— Это не твоё дело чужие деньги считать. — ответил я. Глубоко внутри я уже понимал, драки не избежать. Но я шёл уже морально готовым к этому.

— Ванька, — вмешался Лёва. — Может, хватит? Пришли отдыхать, а не ссориться.

— А ты молчи, Лёва. — огрызнулся Ванька. — Не лезь не в своё дело.

Лёва нахмурился, но промолчал.

Я встал с бревна.

— Ванька, если у тебя есть, что мне сказать по делу, то давай, вот он я.

Ванька был крупнее меня, но он не тренировался с дружиной. Фамилия у него была говорящей. Кожемякин. Его семья жила, за счёт обрабатывания кожи, и изготавливая сапоги, пояса, кошельки и другие предметы.

Я веду к тому, что Ванька не умел драться. Тогда как я, в прошлой жизни занимался рукопашным боем. И все эти месяцы, как оказался в этом времени, отрабатывал удары, чтобы не только голова знала, как бить, но и тело.

— По делу, говоришь? — произнёс он. — Ну пошли, напомню тебе твоё место.

Вся компания поднялась с мест. Драка была неизбежна. Мы отошли от костра на пустырь. Круг света едва доставал сюда, но этого было достаточно.

— Один на один. — сказал Лёва, выступая в роли судьи. — Без оружия. До первой крови или до сдачи.

Мы кивнули, и тогда Лёва крикнул.

— Начали!

Ванька пошёл сразу в атаку. Размашистый удар правой рукой в голову. Я наклонился, пропустил кулак над собой, ударил в печень.

Ванька согнулся, но не упал. Развернулся, попытался захватить меня в медвежьи объятия. Я отступил, ударил коленом в бедро, заставляя его потерять равновесие.

— Стой на месте, трус! — рычал Ванька, размахивая кулаками.

Я не отвечал, концентрируясь на бое. Уклонился от следующего удара, нанёс серию быстрых ударов в корпус, левой снова в печень, правой в солнечное сплетение, снова левой под рёбра.

Ванька застонал, согнулся пополам. Я мог добить его, но не стал. Дал ему время восстановиться.

— Хватит? — спросил я.

Ванька поднял голову. Лицо его было искажено яростью и болью.

— Нет! — рявкнул он и бросился на меня.

Я отступил в сторону, но Ванька смог просчитать мой замысел, и ударил в грудь. Силы вложил немерено, и я разорвал дистанцию, чтобы привести дыхание в порядок и перетерпеть боль. Он собирался тут же кинуться на меня, но к моей удаче споткнулся и упал на землю. Быстро поднявшись, снова пошёл в атаку. Но я уже был готов.

Он был злым. Поддался эмоциям. И через минуту Ванька стоял на коленях, тяжело дыша. Кровь текла из разбитой губы.

— Хватит, Ванька, — сказал я. — Ты проиграл. Смирись.

Ванька сплюнул кровью на землю, но кивнул. Немного подумав, я протянул ему руку.

— Мир?

Он несколько секунд смотрел на меня. Сплюнул ещё раз, и я уж подумал, что откажется. Но оскал, который я принял за выражение злобы, оказался кривой улыбкой.

— Мир. — согласился он и ответил на рукопожатие.

Зрители зашумели, обсуждая бой. Кто-то хлопал, кто-то качал головой.

Лёва подошёл ко мне.

— Красиво дрался. — сказал он. И, повернувшись в сторону галдящих девушек, похлопал себя в грудь. — Смотрите, чему Я научил Митьку!

Я понимал, что он прикалывается, но всё равно такого не ожидал. Как и Ванька, который поднялся на ноги и стирал рукавом кровь. Мы переглянулись с ним, и он тихонько прошептал мне заманчивое предложение.

— А может мы вдвоём проверим, какой из него учитель, а? — при этом наминая кулаки. Я усмехнулся. И похлопал здоровяка по плечу.

— Не стоит. Лёва умеет правильно выбирать друзей.

Ванька посмотрел на меня. До него не сразу дошёл смысл моих слов, но, когда понял, ухмыльнулся и пошёл в сторону ручья умываться.

Мы вернулись к костру. Атмосфера изменилась. Девчонки украдкой поглядывали, парни кивали при встрече взглядов. Мы проговорили до поздней ночи. Обсуждали охоту, ремёсла, прошлый набег татар. Постепенно я понял, что влился в компанию. Лёва рассказал про прошлогоднее сражение. И, если так можно сказать, флиртовал с Авдотьюшкой, которой очень нравилось такое внимание.

