Среди пехотинцев началась паника — их боевой строй был нарушен, и воины, зажатые с одной стороны ранеными всадниками и животными, а с другой — непонятными существами, они не знали, что делать. Меж тем, выходя, словно материализуясь из тьмы, на них двинулись призраки. Они подкрадывались столь бесшумно, что все успевал увидеть враг — это белки глаз неприятеля, а потом клинок вонзался в горло, и воин, захлебываясь в собственной крови, падал, замертво.

Кровавая резня длилась всю ночь, и призраки растворились во тьме еще до наступления рассвета…

Леа проснулась от женского крика. Приподнявшись на локте, девушка сонным взглядом обвела комнату. Рядом с ногами девушки расположилась тряпка, которой она весь вечер отмывала стены в библиотеке, чуть подальше стояло ведро. Слабый свет факела отбрасывал странные, мифические тени вокруг. Раздосадованная, что она все же заснула и не закончила с уборкой, Леа прислушалась — и снова услышала негромкий женский крик. Девушка нервно сглотнула — воспоминания о том, что случилось в ее родном замке, живо всплыли в ее сознании. Неужели снова смерть и страх? Неужели снова ее маленький мир, мир, который она только начала выстраивать, разрушится?!

Леа попыталась подняться на ноги, и в этот момент со стороны двери послышались шаги. Девушка замерла, с напряжением глядя на выход. Вздох — дверь с глухим звуком распахнулась, и черная фигура показалась на входе в библиотеку. Крик застрял в горле Леи, она, словно зачарованная, скользила взглядом по зачерненному лицу воина, по его мускулистому, с ярко выступающими мышцами телу. Янтарные глаза полыхнули пламенем, раздался голос, уже так хорошо знакомый девушке:

— Леа, как далеко ты спряталась от меня.

В два шага оказавшись рядом с пленницей, призрак очутился рядом с ней. Он подтянул девушку к себе за руки и тут же впился страстным поцелуем в ее губы. Леа, ошеломленная, робко ответила ему…

Она признала в стоящем напротив мужчине, зачерненном с головы до ног в сажу, Айомхара. Его грозный вид, воинственная энергия, исходившая от тела, острый, как лезвие самого лучшего клинка, взор, к удивлению Леи, не напугали ее. Сейчас, увидев его, сердце девушки пронзило сладкое осознание: воин не забыл про нее, он пришел за ней.

Как только мужчина наклонился к пленнице, красавица робко, с нежностью, пропитавшей ее пухлые губы, ответила на поцелуй Айомхара. Поцелуй получился мучительно-долгим и невероятно чувственным. Язык мужчины был требователен, но в этот раз и ласков — и Леа, обрадовавшись и рассмеявшись, обвила руками шею воина, прижимаясь к нему — полная доверия, надежд.

Мужчина, зарычав, подхватил девушку на сильные руки, и стремительным шагом направился наверх…

Леа проснулась первой. Солнечный свет, льющийся из высоких окон, бесстыдно заскользил по обнаженным телам. Девушка, вспыхнув, тут же натянула на себя часть одеяла. Ее ноги, переплетенные с ногами Айомхара, заныли от неудобного положения. Пленница сделала слабую попытку выбраться, но тут же, поняла, что это бесполезно — мужчина, даже спящий, крепко держал ее. Его мускулистые, загорелые руки стальным обручем обнимали девушку за талию, а голова пленницы лежала у Айомхара на груди. Впервые за все это время они уснули вместе и провели остатки ночи в объятиях друг друга. Эта мысль разлилась теплой волной по телу красавицы, разнося к каждой ее клеточке какое-то сладко-волнительное состояние.

Леа чуть улыбнулась — что же, теперь у нее имелась шикарная возможность разглядеть хорошенько своего господина. Девушка чуть запрокинула голову и уткнулась носом в твердое плечо мужчины. С любопытством, с сердцем, полным опасений, что ее в любой момент могут разоблачить, Леа стала изучать Айомхара. Он, спящий, с расслабленным выражением лица, казался моложе. Его темные, густые ресницы, чуть подрагивали. Губы — резко очерченные, словно высеченные из камня, наконец, не выражали усмешки или недовольства. Они были темно-розового оттенка, и девушка, краснея, вспомнила, как воин целовал ее — страстно, дерзко, чередуя мягкость и силу.

