Вот только, где она училась я преподавал. И все её трюки были для меня, как открытая книга.

А на третий день, ближе к обеду, головной дозор вернулся с радостной вестью. Впереди

– Река! – крикнул Семён. – Большой Цивиль!

И вскоре нас выехал встречать караульный, и показал дорогу к нашим.

Когда я въехал в лагерь, меня встретил радостный гомон. Новики, которых я оставил охранять первую партию добычи, смотрели на нас с завистью и восхищением. Ещё бы – мы вернулись не просто живыми, а с таким богатством, которое им и не снилось.

– Дмитрий Григорьевич! – ко мне подбежал старший из оставленных, старый воин по имени Архип. – Всё цело! Никто не сунулся!

– Молодцы, – я спрыгнул с коня, разминая затёкшие ноги. – Теперь мы все вместе.

Я оглядел свой отряд. Осталось немного… и все живы. Эта мысль грела меня.

– Отдыхаем до утра, – скомандовал я. – А завтра – домой. В Курмыш.

Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/

Обратный путь превратился в испытание…

Наш караван растянулся по лесной дороге почти на версту. Телеги, доверху груженные добром, проседали на осях, цепляя днищем корни. Пленные, хоть и связанные, требовали постоянного пригляда. Скотина норовила разбрестись в кусты.

Я ехал в голове колонны, вертя головой на триста шестьдесят градусов.

Но, видно, кто‑то наверху действительно присматривал за нами. Или же мой расчёт на то, что все боеспособные силы ушли на юг, оказался верным. И так продолжалось четыре дня, пока мы не остановились в дневном переходе от Курмыша.

– Стой! – поднимая руку скомандовал я.

Богдан, ехавший рядом, удивлённо посмотрел на солнце, которое ещё было высоко.

– Рано же, Дмитрий Григорьевич. Ещё версты три‑четыре пройти успеем до темноты.

– Не в том дело, – ответил я, спешиваясь. – Посмотри на нас, Богдан. На кого мы похожи?

Десятник оглядел дружину: пыльные, потные, в грязных кафтанах с уставшими лицами.

– На воинов после похода, – пожал он плечами.

– Нет, – отрезал я. – Мы похожи на банду оборванцев, которые ограбили курятник. А мне нужно, чтобы в Курмыш входили победители. Чтобы нас встречали как героев.

Я повернулся к дружине.

– Слушать мою команду! Всем мыться! Кольчуги – песком начистить, чтобы блестели, как… кхм, как отражение в горном ручье! Коней вычистить, гривы расчесать! Кровь смыть! Одежду в порядок привести! Завтра мы входим домой, и я хочу, чтобы каждая девка в Курмыше, глядя на вас, забыла, как дышать!

Воины загомонили, но без злобы. Идея предстать перед родными во всей красе пришлась им по душе. В итоге началась суета.

Я сам подошёл к ручью, зачерпнул ледяной воды и плеснул в лицо, смывая дорожную пыль и усталость. Завтрашний день был важен. Мне хотелось продемонстрировать силу и успех. Люди должны видеть не просто добычу, а мощь новой власти. Моей власти.

Я посмотрел на своих холопов, которые, прежде чем заняться своим обмундированием, поставили мне палатку, приготовили ужин и вычистили мою амуницию.

– «Было бы нелегко без них!» – подумал я.

Утро следующего дня выдалось ясным. Мы выстроились в походный порядок, но теперь это было совсем другое зрелище. Солнце играло на начищенных шлемах, кони шли ровно, а дружинники расправили плечи.

– Вот так! – проскакал я мимо своих воинов. – Это уже совсем другое зрелище.

Когда показались стены Курмыша, у меня потеплело на душе. Дом. Моя крепость. Моя вотчина…

Ворота были распахнуты настежь и нас уже ждали.

Я ехал первым, на Буране. Рядом – Григорий. Следом – знаменосцы с моим личным стягом и трофейными бунчуками.

У ворот нас встречала толпа. Мужики, женщины, старики, дети – казалось, весь Курмыш высыпал на улицу. Но впереди всех, как чёрный столб, возвышался дьякон Варлаам.

И он был не один. Рядом с ним стоял незнакомый мне священнослужитель. Такой же высокий и болезненно худой, как сам Варлаам.

