Она кивнула, побежала за жиром.

Я сел рядом с Артёмом, посмотрел ему в глаза. Отношения у нас были подпорчены из‑за Олены. Девчонка нафантазировала себе невесть что, а крайний остался я. Потом я свою кузницу построил, и забрал часть заказов у Артёма. И как‑то так вышло, что мы окончательно прекратили общаться.

Тем не менее я помнил добро, оказанное Артёмом. Он обучал меня кузнечному ремеслу, подкармливал, помогал с продажей рыбы, созданием первого арбалета и болтов и многое, многое другое. Так что за мной был должок, и не малый.

– Теперь слушай. Ты будешь лежать минимум три дня. Не вставать, не дёргаться. Только на бок переворачиваться, если совсем невмоготу. Понял?

– Да… – прохрипел он. – Только… кузня…

– Кузня сгорела, – сказал я прямо. – Не до конца, но работать там нельзя. Придётся строить новую.

Артём закрыл глаза, по щекам покатились слёзы. Я понимал его, кузня была делом всей его жизни. Потерять её было, как потерять руку.

– Послушай, – я положил ладонь ему на плечо. – Я помогу. Отстроим новую кузницу. Лучше прежней.

Он открыл глаза, посмотрел на меня недоверчиво.

– Зачем тебе это? Мы же… – не стал он озвучивать очевидные вещи.

Я усмехнулся.

– Я в долгу перед тобой. Да и, если честно, наша ссора зашла слишком далеко. Пора кончать с ней. Ладно я и Олена – детьми были, но ты‑то человек взрослый. Уже бы давно помириться нам и вместе что‑то подумать, как работу наладить, чтобы тебе и мне прибыль была.

– Твоя правда, – нехотя сказал Артём. – Просто, обидно было. Ты ж мне, как сын был. Я уже думал, что к этому времени внуков нянчить буду, а ты…

– С Оленой я по чести поступил. Ни словом, ни делом не обидел. Что не по сердцу она мне, то вины моей тут нет.

Разумеется, я врал. Не в плане чувств, а в причинах моего поступка. Сейчас, когда я стал дворянином, брак это серьёзный рычаг укрепиться в этом мире ещё прочнее.

– Ладно, – произнёс Артём. – Сами разберётесь.

По мне, так и разбираться нечего было, но я промолчал.

– Вот и ладненько. А когда встанешь на ноги, поговорим о делах. Уже скоро я большое дело намечаю. Так что заказ у меня будет к тебе.

– Какой заказ?

– Скоро узнаешь. Сейчас главное вылечиться.

Вскоре Варя вернулась с горшком жира. И я начал показывать жене кузнеца, как правильно растирать поясницу. Втирал жир осторожно, чувствуя напряжённые мышцы под ладонями. Артём стонал, но не сопротивлялся.

– Будет больно пару дней, – предупредил я. – Но потом полегчает. Главное, покой и тепло.

Потом я вместе с Варей укутал Артёма тёплой овчиной, подложил под спину нагретые на печки камни, отошёл на пару шагов.

– Я могу холопок попросить за тобой ухаживать, или пусть жена приходит. Мне без разницы, решай сам.

– Я сама, – тут же сказала женщина. – Буду приходить утром, а вече…

– Кровать большая, можешь здесь с мужем спать.

– А Олена? – тут же спросил Артём.

И как я не соскучился по женской ласке, но эта девица у меня в голове значилась, как табу.

– Пусть у родни поживёт, – ответил я, после чего вышел из комнаты.

Я вышел из светлицы и столкнулся с Оленой.

– Как отец? – спросила она.

– Поправится, – успокоил я. – Просто надорвался… полежит, отдохнёт и всё пройдёт. Но работать ему нельзя будет, как минимум четыре седмицы.

Она посмотрела на меня благодарно, и вдруг шагнула ближе, обняла меня. Я замер, не зная, что делать.

– Олена, отпусти. Что скажут люди, если увидят нас?

– А пускай и увидят! – произнесла она.

– Нет. Отпусти, – строго сказал я. – Иди к матери, помоги ей. А ко мне не лезь. Поняла?

Девушка отстранилась от меня, и в её глазах я увидел слёзы. Но я понимал, иначе с ней нельзя.

Почти пять дней Артём вместе со своей женой прожили у меня в тереме. Они не мешали мне абсолютно, всё‑таки дом был немаленький. Пару раз я пересекался с Оленой. После того, как я снова отверг её чувства, она вместо игнорирования решила отыграться по‑другому.

