Я слушал и, мягко выражаясь, ОХЕРЕВАЛ! За мной следили, а я ни сном ни духом. Эдакий простачок, уже привыкший, что чтобы я не сделал, мне всё ни по чём.

Тем временем Ратибор продолжал.

– Когда же ты занялся копчением, я тоже помог тебе. Соль, травы… Честно, мне хотелось понять, что из этого выйдет. И скажу честно, ты удивил меня. Такого вкусного мяса я не ел даже у Великого князя. А когда ты наловил несколько корзин рыбы и попросил дядьку Артёма продать её в Нижнем Новгороде, как думаешь, кто пустил слух, что эта рыба очень вкусная? – Он сделал глоток взвара. – Правильно, тоже я. Тогда я, грешным делом, думал, что на копчении ты и остановишься, но нет. Вот скажи, откуда у тринадцатилетнего паренька знания, как делается арбалет? Правильно, неоткуда тебе такое знать. – Он хмыкнул. – Знаешь, была мысль запереть тебя под теремом в пыточной, и узнать кто ты такой. – Я напрягся, что не осталось незамеченным Ратибором. – Успокойся. Если не сделал этого тогда, то не сделаю и сейчас. Однако задам тебе вопрос, и наверно ты знаешь какой.

– Прости, боярин, не могу ответ тебе дать. Стоит мне только поведать это, как сразу же все мои знания пропадут. Одно лишь могу сказать, не враг я тебе, – на ходу придумал ложь я.

Наши взгляды встретились, и я некоторое время смотрел на него не моргая. Будь тут настоящий Митька, он бы рассказал всё, как на духу. Но вот до человека двадцать первого века, где в фильмах показывали таких зубров разведки и шпионажа, Ратибор ещё не дотягивал. Однако я должен был признать, что он был близок к тому, чтобы выбить меня из колеи. И я никак не ожидал, что за мной ведётся тайный пригляд.

– Не этого ответа я ждал, – тем временем сузив глаза сказал Ратибор. – Что… и святым Николаем прикрываться не будешь?

– А смысл? Ты же и в первый раз не поверил. А сейчас подавно. Одно я могу сказать, не враг я тебе. А скорее наоборот.

– Мне? – удивился Ратибор. – А причём тут я? Или… – стал он сам придумывать варианты.

– Не могу я ничего сказать, – стоял я на своём.

Мы снова замолчали.

– Знаешь, у меня стало больше вопросов, чем ответов. И, как я уже сказал, не такого разговора я ожидал. – Я промолчал. Ратибор же сильно задумался. И вряд ли я ошибусь, сказав, что сейчас он решал мою судьбу. Признаюсь честно, в пыточную идти я не собирался. Поэтому, пока он длилась пауза, успел прикинуть, чем буду себя защищать, если Ратибор вдруг нападёт. Но, слава Богу, этого не произошло. – Ладно, сделаем вид, что я поверил. Но это не меняет факта, что тебе будет задано очень много вопросов в Москве. Уверен, не один Иван Васильевич с тобой говорить пожелает, но и митрополит Феодосий. Многие будут интересоваться откуда ты знания имеешь. Скажи, ты уже думал, что говорить будешь?

Я отрицательно покачал головой. Не потому, что не думал об этом, а потому что хотел услышать, что на этот счёт скажет Ратибор.

– Скажешь, что когда моего сына лечил, Николай Чудотворец даровал тебе больше знаний, чем ты говорил изначально. Но обязательно оговорись, что не всем ты помочь можешь.

– Так они скажут, чтобы я поделился с ними знаниями. И какой мне от этого прок?

– Верно мыслишь, – усмехнулся Ратибор. – Наверняка приставят к тебе учеников. Но это дело богоугодное, поэтому не отказывайся. Как я уже говорил, лекари, именно хорошие лекари, всегда на вес золота.

– Допустим, – сказал я. – Но разве они поверят про Николая? Боярин, ты же не поверил и…

– А это неважно поверят они или нет. Ты уже спас Глеба и Ярослава. Твои знания не будут вызывать сомнений. Но вот вопрос откуда ты получил эти знания… – он сделал паузу, давая мне время переварить информацию, продолжил. – Если на Глеба они ещё могли попытаться навести поклёп, что его ты вылечил происками лукавого, то вот про Ярослава они так сказать не посмеют. Шуйский за любой намёк их с говном смешает.

– А если меня запрут? Захотят узнать всё, что я знаю?

– Не должны, – ответил Ратибор.

– Почему?

– Ивану Васильевичу не просто так лекарь понадобился. Жена у него болеет. Всех подробностей не знаю, но когда в Москве узнали про исцеление Ярослава, Великий князь повелел привести тебя.

– А предложение Шуйского служить под его рукой?

– Так одно другому не мешает, – ответил Ратибор.

– И каковы шансы мне вернуться назад?

Ратибор ненадолго задумался.

– Вылечи Великую княгиню Марию Борисовну, тогда Иван Васильевич, наверняка тебя спросит, чего ты хочешь. – Ратибор ненадолго замолчал. – Ты уже сам решай. Возвращаться будешь или при Великом князе останешься.

– Понял, боярин.

Он, тяжело вздохнув, кивнул.

– Ну вот и хорошо. Тогда иди отдыхай. Уже завтра тебе предстоит долгая дорога.

Я встал, поклонился и вышел из терема.

Осадок после такого разговора был немаленьким. И я до темноты думал о том, сказал ли всё правильно или…

Когда наступила ночь, и мои холопы разошлись по домам, я услышал стук дверь. Один раз, второй, третий. Гостей я уже не ждал, и думал, что это кто‑то из холопов пришёл.

Встав с постели, я подошёл к двери.

– Кто там?

– Впусти, – послышался голос Марьяны.

Я тут же открыл, и она, проскользнув внутрь и быстро закрыв за собой дверь, тут же прижалась ко мне.

– Как ты здесь? А Ванька…

– Сказала, что ты подарил ему хлебного вина, а он и рад. И ещё я подсыпала ему сонной травы. Той, что ты давал, когда он провалился под лёд. Сейчас спит, как убитый.

Я посмотрел на неё.

– Зачем пришла?

– Ой, не делай вид, что не догадываешься, – после чего сильнее прижалась ко мне, и потянулась к моим губам. Потом отстранилась и начала расстёгивать рубаху, под которой, разумеется, ничего больше не было. И, не стесняясь наготы, спросила.

– Мне тебя уговаривать надо, или ты решил сделать это в одежде?

Мне безумно нравилось происходящее. А когда она сама подошла и начала раздевать меня, я уже еле сдерживался.

Совсем скоро я подхватил её, чтобы повалить на постель. И не успел я занять… эм… пристроиться, как она перевернула меня на спину, заняв верхнюю позицию на мне.

Не знаю сколько мы занимались любовью, но я не хотел, чтобы это заканчивалось.

И всё же всё хорошее когда‑нибудь заканчивается. Я гладил её волосы, а она прижималась ко мне, при этом положив голову на грудь. Мы ещё некоторое время просто молча лежали. А потом Марьяна встала и начала одеваться.

– До встречи, Мить.

– До встречи, Марьян, – сказал я, когда провожал её у порога.

Ратибор Годинович Ряполовский.  

Ратибор глядел на дверь, через которую только что вышел Митрий.

– «Кто же ты такой, Митрий?» – он откинулся к стене и закрыл глаза, вспоминая как познакомился с этим странным во всех смыслах юношей.

Три года назад, когда Глеб лежал с пробитой шеей… тогда он готовился к худшему. Мысленно он уже оплакивал сына.

И тут появился Митька…

Болезненно тощий подросток с горящими глазами. Не сразу, но он узнал его. Это был сын десятника Григория, одного из лучших воинов его дружины. Вот только сына его все считали забитым и трусливым. Хотя в тот же день Митька всем доказал, что кровь не водица, и Григорию есть чем гордиться.

– Я могу спасти его, – тогда сказал он. Первая мысль была прогнать мальчишку, но что‑то остановило его. Может быть отчаяние, а может… тот странный свет над ним.

Признаться честно, в ту секунду Ратибор был готов поверить во всё, что угодно. Не при батюшке будет сказано, но, если бы лукавый предложил его душу в обмен на спасение сына, он бы согласился. Тем не менее, он искренне надеялся, что это БОГ решил помочь ему.

Спустя годы Ратибор вновь подумал, что в мире есть необъяснимые силы. Но вот вопрос, кому же он должен быть благодарен за спасение Глеба? Ратибор сотни раз прокручивал в голове тот эпизод… Как Митрий без колебаний разрезал горло, вставлял трубку, а потом зашивал рану. Складывалось мнение, что он знал, что надо делать, будто… он делал это много раз.