— Уйдёшь ведь на пары.

— Хочешь — останусь? — предлагает он, а глаза смеются. — Могу.

— Давай. — Даша уже едва различимо бормочет, а веки с лёгким макияжем закрываются. — Встреть меня, пожалуйста после ра...

Заходит солнце, просыпается мафия. Вместе с алкоголиками и наркоманами, вместе с нацистами и пацифистами, а то и состоя из них, она творит свои дела кулаками и пушками, бутылками и иглами, а иногда даже просто решает спокойно поговорить.

— Грач, ты думаешь, он вообще объявится? — спросил стоящий рядом, низким и тупым голосом.

— Не хочет потерять работу — объявится. — ответил Грач с электронной сигарой в зубах. — Не объявится — найдём и набьём морду через часик. За такую хуйню надо отвечать.

Грач выглядел самым приличным — пиджак, белая рубашка, брюки и дорогие часы. Из-под воротника всё равно выглядывали татуировки, но, в отличие от остальных братков, тот их хотя бы пытался спрятать.

Трое сидело за барной стойкой и потихоньку заливали в себя водку. Один сидел на самой стойке и мотал ногами. Бармен переместился в самый дальний угол и грустно провожал взглядом обычных посетителей — те быстро сваливали при виде широкоплечих татуированных тупых мужиков. И всё же татуированные неплохо заплатили за аренду всего клуба на пару часов предстоящей беседы — достаточно, чтобы смириться с отсутствием клиентов в этом время.

Осталась одна парочка: блондинка лет тридцати на шлюховатый вид и двадцати на говор, и хмурый молчаливый мужчина, который слушал её щебет, косился на братков, но как будто не считал их достаточной угрозой.

Виновник собрания прошёл в помещение не один. По левую руку от него хромал рыжий парень с аккуратно забранными волосами на затылке. Совершенно выбивался из контингента хлипким телосложением, в отличии от того же виновника — широкие плечи, высокий, одетый в расстёгнутую косуху. Производил впечатление то ли оборванца, то ли клоуна — штаны в нашивках, волосы зелёные, поставленные в ирокез сантиментов на пятнадцать.

Провожали не ординарную парочку ещё двое бугаев, но остановились у двери.

Оба были настроены мрачно, но рыжий — ещё и зол. Тяжёлый взгляд серых глаз вальяжно окидывал собравшихся.

Разговор:

— Док, а может я один?

— Захлопнись. Одного я тебя туда не пущу.

остался за кадром, ещё у Герасима дома, пока Доктор его дожидался.

— Идёт, пидорас, даже подстилку захватил, — еле различимый шёпот и дикий ржач от ребят за стойкой.

— Эй, ты! — Грач приветственно махнул рукой. — Проходи, чувствуй себя, как на допросе. Друг твой пусть идёт в сторонку и не мешает. Димка, налей ему чего, — это в сторону бармена. А потом уже снова Герасиму. — Дошла информация, что ты крысятничаешь.

Тут уже братки собрались, приготовились наброситься, если вдруг виновник торжества решит что-то учудить.

— Вчера Зайца повязали, а он, вообще-то, за важную точку отвечал. Кто теперь на его место встанет? Ты? А ведь ты последний поставлял ему товар. Какие твои аргументы?

— Вина. Красное, полусладкое, — бросил Доктор бармену, устраиваясь возле стойки, но не садясь. Трость держал на первый взгляд не удобно, но репутация странного оправдывала. Да и вряд ли из собравшихся его вообще кто то знал.

— А я Зайцу мамка? — изогнул одну бровь Герасим, сложив руки на груди. — Охуеть теперь. Ну видел я его три дня назад, отдавал что просил. Разбежались там же. Мне нахер клиента большого подставлять?

Не знакомые рожи нервировали. Вроде сидели смирно, ждали команды, но кто-нибудь да пройдёт перед носом, зыркнет и выбесит. А беситься сейчас Герасиму было не вариант, даже нервничать. Поэтому стоял спокойным быком, а у стойки притаился спокойный удав.

— Если на меня кто-то гонит, то с ним надо выяснять чего ему надо, а не меня сюда дёргать. Я крысой не был никогда и становится не собираюсь.

— Не, ну реально пидор, нахера взял с собой этого?.. — со стойки кинули подозрительный взгляд, продолжая перешёптываться.

