— Хороша, — одобрительно сказал Эриас. — Я как раз кольцо принес на примерку: ведь немагическое простое колечко по размеру не усядет и не растянется. Все учесть надо! И про молнию не забудьте, а то никто не поверит, что эта безделушка — родовой артефакт. Надо еще магические глушилки включить на полную мощность, чтобы ни один приезжий колдун не смог с помощью приборов определить наличие иллюзии на «невесте». Работающие во дворце глушители магических приборов никого не удивят, таковы требования безопасности при любом визите заграничных драконов.
Утром перед балом
В бледных лучах приподнявшегося над горизонтом солнца Гленвиар с нежностью смотрел на прижавшуюся к нему хрупкую женщину с тонким, тронутым веснушками личиком. Небесно-голубые глаза были сейчас закрыты, голубоватые веки подрагивали, длинные ресницы бросали тень на щеки.
«Что ей снится? Или я так ее измучил, что она спит без снов? Сокровище мое иномирное, это чудо, что именно тебя занесло в мой мир. Как такая маленькая и слабенькая пичужка смогла принести столько счастья большому и сильному дракону? Никуда я не отпущу тебя теперь, раз любишь — выйдешь за меня замуж, точно выйдешь, теперь не отвертишься. По факту, не хватает только ритуала, а во всем остальном ты уже моя жена: намерения у меня самые серьезные, у тебя тоже, по-другому не получится, и не надейся! Брачная ночь прошла, и ты безнадежно скомпрометирована, я и не подумаю скрывать тот факт, что ты провела ночь в моей спальне, я лично сообщу охране, где именно они должны теперь каждое утро тебя отыскивать и охранять! И слуги всё увидят сами, а уж они растрезвонят по всему дворцу. А что знают во дворце, то знают и в самом дальнем поселке…»
Гленвиар любовался своей женщиной, и счастье, то самое, глубокое и бесконечное, которого хватит на всю долгую жизнь, прочно поселилось в его душе. Но вместе со счастьем пришел и вымораживающий душу страх это счастье потерять.
«Я верно решил пустить свору по ложному следу, а настоящее свое сокровище припрятать в тени и окружить охраной, — думал Гленвиар. — Лера просидит денек в моих комнатах, сюда никто и носа сунуть не сможет, а завтра утром, как уйдут порталами гости, мы с ней как следует обо всем поговорим. Мое вчерашнее твердое намерение обсудить с ней нашу скорую свадьбу осталось нереализованным из-за непредвиденных, но в итоге очень счастливых обстоятельств».
Солнечный свет, льющийся в окно, стал ярче, и Гленвиар со вздохом покинул постель, чтобы задернуть занавеси на окнах: пусть его женщина еще поспит, она устала за вчерашний день. А вот ему нужно еще очень многое успеть сделать, поэтому совместная встреча нового дня в их жизни наступит несколько позже, чем хотелось бы.
Оставив Лере прямой приказ не выходить из его покоев и обнаружив ее охрану в гостевом крыле у прежних комнат, куда их направил Селиан, Гленвиар организовал своей будущей жене и защиту, и пропитание на день, после чего поспешил в северную башню: утро вступало в свои права, слуги вовсю бегали по лестницам, скоро поднимутся и гости, а у него осталось незавершенным жизненно важное дело.
В лаборатории главного советника было тихо, слышалось только похрапывание из-за закрытой двери. Эту мирную, убаюкивающую тишину разорвал лязг металла и скрежет столов и стульев по полу, когда Гленвиар взмахом руки заставил сдвинуться вплотную к стенам все, чем была уставлена и завалена лаборатория советника. Поднявшийся грохот перебудил бы полстолицы, если бы магическая защита комнат Эриаса не включала в себя и шумоизоляцию.
Правда, шумоизоляция спасала только тех, кто находился за пределами комнат, а не под защитным пологом. Храп прервался, и из распахнувшейся двери спальни вылетел вооруженный магическими накопителями и сформированными боевыми заклинаниями главный колдун страны, одетый в пижаму и ночной колпак. Его воздетые вверх руки, окутанные серебристыми волокнами магии, изумленно опустились при виде Гленвиара, тонкие струйки магической энергии потянулись назад в накопители.
— По-повелитель? — не поверил своим глазам Эриас. Посмотрел на часы, показывавшие несусветную рань, и ахнул: — Что-то случилось?!
