе с подружками пила? А они от мусоров отбиваются! Им убийства шьют! И да, именно мусоров!

— Я понимаю, — страдальчески вздохнула Вероника, — Но и ты меня пойми. Мне же страшно! Врываешься домой, собираешь вещи, а по телевизору...

— Да в задницу этот телевизор, — сморщился он, — Поживёшь тут, пока все не утрясётся. Потом вернёшься....

Всё произошло в одно мгновение. Опущенная в бессилии голова Вероники, то ли грохот, то ли звон, но в любом случае звук очень пугающий. Женщина закричала, тут же осев, Толя последовал её примеру. Быстро сориентировался, оттащил жену к себе и в приказном тоне сказал:

— В ванну. Ползком. Сейчас же.

Она судорожно закивала. Мент прикрыл глаза. Коридора, ведущего сюда, из окна не видно. Стреляли с крыши — пуля застряла в бронированном стекле.

"Снайпер? Уйдёт, если профессионал. Хотя, другого бы и не послали"

Он выждал ещё какое-то время, прополз под столом, прижался к стене, выпрямляясь и дёрнул плотную штору на окно, загораживая большую часть обзора. Потом осторожно выглянул из-за неё, не меняя положения головы и рассчитывая, что видно его не должно быть. Действительно обнаружил пулю, застрявшую в стекле и едва ли не зарычал. Полез за телефоном.