– «Их там что, по внешности выбирают?» – подумал я. Также от меня не укрылось, что у незнакомца на груди, поверх богатой чёрной рясы, поблёскивал массивный наперсный крест. Не простой поп, сразу видно. Кто‑то из иерархов, возможно, архимандрит или доверенное лицо епископа.

Я осадил коня, не доезжая пары шагов до встречающих, и легко спешился.

– С возвращением, Дмитрий Григорьевич! – голос Варлаама был торжественным, но глаза его жадно шарили по нашему обозу, оценивая размеры добычи. – Благословен господь, вернувший вас целыми!

Я подошёл, склонил голову, принимая благословение.

– Спаси Христос, отче, – ответил я громко, чтобы слышали все. – С Божьей помощью мы прошли сквозь огонь и воду.

Незнакомый священник выступил вперёд, внимательно оглядывая меня цепким, пронзительным взглядом.

– А это, стало быть, и есть тот самый отрок, о коем столько толков в епархии? – голос у него был поставленный. – Дмитрий из рода Строгановых?

– Аз есмь, – кивнул я, стараясь выглядеть смиренно, но с достоинством. – А с кем имею честь говорить?

– Владыка Филарет, – представил его Варлаам, и в его голосе проскользнули нотки подобострастия. – Епископа прислали из Нижнего Новгорода, дабы засвидетельствовать труды наши по возведению храма и… поглядеть на воинство твоё.

– Рад приветствовать вас на земле Курмышской, владыка Филарет, – я поклонился чуть ниже. – Вы прибыли вовремя. Господь не оставил нас. Мы вернулись с победой и с большими дарами, часть коих, как и было обещано, пойдёт на славу Божию.

Глаза Филарета блеснули при упоминании даров. Церковь своё не упустит, это я знал твёрдо.

Я развернулся к народу. Люди затихли, ловя каждое движение. Я вскочил обратно в седло, чтобы меня было видно всем, и поднял руку.

– Люди Курмыша! – мой голос, усиленный эхом от крепостных стен, разнёсся над площадью. – Слушайте меня!

Я выждал театральную паузу.

– Мы вернулись с победой! Мы прошли по землям тех, кто веками пил нашу кровь! Мы разбили врага, захватили острог и взяли штурмом крепость мурзы!

Толпа ахнула. Взятие крепости – это уже звучало весомо.

– Мы освободили наших братьев и сестёр из плена! – я указал рукой на телеги, где сидели освобождённые русские. – Они вернулись домой! Прошу помочь им кто чем сможет. На их долю выпало много несчастий, но теперь они окончились.

По толпе пронёсся радостный гул.

– Но самое главное! – я перекрыл шум голосом. – Господь хранил нас! Мы вернулись с богатой добычей, наказали врага и… не потеряли ни одного воина! Ни одного! Все ваши мужья, отцы и братья вернулись живыми!

Вот тут плотину прорвало.

– Ура!

– Слава Богу!

– Слава Дмитрию Григорьевичу!

Шапки полетели в воздух. Женщины плакали, крестились. Мужики орали до хрипоты. Это был триумф. Вернуться с войны с золотом – это удача. Вернуться без потерь – это уже сравнимо с чудом. И в глазах этих людей я сейчас был кем‑то вроде Георгия Победоносца, только живого и с возом серебра.

Я дал им прокричаться, наслаждаясь моментом.

– Сегодня все отдыхаем! – объявил я, когда шум немного стих. – Воинам – баня и чарка! Завтра устраиваем праздник! Большой пир! Будем праздновать наш успех!

Народ ответил новым взрывом ликования.

Ко мне протиснулся Григорий. Отец выглядел уставшим, но довольным и служака в нём не спал никогда.

– И где ты так говорить научился? – буркнул он, поправляя подпругу у коня. – С «мясом» что делать? Куда людей и пленников девать?

Я посмотрел на хвост колонны, где угрюмо жались связанные татары.

– В амбары, – скомандовал я, понизив голос. – В те, где крестьяне после Юрьева дня ютились. Охрану поставь не менее десяти дружинников из тех, что в Курмыше оставались. И скажи им: если хоть одна татарская морда сбежит, я лично шкуру спущу.