— Еще нет, — весело рассмеялся Гленвиар, — но очень надеюсь, что сейчас случится. Отойди-ка подальше.
Закрыв глаза, Гленвиар сосредоточился на горячем солнышке счастья в своей груди, на воспоминании о самом важном ответе в его жизни. «Любишь?» — «Очень!» Сердце запекло невыносимо, жаркий вал прошел от него по венам, растекаясь огнем по телу. Перед внутренним взором завис милый образ, улыбающийся ему, заверяющий, что не бросит в беде своего «клиента», протягивающий руку помощи и целующий нежно, без конца шепчущий: «Люблю! Мой дракон, только мой! Ви-иир!»
Показалось, что в груди взорвался мощный боевой фаербол, так опалило все тело и раздуло его, как шар. Потом шар лопнул, прорванный острой шишечкой на краю вытянувшегося хвоста, шипами проклюнувшихся и стремительно растущих крыльев. Шея вытянулась и выгнулась, угол обзора изменился: теперь Гленвиар смотрел на Эриаса не прямо, а с высоты, как взрослый на маленького ребенка.
Жар потихоньку спадал, как прилив сменяется отливом, голова прояснилась, зрение стало контрастнее, слух улавливал малейшие вибрации. Попытавшись повернуться, Гленвиар врезался массивным боком в стеллажи у стены и смял их вместе с содержимым, но хозяин лаборатории не огорчился — Эриас восторженно взирал на исполинского дракона, островерхие крылья которого задевали потолок даже в сложенном состоянии, а клыкастая пасть зависла над его головой.
— Золотой Дракон, — потрясенно выдохнул Эриас. — Повелитель, вы сверкаете так, что глаза слепит! Вы все-таки стали счастливы! — Тут советник пригладил длинную седую бороду и напомнил самодовольно: — А я вам говорил, что так и будет!
— Мальчика неси, — прорычал дракон. Невольно вылетевшие при этом искры чуть не воспламенили бороду советника.
— Несу, несу, — гася магией очаги возгорания в седых прядях, откликнулся советник и пробормотал, скрываясь в спальне: — Закрытые помещения — не лучшие места для смены ипостаси. Постарайтесь не двигаться, повелитель, а то обрушите северную башню.
Эриас быстро появился на пороге спальни с мальчиком на руках. Сын Леры выходил из магического стазиса — его ресницы задрожали, а личико исказила болезненная гримаса.
Гленвиар прислушался к внутренней магии в своем новом теле и выдохнул облако зеленоватого пара, окутавшего ребенка, как пуховое одеяло. Над головой Лериного сына сверкнула молния, подтверждая выполнение и завершение магического договора. Боль ушла с бледного маленького личика, сменившись исцеляющим сном. Зеленоватый пар стал потихоньку впитываться в тельце мальчика. Дракон дыхнул еще раз, усиливая свечение сформировавшегося вокруг Алеши кокона.
— Хватит, повелитель, вы и так обеспечили ему долголетие и железное здоровье на всю жизнь. Перенасытите его магией — и начнет он молнии с рук запускать и огнем дышать, когда в себя придет, только перепугаете ребенка этими излишками! — вмешался Эриас.
— Ты прав, — согласился Гленвиар и сосредоточился, вновь меняя ипостась.
— Не хотите демонстрировать драконам свои крылья? Продолжите действовать по плану? — догадался Эриас, смотря, как Золотой Дракон превращается в человека.
— Да, не стоит дразнить гусей раньше времени, раз церемонии столетия мне все равно не избежать, и грех не воспользоваться тем, что под нашей крышей собрались и члены коалиции Изумрудного, и Совет Драконов в полном составе. Пора отделить друзей от врагов! А твоя задача — сделать так, чтобы ребенок не испугался, когда проснется.
Эриас скептически осмотрел свою полуразрушенную лабораторию, и Гленвиар поспешил поправить магией все, что можно было исправить, чтобы лаборатория перестала пугать царящим в ней погромом, а столы и стеллажи заняли положенные им места. Однако висящие под потолком трупики летучих мышей, скалящиеся черепа с огоньками в пустых глазницах, движущиеся глаза на портретах и прочие свидетельства колдовства и магии никуда не делись, так что Эриас сказал с сомнением:
