И начинает нечто вроде молитвы, произносимой страстным шепотом:

— Пиппа, Пиппа, Пиппа…

— Возьмите меня за руки, — говорю я.

Картик в недоумении.

— Что…

— Быстро возьмите меня за руки и не отпускайте!

— Только не вздумайте сейчас применять магию, мисс Дойл! — говорит мисс Мак-Клити. — Это неумно.

— У нас все равно нет выбора, — отвечаю я. — Я попробую вызвать дверь света.

— Но ты не могла этого сделать уже много месяцев! — удивляется Энн.

— Значит, самое время снова попытаться, — отвечаю я.

Пронзительные крики, доносящиеся с лужайки, заставляют нас содрогаться.

— А вдруг ты не сможешь? — шепчет Фелисити.

Я качаю головой.

— Я не хочу об этом думать. Нужно попробовать все способы. Берите меня за руки.

Я чувствую тяжесть их ладоней, закрываю глаза и сосредотачиваюсь, полностью отдавшись достижению цели.

— Думайте о двери света.

Я слышу шорох у восточного крыла. Когти за дверью, вороны над головами… Они знают, где мы. «Цель, Джемма. Цель. Дверь света, дверь света, дверь света…»

И вскоре я ощущаю знакомое покалывание. Сначала это похоже на едва заметную щекотку, но через мгновение кровь уже гудит, мчится по венам со свистом, и каждая клеточка тела оживает. Меня окатывает мощной волной теплого воздуха, смахивающего волосы, упавшие на лицо.

Когда я открываю глаза, дверь света передо мной, она ждет.

— Ты это сделала, Джемма! — с облегчением восклицает Фелисити.

— Не время для поздравлений, — говорю я. — Вперед!

Я открываю дверь, и мы врываемся в нее чуть ли не все сразу, в то самое мгновение, когда в дверь восточного крыла проскакивают охотники. Они завывают так, что у меня все холодеет внутри.

— Джемма! — визжит Энн.

— Закройся! — кричу я магической двери, и она, слава богам, не предает меня.

Когда дверь света исчезает, последнее, что я вижу, — это всадник в длинном рваном плаще, скалящий зубы в леденящей усмешке.

— Убирайся в ад, жалкая тварь! — выдыхаю я.

— Он уже в аду. А нам надо не позволить этому аду подобраться к нам, — говорит Картик, увлекая меня вперед.

Мы со всех ног мчимся в сферы.

— У нас не слишком много времени, — говорю я, едва дыша. — Они пройдут другой дорогой. Мы должны добраться до сада и найти горгону.

— Погоди! — говорит Картик. — Мы ведь не знаем, что найдем там. Может, мне побежать вперед, проверить?

— Согласна, — киваю я.

Я бы предпочла не задерживаться, но в словах Картика есть своя правда, а я к тому же чуть жива. Корсеты не предназначены для долгого бега.

— Я с тобой, парень, — заявляет Фоулсон, в благоговении оглядываясь по сторонам.

Картик неохотно кивает, и они вместе бегут вперед.

Измученные и злые, мы сидим и ждем, прячась за большим камнем. Энн продолжает жаться к Фелисити. Это, конечно, слабое утешение, но Энн рада и такому. Я, устав от погони, просто сижу на земле и смотрю на истекающий кровью горизонт.

— Почему вы нам не рассказали, что видели все это? — спрашивает мисс Мак-Клити, все еще тяжело дыша.

Но это вопрос риторический. Она и сама знает, почему. Ее темные волосы наполовину выбились из прически. Их раздувает порывистым ветром.

— Мы создали порядок из хаоса. Мы творили красоту и направляли историю. Мы надежно держали в руках магию сфер. Как же все это могло случиться?

— Вы удерживали магию не ради безопасности. Вы придерживали ее для себя.

Мисс Мак-Клити качает головой, отрицая подобное предположение.

— Джемма, вы еще можете использовать свою силу ради добра. С нашей помощью…

— Да что, скажите на милость, вы сделали для других? — спрашиваю я. — Вы называете друг друга сестрами, но разве мы вообще все не сестры? Разве не сестра мне какая-нибудь портниха, теряющая зрение ради того, чтобы накормить своих детей овсянкой? Или сторонница равноправия женщин, которая борется за право голоса? Или девушки, куда моложе меня, которым приходится бороться за существование и чьи условия труда настолько ужасны, что они оказываются запертыми на горящей фабрике? Вот им очень пригодилась бы ваша драгоценная помощь.

Мисс Мак-Клити вскидывает голову.

— Мы бы это и сделали. Со временем.

