— Но почему? — прошептала девушка, непонимающе глядя на отца, блестящими, от подступивших к ним слез, глазами.

— Сейчас не время для свадьбы. Не время пировать. Время — оттеснить врага, — отозвался усталым, полным ответственности, голосом Фредек.

— Враги будут всегда, — с жаром отозвалась Леа, не сводя с отца пылающих глаз.

— Ты права, дочь. Все именно так, однако, что-то останавливает меня от того, чтобы я сейчас дал согласие на ваш брак, — мужчина задумчивым взглядом посмотрел в окно, размышляя.

— Почему ты сомневаешься во мне? — удивилась девушка, мягко хватаясь за плечо отца. — Ведь мне уже семнадцать, папа. И Эрно… Я еще никогда не испытывала таких чувств.

— Ты молода, Леа, — грустно улыбнулся Фредек, обнимая дочь и прижимая ее к груди.

Девушка запрокинула голову, глядя на столь дорогое и родное сердцу лицо отца.

— Но разве это плохо, что я молода, отец? И я… так давно хотела быть с Эрно — я думала о нем последние четыре года.

— Я вынужден сказать — нет, — твердо произнес Фредек.

Леа отстранилась от него, окидывая отца грустным взглядом.

— Папа! Пожалуйста! — попросила она.

— Нет, — не сводя с дочери строгого взгляда, ответил мужчина.

— За что ты со мной так? — Леа силилась не расплакаться, однако слезы уже, не слушая ее, потекли тонкими дорожками по нежным щекам девушки.

— Я люблю тебя и хочу сберечь, — Фредек говорил в этот раз мягко, не желая причинить боль дочери, но он опоздал — его предыдущие слова уже успели ранить ее.

— И поэтому ты решил запереть меня от всего мира и оставить подле себя? — тихо, потрясенно, вопросила Леа, пятясь назад. Лишь упершись спиной в дубовую дверь, девушка остановилась. Широко распахнутыми глазами она смотрела на отца.

Ее слова задели Фредека — он мотнул головой, затем тяжело вздохнул, и только после ответил:

— В тебе говорит ребенок, ты не понимаешь, чем я руководствуюсь. Повторяю — сейчас не время для свадьбы. Ступай.

Леа порывисто отвернулась и почти выбежала из комнаты. Невыплаканная горечь душила ее, не позволяя дышать и мыслить. Девушка не стала возвращаться в свои покои, вместо этого она направилась во внутренний яблоневый сад — тот как раз зацвел, и все вокруг благоухало ароматом его цветков. Леа сбавила ход, и теперь уже медленно побрела меж деревьев, размышляя над своей участью. Она была всегда послушной дочерью, внимавшей каждому слову своего героя-отца. Леа не приносила Фредеку никаких проблем — не считая болезни в детстве, от которой чуть та не умерла. И это была единственная, ощутимая причина, заставившая тогда Фредека понервничать. Остальные годы Леа являлась образцовой дочерью — и в тайне ото всех девушка надеялась, что за свое прилежное поведение будет вознаграждена счастливым замужеством.

Но сегодня.

Сегодня отец, самый родной и близкий человек, собственноручно разбил ее мечты на мелкие осколки.

И это было действительно больно.

— Леа, — знакомый, мужской голос окликнул девушку, и та резко обернулась, встречаясь взглядом с золотисто-карими глазами Эрно. Тот стоял на расстоянии в нескольких шагах от нее, и Леа несмело направилась к нему.

— Эрно, мой отец, — сдавленным голосом произнесла девушка, оказываясь в объятиях молодого мужчины и поднимая на него заплаканные глаза.

— Я знаю, милая Леа, — Эрно провел ладонью по светлым волосам красавицы, любуясь ее, пусть и печальным, но по-прежнему красивым лицом.

— Я не могу поверить, что он отказал, — всхлипнула девушка, часто-часто моргая, дабы снова не обрушить поток слез.

— Не плачь, — отозвался молодой мужчина, — все это — временно. Фредек отказал лишь потому, что нам предстоит сразиться с призраками. Сейчас действительно не время для свадьбы. Когда они будут уничтожены, я уверен — твой отец даст согласие.

Молодой мужчина говорил спокойно, и слова его — полные уверенности, отогнали от сердца девушки грусть. Она подняла на Эрно лучистые глаза.

— Пусть будет так. Я желаю вам уничтожить врагов, каждого из этих призраков. А затем мы сыграем свадьбу.

— Да будет так, — улыбнулся Эрно, одаривая Лею нежным поцелуем.

Войско из десяти сотен вооруженных до зубов воинов так и не добралось до замка правителя западных земель. Направленные на подмогу Фредеку, они попали в засаду в Темном лесу — том самом лесу, граничившему с севера с территорией, принадлежащей правителю. Эта весть, подобно темной туче, омрачила жителей замка, нависая над ними, предостерегая и одновременно обещая страшное будущее.

Хоть Лею и оберегали от подобных, жутких новостей, она все же узнала — благодаря болтливости прислуги. Те как раз помогали девушке нарядиться к завтраку, когда одна из служанок, с тревогой глядя в широко распахнутое окно, откуда виднелось зеленеющее поле, а за ним — верхушки вечнозеленых деревьев, произнесла сокрушенным голосом:

— Не знаю, как долго сохранится наш мир.

— О чем это ты? — чуть нахмурив брови, спросила Леа, позволяя другой служанке повязать на талию широкий пояс из круглых, золотистых пластин. В их роду пояс был показателем, и мог рассказать многое о своей хозяйке — например, еще незамужние девушки носили пояса только определенной формы, которые можно было украшать лишь некоторыми видами камней. Становясь замужней, женщина имела право на более широкий выбор украшения — и чем замысловатее и дороже был пояс, тем больше это подчеркивало высокий статус мужа. В своих мечтах Лея видела себя с шикарным поясом — да, да, именно такой подарит ей ее Эрно.

— О том, что за этим лесом пало тысяча воинов, которые так и не дошли до замка, — бесхитростно прошептала женщина, невидящим взором уставившись вдаль. Слова ее, полные затаенного ужаса, тот час отогнали мечты о замужестве от Леи.

Губы служанки побелели, когда она продолжила:

— Это все — призраки. Говорят, они убили за один короткий миг десять сотен мужей. Так же говорят, что совсем скоро они придут и сюда.

Служанка перевела на Лею глаза, в которых застыл страх. Девушка содрогнулась. Пытаясь успокоить и себя, и прислугу, она, широко улыбнувшись, произнесла максимально уверенным тоном:

— У нас есть защитники! Армия правителя сильна, а его военачальники — дальновидны и хитры. Я уверена — ни один из этих призраков даже не сможет приблизиться к границам. А что касается тех якобы погибших воинов, думаю, это ложная информация, дабы испугать всех нас.

Прислуга, сохраняя молчание, посмотрела на свою госпожу. Их лица выражали такую озабоченность, словно перед ними стояло душевно больная девушка. Это задело Лею, она, выпрямившись во весь свой довольно высокий рост, строго, пытаясь скопировать взгляд отца, сказала:

— Не смейте разводить панику! Это — всего лишь чьи-то уловки, чтобы ослабить нас.

Не дожидаясь ответа, Леа прошла мимо служанок, покидая свою комнату. Лишь скрывшись от прислуги, девушка могла чуть расслабиться — ее руки тут же затряслись, а тело окатило противной слабостью.

Ей было страшно.

Но она не имела права показывать свой страх.

Шумно, с жадностью вдохнув теплый воздух, доносившийся с открытых окон, Леа направилась к единственному человеку, который мог успокоить ее и дать ей силы.

Отец.

Но в этот раз Фредек не принял свою дочь. Окруженный своими военачальниками и воинами, среди которых были Эрно и Джерго, правитель был занят тяжелыми беседами, суть которых заключалась лишь в одном — как справиться с врагом. И в этом разговоре для Леи не было места. Ей оставалось лишь молчаливо, терзаемой нехорошими мыслями, смотреть на плотно закрытые двери зала, за которым решалась судьба людей.

Сколько так Леа простояла — она не знала. Что-то тяжелое опустилось на голову, давя ее и не позволяя уже спокойно мыслить. То была тревога — беспощадная, отнимающая радость. В эти мгновения Леа почувствовала, словно это было озарение, словно кто-то шепнул ей, — случится страшное, непоправимое.

И когда из зала вышел Эрно и подошел к ней, твердым голосом успокаивая ее, говоря, что они знают, как убить призраков, это уже не могло успокоить девушку. Светловолосая красавица кивала головой, глядя доверчиво-печальными глазами в прекрасное, утонченное лицо мужчины, ловя каждое его слово, но внутри, там, где поговаривали, спрятана душа, Леа знала — миру не быть. На прощание воин увлек девушку к дальней стене и поцеловал — мягко, вкладывая в поцелуй обещание. Леа попрощалась с Эрно, едва сдерживая нахлынувшие слезы.