— Опять? — Лёва покачал головой. — Ты, как одержимый. Всё работа да работа.

— А что мне ещё делать? — переключился я на новую тему.

— Не знаю. Жить? — Лёва хлопнул меня по плечу. — Ты молодой, Митька. Пятнадцать лет. В твоём возрасте я пропадал на охоте и девок таскал за косы. А ты всё арбалеты да кузницы.

Я промолчал. У Лёвы по осени свадьба будет. На которую я, кстати, приглашён.

— Ладно, не обижайся, — примирительно сказал Лёва. — Просто, говорю, как есть.

Мы ехали молча ещё с час. Дорога была знакомой — я ездил в Нижний уже третий раз. Первый раз — с Ратибором, сразу после осады. Второй — с купцами, продавать арбалеты. Теперь вот третий.

Нижний Новгород был важным городом. Торговым центром, крепостью, местом, где встречались купцы со всей Руси и даже из-за границы. Там можно было купить почти всё, от редких пряностей до любого вида оружия.

Но как я уже говорил, мне нужны были люди. Не просто работники, а бойцы. Те, кто мог бы защитить дом, помочь в дороге, постоять за меня в случае опасности.

В этом мире холопы были товаром. Живым товаром. Это было нормой. Их покупали, продавали, дарили, передавали по наследству. Конечно, уже в этом времени существовали нормативные акты. Та же «Русская правда». Но по большому счёту кабальное холопство мало чем отличалось от рабства.

В прошлой жизни меня бы от этого воротило. Рабство — это мерзко.

Но здесь… здесь я уже не тот идеалист из двадцать первого века. Мир вокруг меня живёт по другим законам. И если я хочу выжить, нужно играть по его правилам.

— Митрий, — подъехал ко мне Ратибор. — Сколько холопов хочешь взять?

— Четверых. Может, пятерых. Смотря какие попадутся.

— Богатый у меня дружинник, — усмехнулся Ратибор.

— Так твоими стараниями, барин, так живу, — подмазался я.

Ратибор кивнул.

— Про семьи подумай. Первое, холоп с семьёй надёжнее. Ему есть что терять. А одинокий может и сбежать. Второе, и тоже немаловажное. Покупать холопа с семьёй всегда выгоднее. Ты один живёшь, тебе кто-то готовить должен. Убираться. Стирать, огород сажать…

Я задумался. Это было разумно. Холоп с женой и детьми не убежит. Ему некуда. Да и про хозяйство… Это сильно освободило бы меня.

— А если семьи большие? — спросил я. — С кучей детей и стариков?

— Тогда выбирай тщательнее. Смотри, чтобы баланс был. Один-два ребёнка, нормально. Больше, обуза.

Я кивнул, запоминая.

К Нижнему мы добрались на второй день.

Город встретил нас шумом, запахами и толпами людей. Я был здесь раньше, но всё равно каждый раз испытывал лёгкий шок.

В Курмыше жило около семисот человек. А здесь… здесь несколько тысяч. Может, даже больше.

Улицы были узкими, грязными. Повсюду сновали торговцы, ремесленники, нищие, воины. Кричали, ругались, смеялись. Пахло дымом, навозом и речной сыростью.

Мы остановились у постоялого двора на окраине города. Ратибор снял комнату для себя и Федора, остальные разместились в общей комнате на втором этаже.

— Отдыхайте сегодня, — сказал боярин. — Завтра начнём дела.

Я устроился на своей лавке, положил вещи рядом. Лёва растянулся на соседней лавке, закинув руки за голову.

— Эх, хорошо тут, — протянул он. — Шумно, грязно, но весело.

— Тебе везде весело, — буркнул Семён, садясь напротив.

— А что, плохо? — усмехнулся Лёва. — Жизнь коротка, отец. Надо радоваться.

Семён фыркнул, но ничего не ответил.

Григорий сидел у окна, молча глядя на улицу. Я посмотрел на него. За эти два года он почти не изменился. Всё те же широкие плечи, седеющая борода, жёсткий взгляд. Только морщин стало больше.

— «Стареет».

— Отец, — позвал я.

Он обернулся.

— Да?

— Ты поможешь мне завтра? С выбором холопов?

Григорий помолчал, потом кивнул.

— Помогу. Только слушай внимательно. Я знаю, на что смотреть.

— Спасибо.

Он снова отвернулся к окну.

