— Я помню… Ох, это прекрасно, такая сила! Я изменюсь!

Она крепко закрывает глаза и решительно сжимает губы. Щеки медленно розовеют, волосы завиваются в густые черные локоны. Улыбка становится фантастически прекрасной. И только глаза остаются прежними. Они то фиолетовые, то неприятные беловато-голубые.

— Как я выгляжу? — спрашивает Пиппа.

— Прекрасно.

Пиппа стремительно обнимает меня за шею, притягивает к себе. Она иной раз ведет себя как маленький ребенок. Но я полагаю, мы за это ее и любим.

— Ох, Джемма… Ты настоящая подруга! Спасибо! — бормочет она мне в ухо. — Боже мой, я должна что-то сделать с этим платьем!

Она смеется. Прежняя добрая Пиппа. И меня это радует.

— Ты когда-нибудь могла вообразить, что станешь такой могущественной, Джемма? Разве это не волшебство? Только подумай, ты ведь можешь сделать все, что пожелаешь!

— Наверное, — отвечаю я, смягчаясь.

— Это твоя судьба! Ты была рождена для величия!

Должна признать, что это заявление вызывает румянец на моих щеках, и я быстро отбрасываю идею как бредовую. Но в самой глубине души я ее сберегаю. Я ведь уже начинаю осознавать, что мне нравится чувствовать себя особенной. Что я должна оставить свой след в мире. И что я совсем не желаю за это извиняться.

Мы с Пиппой расстаемся на маковом поле.

— Скоро увидимся, дорогая подруга. И не беспокойся… я не выдам нашу тайну. Я скажу, что изменения случились сами по себе. Некое чудо.

Но я ведь не могу навеки одарить Пиппу магией.

— Некое чудо… — повторяю я, стараясь отогнать дурные предчувствия.

Она машет мне рукой и посылает воздушный поцелуй, прежде чем бегом припустить к Пограничным землям.

— Джемма…

— Кто здесь?

Я оборачиваюсь, но никого не вижу. И снова слышу свое имя, как тихий вскрик, донесенный ветром:

— Джемма…

Я внимательно смотрю в сторону Пещер Вздохов, где находятся Храм и колодец вечности. Я должна выяснить.

Подъем на вершину горы оказывается куда более долгим, чем мне помнится. Ноги покрываются пылью. Когда я прохожу сквозь радуги разноцветных дымов, Аша, предводительница неприкасаемых, ждет меня, будто знала, что я должна прийти. Ветер раздувает ее темно-красное сари, обнажая искривленные, покрытые волдырями ноги. Я стараюсь не смотреть на них и не смотреть на других неприкасаемых, хаджинов, как их еще называют, но это очень трудно. Все они так или иначе изуродованы болезнью. Именно поэтому их всячески обижают в сферах и смотрят на них как на ничтожества.

Аша приветствует меня, как всегда: коротко кланяется, сложив перед грудью ладони.

— Добро пожаловать, леди Надежда.

Я отвечаю таким же жестом, и мы входим в пещеру. Две женщины склоняются над большими корзинами ярких красных маков, собранных на поле. Они перебирают цветы, оставляя только самые лучшие, и взвешивают их на больших весах, прежде чем положить в чаши с тлеющими благовониями. Неприкасаемые тепло приветствуют меня, когда я прохожу мимо них, они подносят мне цветы и улыбки.

— Ты пришла, чтобы вернуть магию в Храм? — спрашивает Аша.

— Пока нет. Но я ее верну.

Аша кланяется, но я вижу по ее строгому лицу, что она мне не верит.

— Чем хаджины могут помочь тебе?

— Мне бы хотелось подойти к колодцу вечности.

— Ты хочешь взглянуть в лицо своим страхам?

— Есть кое-что, что я должна отбросить раз и навсегда, — отвечаю я.

Аша медленно качает головой.

— Отбросить — это не так-то легко. Но ты вольна пойти туда.

Стена воды отделяет меня от того, что лежит в глубине пещеры. Мне нужно только пройти сквозь эту завесу, и я все узнаю наверняка. От страха пересыхают губы. Я облизываю их, стараясь набраться храбрости. Задержав дыхание, я ныряю в водяную стену — и вот я в священном сердце Храма.