— Уж больно подозрительный ты тип, — прищурился Грач. — Ничем больше не занимаешься. А менты на деньги не поскупятся, они сейчас к нам настороженно относятся, — Грач заткнулся быстро, выдавая, что не собирался этого говорить.

— Вот-вот! Совсем с цепи сорвались в последние дни, наших одного за другим вяжут! — поддакнул тупой браток рядом с ним. — Точно крыса завелась!

— А ещё ты чужой, — отозвался один из пьяных у стойки. — Никогда с нами не бухаешь и не водишься. Тоже мне, царь нашёлся...

— Ещё и фраера какого-то притащил, — добавил его не менее пьяный сосед.

— Я... — начал было устало Гера, задолбавшийся уже доказывать, что общество друга ему куда приятнее, чем этих рыл, для которых верх кайфа — шлёпнуть стриптизёршу по заднице.

Док пересёкся взглядом с Герасимом, они кивнули друг другу.

В тот же миг Гера подлетел сзади, отдёргивая голову зарвавшегося назад за волосы а Доктор — спереди, выхватывая клинок из трости, основная часть которой упала на пол. Быстрое, пугающее своей стремительностью, движение и вот уже мужик хрипит. Рыжий палач не пролил даже капли вина, наоборот, только пополнил кровью, хлещущей из глотки.

Герасим отпустил тело, тут же рухнувшее на пол, а Док выпрямился, глотнул из бокала и выдохнул, разглядывая алую жидкость.

— Прекрасный коктейль, — обратился он с остальным мафиози, приподнимая руку на манер тоста и оскалился. — Не желаете?

Все сидели — то ли в ахуе, то ли в испуге заткнувшиеся. Никто даже не двинулся с места, позволили Доктору отойти в ближайшему столику на вытянутой ножке, со скрежетом поставить на него бокал и только затем вогнать клинок обратно в поданную Герасимом трость.

— Или кто-нибудь желает оспорить?

Герасим остановился рядом с Доктором, скрестил руки на груди. Пятеро мужчин против двух едва известных парней. В глазах одних — смятение, а у них — сталь и твёрдая уверенность в своей правоте.

— Я не потерплю тех, кто не станет воспринимать меня всерьёз, — произнёс Доктор. — Тем более — в такой манере.

— Если у кого-то будут сомнения, — во все тридцать два Герасим улыбнулся, — Он может выйти на ринг со мной.

Но подобного самоубийцу ещё нужно было поискать. Если кто-то не знал о занятиях помимо наркоты, это были чисто из проблемы. Гера не прятался, не шифровался. Деньги ему и правда были нужны, но не настолько, что бы идти к ментам.

— Я не крыса, Грач, — хмуро добавил Герасим. — Если у тебя есть доказательства по серьёзнее чьих-то слов, то вперёд — я жду.

Подобный ход со стороны гостей заставил охуеть не только Грача и его прислугу, но и оставшихся посетителей. Мужчина обернулся, вгляделся внимательно, его спутница ахнула, но оба остались сидеть на месте. Грач взглянул на них, как на предателей.

— Да я сам видел, по камерам, как ты кому-то звонил! — взорвался Грач. — Точно Зайца сдавал!

Братки пережили шок, обозлились, слетели со стульев.

— Да я тебя!

— Нет, я!

— Нож в печень...

Назревала драка. Ринга эти долбоёбы не признавали — собирались налететь всей пьяной неорганизованной кучей. Остановить их мог только Грач — если бы хотел, и, возможно, кто-то ещё, рангом повыше их, и при достаточных основаниях.

— А ты чего такой нервный? — окатил холодом Доктор, даже не дёрнувшись в сторону. Братки замерли кругом и рыжий заставил себя не скривиться, поймав пьяные, блуждающие и совершенно неадекватные взгляды. — Ты успокойся. Про какие камеры ты говоришь вообще? С техникой на ты, что бы какие то записи вытаскивать?

— Так, погоди, ты чё мелешь, — врубился наконец Герасим. — Вокруг места, где мы с ним перехватывались камеры не одной. Или ты меня по всему городу выслеживал? Я чё — звонить никому права не имею?

Тут уже и он начинал злиться, ибо понимал к чему клонит. Гера вообще в последние три дня созванивался с кем-то два раза. Один раз — Лёхе, предупредить, что на пьянке не появится, а во второй — Доктору, рассказать про всю эту срань.