На следующее утро мы до полудня сопровождали Ратибора. Он ходил к местным боярам, заглядывал к торговцам, много общался. И всё время с ним мы изображали безмолвные изваяния.

Ближе к обеду он нас отпустил, и я с Григорием отправился на рынок. Где быстро узнали, кто продаёт холопов.

Через несколько минут мы стояли у сарая вместе с купцом.

— Вам повезло. — сказал торгаш. — Тут один боярин разорился, и решил продать холопов, чтоб поправить положение.

— «Видимо у того барина было совсем херовое положение дел.» — подумал я, увидев в большом сарае больше пятидесяти человек.

Там стояли мужчины, женщины, дети. Грязные, худые со страхом в глазах. В прошлой жизни я видел подобное только в кино. И всегда думал, что это преувеличение. Но нет. Это была реальность.

— Холопы, — объяснил торговец, толстый мужик с масляной улыбкой. — Есть землепашцы, охотники, а есть те, кому приходилось оружие в руках подержать.

— Разбойники? — нахмурился Ратибор.

— Не все. Некоторые по долгам попали. Другие в плен взяты. Всякое бывает.

Григорий молча вошёл внутрь, разглядывая людей.

— Вот этот, — ткнул пальцем Григорий в высокого мужика с бородой. — Спина прямая, руки крепкие. Шрамов много, но старых.

— А этот? — спросил я, указывая на другого, помоложе.

— Слабоват. Смотри на плечи. Узкие. Много не натаскает.

Я кивнул, запоминая. И напрочь отключив эмоции…

Мы провели там весь день. Григорий задавал вопросы, проверял силу, выносливость, смотрел на зубы, как на лошадей.

На миг представил себя на их месте… это было крайне унизительно. Но такова была реальность. К вечеру я отдал деньги купцу.

Первый — Ратмир. Тридцать лет, бывший дружинник из Рязани. Попал в холопы после того, как его барин проиграл междоусобицу. Крепкий, опытный боец. Жена и двое детей — мальчик восьми лет и девочка пяти.

Второй — Воислав. Двадцать пять лет, сын крестьянина. Ушёл в разбойники, попался. Сильный, но вспыльчивый. Холост.

Третий — Доброслав. Двадцать восемь лет, бывший кузнец. Попал в долги, продал себя в холопы, чтобы расплатиться. Жена, сын трёх лет. Этот был дороже остальных. Но я готов был платить. Кузнец был мне нужен.

Четвёртый — Глав. Тридцать два года, бывший воин из дружины тверского князя. Попал в плен во время набега татар, потом выкуплен и продан. Вдовец, детей нет.

Всего шестеро взрослых и трое детей. А теперь барабанная дробь! За всех я отдал пять рублей! Дороже всех обошёлся кузнец. И Ратибор похвалил меня, когда узнал, что я его купил. Мастера нужны всегда и везде.

Холопов отвели к постоялому двору, поселили в сарае. Я пришёл к ним вечером, чтобы поговорить.

Они сидели на соломе, молча. Жёны держали детей на руках. И смотрели на меня с опаской.

— Слушайте меня, — начал я. — Я ваш новый хозяин. Зовут меня Митрий Григорьевич. Я из Курмыша. Везу вас туда.

Молчание.

— Я не буду бить вас без причины. Не буду морить голодом. Вы будете работать, я буду кормить. Справедливо?

Ратмир первым кивнул.

— Справедливо, хозяин.

— Не называйте меня хозяином. Митрий достаточно. Или Митрий Григорьевич, если хотите.

Они переглянулись.

— Как скажешь… Митрий, — осторожно произнёс Доброслав.

— Вот и хорошо. — Я сел на ящик напротив. — Теперь слушайте внимательно. Я строю дом. Большой дом. И кузницу. Мне нужны рабочие руки. Вы будете строить, пахать, таскать. Понятно?

Кивки.

— Но я также хочу, чтобы вы умели драться. Защитить дом, если придут враги. Защитить меня, если нападут на дороге. Кто из вас умеет? — я и так знал, кто, но раньше за них всё отвечал торговец. Сейчас я хотел услышать их самих.

Ратмир и Станислав подняли руки.

— Я служил десять лет, — сказал Ратмир. — Знаю меч, копьё, лук.

— Я тоже, — добавил Глав. — Восемь лет в дружине.

— Хорошо. Воислав, ты умеешь?