Внезапно, поцелуй прервался, а руки, обхватывающие стройное тело девушки, отпустили ее, ставя на ноги. Айомхар резко отошел в сторону. У Леи засосало под ложечкой — что он собрался сделать? Не пытаясь скрыть своего ужаса, девушка наблюдала, как воин вытащил из толпы двух мужчин.

Она узнала в них тех, кто пытался сегодня изнасиловать ее. Леа обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь в теле. Неужели воин отдаст ее этим мужчинам? Девушке показалось, что она сходит сума, когда Айомхар подвел двоих к Лее. Рыжебородый, волоча раненую ногу и светловолосый, с перевязанной рукой, мужчины что-то говорили, на непонятном для девушке языке. Их тон показался пленнице взволнованным, полным страха. Ей даже показалось, что они оправдываются перед Айомхаром.

Тот лишь зловеще улыбнулся. Одним движением руки Айомхар поставил обоих воинов на колени. Окинув Лею непроницаемым взглядом, призрак произнес на ее языке:

— Особое отношение для гостей.

А затем раздался жуткий, двойной хруст: Айомхар сломал шеи мужчинам.

Раздался гул по толпе и призрак что-то выкрикнул, отчего все разом стихли, а потом уже закричали — довольно, подбадривающее. Вновь начал свой сумасшедший ритм барабан, снова закружились бесстыдные танцы, прямо рядом с убитыми гостями.

Айомхар подошел к Лее, молча поднимая ее на руки, то час, овладевая ее ртом, сжимая пальцами талию и бедра. Не стыдясь никого и ничего. Девушка успела заметить, что действиям воина последовали и другие мужчины. Они целовали смеющихся танцовщиц, хватали их за грудь. Стыд окатил Лею новой волной. Девушка захотела озвучить свой протест, но пленница понимала, что это лишь разозлит Айомхара. Тогда она, преодолевая себя, прижалась теплыми губами к его уху, а руками нежно обвила его шею, поглаживая пальчиками бархатистую кожу.

— Айомхар, — выдохнула Леа, внутренне молясь, чтобы ее задумка удалась, — пожалуйста, отнеси меня в свой дом. Я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, видел меня и обладал, даже взглядом.

Воин резко вскинул голову, встречаясь холодным взглядом с пленницей — на лице той блуждала вся та же уязвимость и еще что-то, непонятное для Айомхара. Ее синие глаза — манящие, обещавшие нежность, сияли подобно драгоценным камням. Губы, влажные от поцелуя, были все еще полуоткрытые, словно ожидая продолжения ласки. Она была прекрасна…

И Айомхар согласился с просьбой пленницы. Леа была слишком красива, чтобы делить ее красоту с кем-то другим. Пусть воины и танцовщицы веселятся. Сегодня призрак не хотел быть среди них. Что-то собственническое, звериное, обожгло его грудь. Он прижал Лею к себе, и под любопытные взгляды понес ее прочь…

Айомхар, миновав зрителей, уверенным шагом пересек ромашковое поле, двигаясь в направлении крепостной стены. Леа, прижавшись щекой к теплому мужскому плечу, молчаливо наблюдала за его действиями. Когда что-то приглушенно отворилось-закрылось, и стены замка остались позади, девушка, наконец, поняла, что воин несет ее не в сторону того деревянного домика.

Сердце в груди Леи тут же начало бешено стучать, к горлу подкатило волнение, вызывая в нем спазм. Меж тем, Айомхар, свернув на узкую тропу, направился прямиком к густому лесу, утопающему в ночной тьме. Лишь лунный свет — деликатный, еле уловимый, позволял девушке хоть что-то различать. Ей оставалось лишь догадываться, как воин так хорошо видел, что ни разу не спотыкнулся, или же оступился.

Лес обнял их прохладой и ароматом трав — пряных, насыщенных, опьяняющих. Многовековые деревья, склонив свои тяжелые ветви-лапы, образовывали некое подобие крыши над головой. В некоторых местах ветви столь плотно переплетались, что тонкий лучик луны исчезал, и тогда все вокруг погружалось в кромешную, поглощающую все и вся, тьму. Лишь песенки сверчков, далекое уханье совы и шелест листьев над головами напоминал девушке, что они все же в лесу, а не склепе.