Черные волосы чуть налипли на лицо мужчины, и Леа словно окунулась в воспоминания, а потом услышала в своем сознание слова, некогда сказанные Айомхаром: «Лишь за твою доброту — кувшин с водой, я сделал исключение и взял к себе», и девушка поняла — перед ней тот самый некогда раненый мужчина, которого она обнаружила тогда, среди зарослей мирта.

Смятение, непонимание — все смешалось в груди Леи. Как же так могло произойти? Она, проявив свою доброту, напоив врага и защитив его от Джерго, горько поплатилась за это — сожженным замком, отнятой невинностью и свободой. Почему такая несправедливость случилась с ней? И всего лишь — по причине ее доброты?

Осознание собственной вины легло тяжелым грузом на душу пленницы. Леа всхлипнула, глядя на мужественное лицо Айомхара. Не промолчи тогда она, призрак был бы мертв, а ее жизнь не изменилась…

Сердце девушки дрогнуло на слове «мертв». С болезненным осознанием и одновременно облегчением, Леа поняла — она не желала смерти Айомхару. Мало того, ненависть, которая должна была вспыхнуть в ее груди, так и не появилась. Страх, волнение, смятение, интерес, смущение и теперь даже радость — вот что вызывал этот воинственный мужчина. Но не ненависть. Возможно, правильнее было ненавидеть Айомхара, презирать и проклинать. Но Леа не могла заставить себя это чувствовать. Сердцу ведь невозможно приказать — все доводы разума проигрывают рядом с его силой.

Девушка тяжело вздохнула, принимая случившееся — и ее вздох разбудил Айомхара. Он резко распахнул глаза, и янтарное пламя тут же обожгло Лею. Взгляд, пронзительный, целеустремленный, полный силы, прошелся по лицу пленницы. Леа покрылась мурашками, и удивилась — все люди после сна обычно сонные, вялые, но не этот мужчина. Только что пробудившейся, он источал энергию, она, как какие-то невидимые волны, улавливалась девушкой и словно наполнила собой воздух.

Айомхар задумчиво смотрел на Лею — это была его первая женщина, с кем он провел ночь. Всегда, за все свои тридцать три года он уходил или прогонял любовницу. Чужое тело мешало ему спать и просто отдыхать — своим дыханием, своим запахом. Но в этот раз все изменилось. После того, как мужчина обнаружил свою пленницу в библиотеке, он, подхватив девушку, понес ее в спальную комнату, горя невероятно сильным желанием овладеть телом Леи. Пока воин нес пленницу, на пути ему то и дело попадались испуганные, кричащие от ужаса служанки — еще бы, им приходилось впервые видеть Айомхара в таком боевом виде — с головы до ног он был зачернен сажей. Не удосужившись смыть ее после боя, мужчина прямиком направился в свой замок — под испуганные вопли прислуги он методично искал девушку. На какой-то миг ему даже показалось, что Леа сбежала, и что-то горькое, колкое зашевелилось в его груди, раздражая и требуя успокоения или подтверждения этой мысли.

И оно, успокоение, пришло — стоило только Айомхару обнаружить его маленькую пленницу, в пыльном платье, уснувшей прямо на полу. Она и не думала убегать.

Один лишь взгляд на нее: на мягкое, женственное тело, на прекрасное лицо, источавшее красоту и жизнь — и желание горячей волной окутало воина, приводя его к решительным действиям. Он страстно захотел окунуться во все это прекрасное, чтобы отогнать картину ночной кровавой резни. Сейчас Айомхар жаждал жизни, а не смерти.

Поцелуй девушки был такой невинный, полный нежности, словно она коснулась своими губами его бесстрашного сердца. В эту ночь призрак, удивляясь самому себе, упивался Леей — целовал и не торопился, и делал это — каждый раз наслаждаясь — поцелуем ли, прикосновением или просто взглядом. Оказывается, неспешная близость могла приносить значительно больше удовольствие, чем быстрое овладение. Лишь теперь он начал понимать это, действуя, не как раньше.