Но потом я вспомнил о его просьбе. Шуйский просил меня сделать ему трость со скрытым клинком, такую же, как у Ярослава. А я, увлёкшись другими делами, забыл об этом.

– Чёрт, – выругался я вслух. – Совсем из головы вылетело.

Надо было исправлять ситуацию. Шуйский человек влиятельный, обидеть его было бы недальновидно. И хоть он наверняка уже давно не хромает, но, как говорится, слово было сказано .

Я пошёл в кузню, где Доброслав работал над очередным заказом. Когда я его купил, он был угрюмым и замкнутым. Но постепенно оттаял и мы неплохо ладили.

– Доброслав, – позвал я.

Он поднял голову от наковальни, отложил молот.

– Слушаю, Дмитрий, – он, как и трое боевых холопов, мог обращаться ко мне по‑простому.

– Нужна твоя помощь. Надо сделать трость, такую же, что мы делали Ярославу. Помнишь?

Он кивнул и почесал бороду

– Трость со скрытым клинком? Сложная работа, – завёл он свою старую шарманку, как всегда, когда я озадачиваю его непростой работой.

– Справишься? – спросил я.

Он усмехнулся.

– Справлюсь. Только времени понадобится.

– Сколько?

– Неделя, может, две. Смотря как пойдёт. – Он сделал паузу. – Тебе ж она не сейчас нужна. Дороги‑то ещё не открылись.

– Хорошо, две недели у тебя есть. Если нужна будет моя помощь, скажешь. На мехи ставь только тех, кого я тебе называл.

– Помню я, – ворчливым тоном произнёс он. – Ратмир, Глав и Воислав, только они могут заходить ко мне, когда я выковываю дамасский клинок. Большие никто.

– Всё верно.

– Вот только они уже начинают со мной темы вести, что неплохо бы, чтобы я и им сделал.

– А ты что? – тут же спросил я.

– Что я дурной? Холопам сабли делать, которых у именитых бояр нет.

– Я поговорю с ними, – сказал я. Сам же подумал, что как бы мне не было удобно держать эту троицу при себе, но к ним я уже как к холопам не относился. Скорее, как к товарищам, а может даже друзьям, которым в бою спину не страшно доверить.

– «Хм, – задумался я. – Ладно, посмотрим, как дело пойдёт. Может, и впрямь по осени вольную дам».

Дружина Курмыша на данный момент составляла двадцать шесть человек. Одиннадцать дружинников, что пришли осенью. Двенадцать дружинников, что раньше служили Ратибору и остались здесь после его отъезда. И двое новеньких, что получили приглашение от Григория после осенних состязаний.

Вообще, изначально их было трое. Никто из той троицы первых мест не взял, но Григорий сделал предложение о вступлении в дружину именно им. Данила и Максим были крепкими парнями двадцати лет. Третьим был Гаврила, младше товарищей на пару зим. В общем, Данила и Максим приняли предложение сразу. А Гаврила отказался. Сказал, что ему надо за хозяйством следить, мать больная, сестрёнка маленькая. Григорий не стал настаивать, хотя и говорил, что парень толковый, жаль упускать.

Вместе со мной и тремя холопами получалось ровно тридцать. Не густо, конечно, но лучше, чем ничего. Но за зиму их удалось неплохо поднатаскать.

Экипировка была та, что осталась от Ратибора. Когда боярин уехал в Москву, он забрал с собой большую часть дружины, но оставил небольшие запасы оружия и доспехов. Многое было не в самом лучшем состоянии, но, имея при себе личного кузнеца, получилось привести экипировку в божеский вид.

Кольчуги пришлось чинить – кольца разогнулись, кое‑где проржавели. Шлемы поправлять – вмятины выбивать, кожаные подшлемники менять. Щиты вообще были в плачевном состоянии – дерево рассохлось, кожа потрескалась.

Но, как я уже говорил, мы справились. Доброслав чинил кольчуги, выбивал вмятины на шлемах. На щитах заменял доски, обтягивал кожей, обивал металлическими полосами по краям. Получилось в принципе добротно.

Сабли тоже были, но некоторые были совсем никудышные. Доброславу пришлось перековывать их заново.