Колодец вечности прямо в центре. Его глубокие воды молчат. Сердце колотится в груди; я подхожу все ближе, пока наконец пальцы не ложатся на каменный край. Я почти не могу дышать. Язык присох к нёбу. Я крепко хватаюсь за каменную стенку и заглядываю в колодец. Вода превратилась в лед. Мое лицо отражается в дымчатой поверхности. Я всматриваюсь в нее…

Женское лицо прижимается ко льду снизу, и я в ужасе отступаю. Черты женщины проявляются в темной глубине колодца. Глаза и рот закрыты, как у мертвой. Кожа лишена красок. Волосы раскинулись в воде подо льдом, как лучи темного солнца.

Внезапно глаза Цирцеи распахиваются.

— Джемма… ты пришла…

Я отступаю еще немного назад, встряхивая головой. Живот свело. Меня тошнит. Но страх заставляет сдержать рвоту.

— Ты… ты же умерла, — шепчу я. — Я тебя убила.

— Нет. Я жива. Когда ты привязала магию к себе, ты заперла меня здесь. Я умру, когда магия вернется.

— И я оч-чень этому рада, — запинаясь, произношу я, быстро направляясь к стене воды, что отделяет это ужасное помещение от Пещер Вздохов.

Зловещий голос Цирцеи разносится по пещере, как бормотание демонов:

— Орден сплотился против тебя. Они намерены захватить сферы без тебя.

— Ты лжешь, — содрогаясь, возражаю я.

— Ты забыла, Джемма… я ведь тоже была одной из них. Они готовы на что угодно, лишь бы снова завладеть силой и властью. Ты не можешь им доверять.

— Это тебе я не могу доверять!

— Я не убивала Нелл Хокинс, — говорит она, произнося имя девушки, чья кровь лежит на моих руках.

— Ты не оставила мне выбора!

Но поздно. Цирцея нащупала мою рану и копается в ней.

— Выбор есть всегда, Джемма. Пока еще есть время, я могу научить тебя, как обуздать силу, заставить ее повиноваться тебе. Хочешь ли ты, чтобы она управляла тобой, или станешь ее хозяйкой?

Я осторожно подхожу к колодцу.

— Моя мать могла бы в свое время научить меня этому. Но ей не дали такой возможности. Ты настигла ее и убила.

— Она покончила с собой.

— Да, чтобы спасти от тебя свою душу, от тебя и той чудовищной твари Зимних земель, охотника! Она не хотела разложения! Я бы на ее месте сделала то же самое.

— А я бы не стала. Ради такой дочери, как ты, я бы сражалась до последнего вздоха. Но Мэри никогда не была бойцом, в отличие от тебя.

— Ты не вправе говорить о моей матери! — рычу я.

Я вижу на лице Цирцеи нечто такое, что сохранилось от той, кем она была прежде, след моей учительницы мисс Мур. Но она снова начинает говорить, и по спине пробегает ледяная волна.

— Джемма, тебе незачем беспокоиться из-за меня. Я бы никогда не причинила тебе зла. Но я могу тебе помочь. И все, что я прошу в обмен, это возможность еще раз ощутить вкус магии, — только один раз перед тем, как я умру.

Ее слова порождают сомнение. Но ей нельзя доверять. Все это лишь хитрость, Цирцея жаждет заполучить магию. Она ничуть не изменилась.

— Я ухожу.

— Против тебя строят планы. Ты даже представить не можешь, какая опасность тебе грозит. Ты не можешь доверять Ордену. Лишь я одна в силах помочь тебе.

Не надо было мне приходить сюда.

— Ты ничего от меня не получишь. Можешь хоть сгнить здесь, мне наплевать.

Она погружается в глубину темных вод, и напоследок я вижу ее бледную руку, словно Цирцея хочет дотянуться до меня.

— Ты вернешься ко мне, — шепчет она голосом таким же холодным, как ледяная вода. — Когда ты поймешь, что никому больше не можешь довериться, тебе придется вернуться.

— Ты нашла то, что искала, леди Надежда? — спрашивает Аша, когда я возвращаюсь в Пещеру Вздохов.

— Да, — с горечью отвечаю я. — Я узнала то, что мне необходимо было знать.

Аша ведет меня обратно по коридору, где стены покрыты поблекшими фресками, в пещеру, которую я хорошо помню. Здесь стены украшены изображениями пышнобедрых женщин и чувственных мужчин. Я вдруг замечаю кое-что, чего не видела прежде. Это изображение двух сжатых рук, вырезанное в центре идеального круга. Оно кажется знакомым, хотя я и не могу объяснить, почему, — как что-то неясное, промелькнувшее во сне. Будто сами камни говорят: «Это место сновидений для тех, кто полон желания видеть. Положи ладони в круг и засни».