Я негодующе фыркаю.

— Ужасно быть женщиной, в любом из миров. Какая польза от нашей силы, если ее приходится скрывать?

— Вы бы предпочли иллюзии право открытого высказывания?

— Да.

Мисс Мак-Клити вздыхает.

— Мы вполне можем взять курс и на подобную борьбу. Но сначала мы должны надежно закрепить нашу власть в сферах.

— Да никогда уже здесь не будет никакой надежности! Куда ни посмотри, из-за любого камня выползает что-то совершенно новое, и все рвутся к власти, к силе! Никто не помнит, откуда и почему появилась здесь магия, они хотят лишь обладать ею! Меня уже тошнит от всего этого… мутит до невозможности, слышите?

— Да, — серьезно отвечает мисс Мак-Клити. — И все же нельзя оставить все как есть, вы согласны?

Она права. Даже теперь, когда знаю то, что знаю, видя то, что успела увидеть, я хочу, чтобы все успокоилось.

Мисс Мак-Клити сжимает мою руку; у нее решительное лицо.

— Джемма, вы должны охранять магию любой ценой. Нас только это и заботит. Многие сражались за нее и погибали в течение долгих лет.

Я качаю головой.

— И где же конец?

Мужчины возвращаются с разведки. Картик мрачен.

— Они уже побывали в саду.

— Что ты хочешь сказать?

— Что его больше нет, — отвечает Картик.

Мы идем через сад, но это не прежнее знакомое нам цветущее место. Нас встречает запах опаленной земли. Деревья превратились в золу. Цветы втоптаны в грязь. Серебряная арка перед гротом измята и выдрана из земли. Качели, которые я сплела из серебряных нитей, оборваны.

На глаза мисс Мак-Клити наворачиваются слезы.

— Я так мечтала увидеть его снова… но не таким!

Фоулсон обнимает ее за плечи.

— Что здесь происходит? — спрашивает Энн, подбирая из грязи горсть измятых бутонов.

— Высокая госпожа!

На реке появляется горгона. Она жива и невредима. Я никогда так не радовалась ей.

Фоулсон отступает на шаг.

— Что это за чертовщина?

— Это друг, — говорю я, спеша к реке. — Горгона, можешь ты объяснить, что здесь случилось? Ты что-то видела?

Змеи на голове горгоны шипят и извиваются.

— Безумие, — говорит горгона. — Все это — безумие.

— Значит, война? — спрашивает мисс Мак-Клити.

— Война. — Горгона как будто выплевывает это слово. — Так они это называют, чтобы создать иллюзию благородства и закона. Но это хаос. Безумие и кровь, и жажда победить. Но так было всегда, и всегда так будет.

— Горгона, мы должны добраться до Дерева Всех Душ. Мы намерены уничтожить его. Есть какой-нибудь безопасный путь в Зимние земли?

— Нынче вовсе нет безопасных мест, высокая госпожа. Но я все равно отвезу тебя туда по реке.

Мы все поднимаемся на палубу. Река сегодня не поет потихоньку. То есть она вообще не поет. Кое-какие места вдоль берегов избежали налета тварей Зимних земель. Другим не так повезло. И там обитатели Зимних земель оставили свои визитные карточки — копья с окровавленными флагами на них, напоминание о том, что никому не дождаться милосердия.

Когда мы проплываем мимо Пещеры Вздохов, из укрытий наверху выглядывают неприкасаемые. Аша машет мне рукой с берега.

— Горгона, туда! — прошу я.

Мы подходим к берегу, и горгона опускает борт-крыло, чтобы Аша могла подняться на палубу.

— Они везде, — говорит Аша. — Боюсь, они уже добрались и до лесного народа.

— Что это такое? — спрашивает Картик.

Мы приближаемся к золотой вуали, скрывающей от посторонних глаз обитель лесного народа. Черные облака тянутся поперек реки, как шрамы.

— Дым, — отвечаю я.

Мы пригибаемся к палубе, закрывая ладонями рты и носы, но все равно нас едва не рвет от темного, густого, вонючего дыма. Даже золотая завеса ведет себя необычно — на нас с нее сыплется золотистая сажа. А потом я вижу: прекрасный лес охвачен пламенем. Хижины лесного народа горят, дымятся. Огонь пожирает деревья, они расцветают оранжевыми и алыми языками. Множество лесных жителей оказались в ловушке огня. Они кричат, не зная, куда бежать. Матери спешат к воде, прижимая к себе плачущих детей. Кентавры скачут в глубь леса, подхватывают отставших, забрасывают к себе на спины и мчатся обратно, спасая свои и чужие жизни.