— Куда ты несешь меня? — не выдержав, прошептала Леа и вздрогнула: собственный шепот показался ей слишком громким на фоне ночных звуков.

— Ты попросила меня отнести тебя домой, — отозвался Айомхар, перешагивая сук, что валялся у него на пути.

— Да, но, если я не ошибаюсь, дом находится в другой стороне, — силясь не выдать своего волнения, произнесла девушка.

— Ошибаешься, это не совсем мой дом, — ответил воин, окидывая Лею многозначительным взглядом. И, Боже, даже в этой кромешной темноте, девушка разглядела, как запылало янтарное пламя в глазах Айомхара.

Пленница не нашлась, что ответить. Она, понимая, что у нее нет никакой возможности избежать близости с воином, стала мысленно подготавливаться к неизбежному. Но как это возможно сделать, если при одной мысли об этом тело тут же скручивается в узел, если кожа становится столь чувствительной, что любое прикосновение к ней приносит боль?…

Айомхар, меж тем, завернул направо, протискиваясь, меж растущих близко друг к другу, деревьев. Одна ветка больно задела Лею за голень, и девушка вздохнула, выказывая в этом вздохе свои чувства.

— Ты, оказывается, и правда неженка, Леа, — произнес над головой девушки воин. Пленница не могла разобрать — были ли в его словах осуждающие нотки. Она снова не знала, что ответить. Лишь инстинктивно, даже не осознавая этого, прижалась к крепкой груди мужчины, впитывая в себя его тепло. Нос тут же защекотало — Леа почувствовала личный запах Айомхара — он пах потом, вербеной и чем-то животным. Его аромат понравился девушке — против ее воли — и она устыдилась себя.

Наконец, Айомхар остановился. Он, протянув руку вперед, откинул что-то, и занес девушку внутрь, тут же укладывая ее на ласкающие тело, меха. Леа заскользила руками по их гладкой поверхности, одновременно пытаясь понять, где воин. Она не видела его в темноте, но ощущала — мужской жар тела, возбужденное дыхание, щекочущее ей лицо и обнаженную шею. Пытаясь успокоиться и отвлечься, девушка прошептала:

— Где мы?

— Это больше подходит на слово дом, — ответил Айомхар, наваливаясь всем своим мощным телом на Лею. Его стальные мышцы впились в нежную кожу и плоть пленницы, вызывая дискомфорт, граничащий с болью. От столь внезапной атаки девушка закашлялась — ей стало нечем дышать, и воин был вынужден приподняться на локтях.

— Спасибо, — поблагодарила пленница — и тут же губы воина прикоснулись к ее губам в чрезвычайно медленном поцелуе. Они ласкали, изучали и были неторопливы. Ах, если бы все действия Айомхара были столь нежными и неспешными! Леа, наслаждаясь новыми ощущениями, робко ответила на поцелуй мужчины. Она боялась, но все же, действовала. Наверное, это было ужасно, но Лее нравилось целовать Айомхара.

Когда их языки столкнулись, воин, зарычав, начал быстрыми, умелыми движениями, снимать платье с девушки. Сколько лет практики потребовалось для того, чтобы научиться вот так — за пару мгновений, освобождать женщину от одеяния? Этот молчаливый вопрос так и остался висеть в воздухе, насыщенным разгорающейся страстью.

Платье полетело в сторону, за ним последовала и нижняя одежда. Айомхар горячими ладонями прошелся по женственным изгибам девушки, получая наслаждение от каждого прикосновения. Желание распаляло воина, требуя получить свое: здесь и сейчас. Он прижался к Лее, буквально раздавливая ее своим весом. Девушка затрепетала. У нее не было сил противостоять ему. Но у нее имелось не менее ценное качество.

Отбросив столь ненужные предубеждения и мысли, что над ней — ее враг, Леа, протянула дрожащую ладонь и медленно, с каплей нежности, провела ей по колючей щеке Айомхара. Тот нахмурился, приближая к девушке свои губы. Его тяжесть стала еще больше ощутимее, а жар тела передался и Лее. Как только лицо воина оказалось достаточно низко, девушка скользнула губами по его скуле и остановилась возле уха, шепча:

— Прошу тебя — нежнее и чуть помедленнее.

Признаться, произнося эти слова, девушка внутренне умирала от страха. Как этот воин отреагирует на ее просьбу? Возьмет — жестоко? Ударит? Рассмеется в лицо?…