В итоге к концу зимы все двадцать шесть дружинников были экипированы. У каждого кольчуга, шлем, щит, сабля, копьё. У немногочисленных лучников ещё и луки с колчанами и четырёхконечным наконечниками.

С ожиданием пополнения из Нижнего Новгорода я стал чаще отправлять разъезды в сторону границы с Казанским ханством. Нужно было знать, что творится у татар, готовятся ли они к новому набегу. Пока, вроде, всё было спокойно, но я догадывался, что причиной этому была не смена их планов, а весенняя распутица. Но что‑то мне подсказывало, что татары придут, когда земля подсохнет.

Учеников я продолжил учить промывать раны, шить и правильно перевязывать. Показал, как накладывать жгут и при каких ранах не спешить вытаскивать застрявшие стрелы и копья. Так сказать, готовил к тому, что вскоре их навыки очень пригодятся. И если в первых двух я был более‑менее уверен, то вот Антон… На его счёт меня одолевали большие сомнения…

В один прекрасный день, когда я бился на затупленных саблях против холопов, к нам прибежал Лёва.

– Дмитрий! – крикнул он у ворот. – Отец (Семен) вернулся с разъезда. Говорит, срочное дело!

Я убрал саблю в ножны, после чего снял шлем. И как раз на площадку заехал Семен, к нему подбежали холопы и, взяв под уздцы коня, увели в конюшню.

– Здорово, Семён, – поздоровался я. – Что там у тебя срочного?

Он подошёл, поклонился.

– Господин, видел я на дороге от Нижнего, в дне пути отсюда, большой отряд движется. Я к ним подъехал, представился. Так я узнал, что это те, кого ты ждёшь.

– Сколько их?

– Если про ратных людей, то сорок три. По крайней мере они так сказали, а если вместе с семьями считать, то больше. Но сколько они сами не знают. У них две телеги сломалось. Даже если сегодня починят, то только завтра до нас доберутся.

Я кивнул. Распутица никого не щадила.

– Хорошо, Семён. Отдыхай. А ты, Ратмир, – повернулся я к холопу, – найди Григория. Пусть готовит дружину к завтрашнему дню. Хочу встретить новеньких во всей красе.

Ратмир кивнул и побежал исполнять приказ.

Вечером я собрал своих людей: Григория, Ратмира, Воислава, Глава, Семёна, Лёву. Мы сидели в тереме за большим столом, и я объяснял, как будем действовать.

– Завтра к обеду придут новые дружинники, – начал я. – Человек сорок. Мы их встретим в полном составе. Вся наша дружина – на конях, в полной экипировке. Хочу, чтобы они сразу поняли: здесь порядок, здесь дисциплина, здесь не балаган.

Григорий кивнул.

– Правильно. Надо показать силу.

– Именно, – согласился я. – И ещё. Я сам их встречу, поговорю. Объясню правила. Не нужны мне люди, которые будут саботировать приказы.

Ратмир спросил:

– А если кто‑то откажется подчиняться прямо там, на месте?

– Пусть уходит, – пожал я плечами. – Я никого не держу. Но если останется и потом начнёт бузить, будет наказан. Как и все остальные.

Воислав усмехнулся.

– Думаешь, кто‑то откажется?

– Не знаю, – честно ответил я. – Может, и откажется. Особенно, если среди них есть гордецы, которые считают себя выше меня по рождению.

Утро следующего дня началось с суеты. Григорий гонял дружинников, проверяя каждого. Понимал ли я, что занимаюсь показухой? Разумеется, понимал. Но для этой эпохи такая мера была вполне действенной. И думаю поговорка о том, что встречают по одёжке, появилась неспроста.

Я сам облачился в полную экипировку. Кираса, кольчуга, наручи, поножи, шлем. Саблю свою дамасскую повесил на пояс, разве что щит оставил висеть на стене. Всё‑таки не на войну собираюсь…

К полудню вся дружина была готова. Двадцать шесть человек выстроились перед воротами крепости. Конные в полной экипировке, с оружием, выглядели внушительно. Правдааа, лошадей на всех не хватило. Несколько дружинников стояли пешими, но и они были в доспехах, с саблями и щитами, поэтому всё равно производили впечатление.