Потом мы прыгали через костёр, пели песни. Но всему приходит конец, как и этому вечеру. Сначала убежали по домам младшие. По большому счёту, я тоже относился к этой категории. Но меня никто не звал домой, и уж тем более не гнал от костра. Но вскоре стали образовываться парочки из старших ребят, и я решил, что уже засиделся.

Через несколько дней я стал замечать женское внимание. Проходящие мимо девицы начинали заливисто смеяться, когда я проходил мимо. Выглядело это забавно… и так по-детски, что не мог сдержать улыбки.

После того вечера у костра Марьяна, дочь Добрыни-охотника, первой заговорила со мной.

— Митька, а правда, что ты теперь богатый? — спросила она, подойдя к колодцу, где я набирал воду.

— Не богатый, — ответил, ухмыляясь, я. Вот тоже прелесть этого века. Что на уме, то и на языке. И так бесхитростно дала понять, что заинтересована во мне. — Просто заработал немного.

— А на что потратишь?

— На кольчугу. И на хозяйство.

Марьяна была красивой девочкой, светлые волосы, голубые глаза, милое лицо. Но слишком юной. Мне, с моим жизненным опытом, она казалась ребёнком.

— А жениться не собираешься? — краснея спросила она.

— А ты в женки решила податься? — всё больше обалдевал я оттого куда зашёл разговор. Марьяна была постарше. Я запомнил, что у костра она говорила, что ей миновало пятнадцать зим.

— Митька, — словно решившись, сказала она. — Научи стрелять из арбалета, а? Сам же говорил, с ним даже ребенок управится!

— Зачем тебе?

— Хочу уметь. Вдруг пригодится.

— «Ага, так я тебе и поверил! Всё же на лице написано», — только сейчас я обратил внимание, что девушка была опрятно одета. Словно специально принаряжалась. А раз так, то без ведома родителей этого произойти не могло. Да, уж… даже не думал, что такое может происходить…

Я ненадолго задумался.

— Хорошо. Приходи завтра за колодец. — Я сделал паузу. — И Авдотью возьми.

— Авдотью? — удивилась она. — А она зачем?

— Лёву позову. Он хорошо стрелять умеет. И вместе веселее.

Марьяна быстро сообразила к чему я её подталкиваю. Наверняка в своих розовых мечтах она уже вообразила, что мы будем гулять и встречаться парами. Но на самом деле, я просто не хотел оставаться с ней один на один. Мало ли… вдруг как-нибудь ворвётся ко мне её отец и скажет, что я её обесчестил, и потребует жениться. А мне такого счастья пока не надо.

Олена тоже не осталась в стороне. С ней у меня был разговор буквально в тот же день.

— Ты теперь со всеми дружишь, — с нотками ревности сказала она, когда я вышел из кузни.

— Ну… да. А что?

— А про меня забыл?

Я посмотрел на неё внимательно. Было такое желание зарычать и послать всех нахрен.

— Как тебя забудешь, — улыбнулся я, а у самого начал дёргаться глаз. И так бочком… бочком обратно в кузню. — А ты чего маме не помогаешь?

— МИТЯ! — раздался голос Артёма. — Хорош отдыхать, хватай молот.

— Бегу, — воскликнул я, словно хватаясь за спасательный круг.

Я заметил, что Олена тяжело вздохнула, как я чуть не врезался в широкую грудь Артёма.

— Вот же ж малявка, — усмехнулся Артём, когда Олена ушла. — Наслушалась бабских сплетен, вот тебе прохода и не даёт.

— И много этих сплетен?

Он ещё раз усмехнулся, но ничего не ответил.

Дни летели быстро.

Недавно участвовал в первой конной сшибке. Взрослые показывали младшим, то есть нам, что это такое. И был я выбит из седла сильным ударом затупленного древка. Хорошо, что щитом успел прикрыться. Так бы точно кости переломал. Хотя такую цель взрослые не преследовали. Просто Федот, ближник Ратибора, с чего-то решил, что я сдюжу… И силы вложил в удар дай боже…

А вскоре, как я уже упоминал, повстречал первого врага. И были это не татары.

Ничего не предвещало беды. Днём ушёл проверять ловушки. В третьих силках, которые я поставил на тропе, ведущей к ручью, билась черная тушка глухаря.