Когда я проходил мимо, она кланялась мне и с сарказмом в голосе произносила:

– Долгих лет жить тебе, Дмитрий Григорьевич. Спасибо Господу, что он ниспослал тебя к нам грешным.

Первые разы я пропускал это мимо ушей. Что с неё взять? Девчонка влюбилась, я отказал, она обиделась. По большому счёту обычная история, и как‑то ругаться по этому поводу я не видел смысла. Олена выросла на моих глазах. Я помнил, как мы вместе рыбачили, болтали о всякой ерунде… но всему есть предел.

Когда это повторилось в третий раз я понял, что нужно разговаривать с её родителями. И решил, когда Артём соберётся домой, я с ним поговорю.

Однако всё решилось быстрее и несколько иначе, чем я рассчитывал. Дурёха один раз не посмотрела, что в моём кабинете, из которого я выходил, сидит отец Варлаам. И когда тот услышал, как себя ведёт Олена, у него перехватило дыхание от возмущения.

– Дмитрий, а можно, – чуть ли не шипя обратился ко мне Варлаам, остановив меня за локоть, – я поговорю с этой девой с глазу на глаз?

Честно, в тот момент мне стало страшно за Олену. Варлаам был добрым только на первый взгляд. Когда дело касалось церковных порядков и благочестия, дьякон становился жёстким. И видимо, Варлаам понял, что я хочу отказать ему, но он тут же заверил меня:

– Дмитрий Григорьевич, ты за кого меня принимаешь? Я только поговорю с девицей. Просто объясню, как подобает вести себя благочестивой христианке. Ты же сам понимаешь, что такое поведение – грех. Гордыня и насмешка над благодетелем. Так что не супротивься.

Я немного сомневался, но отступил. Честно у меня не было уверенности, что это хорошая идея.

– Хорошо, отче. Но только разговор.

– Только разговор, – подтвердил Варлаам и направился к Олене, которая стояла у двери, явно не ожидая, что её выходка будет замечена духовником.

Немного потоптавшись на месте, я не остался слушать, что именно втолковывал ей Варлаам. Но когда минут через десять он вышел, лицо у него было строгим, а Олена сидела на лавке, уткнувшись лицом в ладони.

Не знаю, о чём они говорили, но больше Олена так себя не вела. Когда мы встречались, она отводила глаза и кланялась молча, как полагается. Без сарказма и колкостей. Может, Варлаам действительно умел подбирать слова. А может, просто напугал её адскими муками. Немного поразмыслив над ситуацией, я понял, что проблема была решена, а это главное.

Вскоре я отпустил Артёма домой и быстро забыл об этом эпизоде. Как жизнь подкинула новый фортель

Вот только я думал, что всё наладилось, как дружинники Великого князя Ивана Васильевича собрались уходить.

Я стоял у ворот старой крепости, наблюдая за сборами. Двадцать человек провели в Курмыше чуть больше шести месяцев, и за это время я успел к ним привыкнуть. Не то чтобы мы особо сдружились, но их присутствие создавало ощущение надёжности. А теперь они уезжали, и это меня не радовало совершенно.

Их Старший десятник Богдан, подошёл ко мне, надевая рукавицы.

– Дмитрий Григорьевич, – поклонился он. – Благодарим за хлеб‑соль. Служили мы, как велел Великий князь, а теперь пора и домой.

Я кивнул, хотя внутри всё кипело от недовольства.

– Понимаю, Богдан. Семьи ждут, дела свои. Только вот жаль, что именно сейчас уходите.

Десятник усмехнулся.

– А когда нам уходить? Весна на пороге, дороги откроются, а мы тут засиделись. Да и приказ был помощь тебе организовать до конца зимы, а она заканчивается.

– Зима ещё не кончилась, – возразил я. – Февраль только начался. Морозы вернутся, снег ещё выпадет. А у меня скоро воины новые прибудут из Нижнего Новгорода. Мне бы хотелось, чтобы вы хотя бы пару недель помогли с ними. Присмотреться к ним, оценить, кто чего стоит.

Богдан покачал головой.

– Дмитрий Григорьевич, давай честно, чтоб не было между нами недопонимания. – Я кивнул. – Мы не присматривать приехали, а крепость держать, чем всё это время и занимались. Хвала Господу, татары не пришли, и наше дело сделано. А ты, Дмитрий Григорьевич, сам справишься. У тебя отец опытный воин, дружину уже более‑менее собрал. Я смотрел на тех, что пришли осенью, и гнили в них не заметил. Также ты новиков набрал, учишь их хорошо, и из многих толк выйдет.