Наслаждаясь процессом, девушка погрузилась в мысли об Айомхаре. Она скучала по нему. Это было ужасное признание, но Леа не могла ничего поделать с собой. Помимо темной стороны, которой обладал воин, в нем имелась и светлая, тщательно запрятанная от чужих глаз. Девушка вспомнила их прогулку в яблоневый сад и доверительную беседу. Губы Леи растянулись в улыбку — она была тогда совсем не против, чтобы мужчина поцеловал ее. Но он не сделал этого, и дочь Фредека отдала должное Айомхару. Он действительно не хотел теперь торопиться.

«Ты можешь вернуться в замок в любой момент».

Эти слова все чаще и чаще всплывали в сердце Леи, приводя ее в трепет и волнение и подводя к важному вопросу — а быть, может, пора вернуться? Одна мысль об этом, и девушка ощутила, какими ледяными стали ладони. Ее тянуло невероятной силой к Айомхару, но Леа, как и прежде, не хотела быть женщиной, смысл жизни которой заключался лишь в том, чтобы удовлетворять господина. Вдруг, вернувшись в замок, она поймет, что ничего не изменилось? Это будет очень больно, и Леа не знала, сможет ли она справиться, теперь, когда ее сердце начало доверять и стремиться к Айомхару.

Закончив собирать ягоды, девушка начала аккуратно выбираться из зарослей малины. Приближались сумерки, и Леа не намеревалась оставаться на улице одна. Уже почти покинув место, пленница умудрилась — таки обжечься об крапиву — растение поранило ее обнаженную стопу, выглядывавшую из туфелек, отчего девушка приглушенно вскрикнула.

Высокая тень, появившаяся, словно из ниоткуда, нависла над Леей. Еще не видя лица, пленница почувствовала, что это был Айомхар.

— Леа? — он протянул широкую ладонь, и девушка вложила в нее пальцы.

Мужчина нахмурился, в глазах его отобразилась тревога, когда он увидел кончики пальчиков, испачканных в малине.

— Кровь? — это первое, что пришло на ум Айомхара. Он словно не замечал в другой руке девушки корзинку, и все свое внимание сконцентрировал на красных пятнашках.

— Ягоды, — Леа, озорно сверкнув глазами, подняла руку, поднося ее к носу мужчины, чтобы он уловил аромат малины.

Но Айомхар, ухватив девушку за запястье, чуть потянул ее на себя, а после — коснулся языком перепачканной кожи, слизывая с нее ягодный сок. Девушка, потрясенная, наблюдала за чувственными действиями мужчины. Она шумно сглотнула, когда он поцеловал тыльную часть ее ладони и, медленно, одаривая Лею многозначительным взглядом, отпустил руку.

— Спасибо, — отяжелевшим языком пролепетала девушка.

— Всегда — пожалуйста, — обаятельно улыбнувшись, отозвался воин. Леа залюбовалась им: вокруг янтарных глаз, словно лучики солнца, показались тонкие морщинки, а само лицо, на миг, утратив жестокое выражение, расслабилось. Девушка несмело улыбнулась в ответ и кивнула в сторону собранных ягод:

— Ты ешь такое?

— Хочешь угостить? — игриво, вновь удивляя, спросил Айомхар.

Леа, как зачарованная, зачерпнула ладонью ягоды и протянула их мужчине. Он чуть наклонился и начал медленно есть с руки девушки. Пленница затрепетала, и шумно вздохнула — все ее тело начало остро реагировать на прикосновения Айомхара. Когда его теплы губы вновь коснулись ее кожи — у самого запястья, там, где бешено, стучал пульс, Леа покачнулась, опьяненная лаской мужчины.

Она, все же, сумела аккуратно освободить руку и отвернуться от Айомхара, дабы уравновесить свои чувства. Девушка провела ладоням по покрасневшему лицу, борясь сама с собой.

Стоявший позади призрак не сводил с нее глаз. Желание захлестнуло его тело, требуя немедленной разрядки, и, вероятно, мысль о том, чтобы присоединиться к пирушке с более доступными женщинами, была уже и не такой плохой. Но это было не то, что хотел Айомхар. Это была жалкая, убожеская альтернатива. А ему было нужно совсем другое.

— Айомхар? — Леа, уловив какую-то борьбу в призраке, негромко позвала его.

Он наклонился к ней столь близко, что девушка ощутила щекочущее, сладкое дыхание воина на своем лице. Их губы были близко, но все же, меж ними продолжало оставаться расстояние. И каждый ощутил невероятное, неподвластное никому притяжение. Это был не только физический магнетизм, но значительно больше, то, что им еще предстояло узнать. Мужчина, сохраняя молчание, вглядывался в синюю глубину глаз прекрасной Леи. Он видел в них желание, доверие и что-то, столь нежное, что ему невыносимо сильно захотелось схватить девушку в охапку и сберечь ее от любого зла. А затем — зацеловать красавицу так, чтобы воздух наполнился ее веселым смехом.

Наверное, Леа была все же, достаточно проницательна, потому что увидела ответ на мучавший ее вопрос в глаза Айомхара. Он смотрел на нее совсем по-другому, будто она была особенной, неповторимой, когда-то потерянной и чудом обретенной вновь. Янтарные глаза рассказали все то, о чем молчал рот. Девушка положила свои изящные ладони на его твердую грудь, с волнением отмечая под своими пальцами ритм сердца воина — громкий, смелый, как и он сам. Мужчина чуть улыбнулся, одобряя ее жест, и девушка, окончательно осмелев, приглушенно произнесла:

— Я хочу пойти с тобой в замок, — она сглотнула, тщательно подбирая слова, — но не хочу больше никогда становиться чьей-то игрушкой. Никогда.

Леа замолчала, с тревогой в душе вглядываясь в лицо призрака. Она вся напряглась, ожидая ответ, который решит их судьбу.

— Это невозможно, — чуть улыбнувшись, начал он. Девушка тут же переменилась в лице, а Айомхар, нежно проведя ладонью по изящной скуле дочери Фредека, добавил:

— Ты давно перестала быть моей игрушкой, как бы я не сопротивлялся этому. Ты — моя женщина, и совсем скоро мы сыграем с тобой свадьбу.

Венок из синих васильков, вплетенный в волосы Леи, идеально гармонировал с ее глазами. Свадебное платье из голубого шелка нежно обнимало тело невесты и спускалось вниз волнами. Длинные рукава мягко струились по рукам девушки, делая ее образ, похожий на что-то волшебное. Леа осторожно всунула стопы в свадебные туфельки, улыбка коснулась ее губ — ткань обуви была усыпаны блестящими камушками — совсем, как те туфли, что она потеряла по прибытию сюда, только эти выглядела значительно красивее и изящнее.

Она задрожала, когда вечерний воздух ворвался в комнаты — он принес с собой аромат цветов, костра и нового будущего. Леа медленно направилась к выходу из дома. Бренда, шедшая позади, послала невесте взгляд, полный любви. Дочь Фредека вышла наружу, и тут же восторг, волнение, радость охватили ее сердце. Глазам ее предстало дорожка, усыпанная белоснежными цветами. С обеих сторон от нее стояли воины, на лицах которых застыло немое уважение и осознание чести, оказанной им. Не было ни презрения, ни скрытого гнева.

Леа перевела свой взор вперед — там, у костра, ее ждал Айомхар. Торжественно-прекрасный, в черном одеянии, он не сводил взгляда со своей невесты. Их глаза встретились: его, полный магнетизма и предвкушения, и ее: взволнованный, пронизанный нежностью и надеждой. Девушка, не отводя взора от жениха, медленно направилась в его сторону.

С каждым шагом сердце стучало все громче и ощутимее, и, казалось, оно вот-вот пробьет грудную клетку. И это ощущение испытывала не только Леа, но и Айомхар.

Его невеста была самым прекрасным созданием во всем мире — соединение света, юности, благородства и красоты. Призрак сглотнул — странные чувства, нахлынувшие на него, привели мужчину в замешательство. Удивительно, то, что началось с убийств и плена, закончилось счастливой свадьбой. Или же это был еще не конец?

Айомхар отогнал от себя мрачные мысли. Он протянул широкую ладонь, с наслаждением наблюдая, как Леа вкладывает в его руку свои чуть подрагивающие пальчики. Призрак тот час сжал их своими теплыми пальцами, молчаливо давая девушке понять, что ей нечего бояться. Она улыбнулась — мягко, и глаза ее — синие озера — наполнились блеском.

Мужчина задержал на ней свой взгляд, любуясь Леей — он смотрел на нее, силясь запомнить это мгновение, запечатлеть его в своем сердце — навсегда. Наконец, начался свадебный обряд. Они обменялись кольцами — те были сделаны из белого металла и украшены плоским черным камнем. После — пришло время поцелуя. Айомхар шагнул к жене, и, прежде, чем коснуться ее губ, с некой нежностью, провел шершавой ладонью по ее гладкой щеке.