— Ян⁈ Что ты…

— Потом объясню, — входя в камеру перебил он. Достал нож, начал резать верёвки на моих руках. — Сейчас же уходим.

— Зачем ты это делаешь⁈ — спросил я, и тут же добавил. — Не пойми неправильно, но…

— Потому что ненавижу этого мудака, — перебив меня ответил Ян. И перешёл освобождать Лёву. — Мухаммед-бек убил моего брата три года назад. Он мой кровник. И я поклялся отомстить.

Он освободил Лёву, потом Ратмира.

— Можешь идти? — спросил он у Лёвы, глядя на его изувеченные ноги.

— Попробую, — ответил Лёва. — В любом случае, оставаться здесь я не горю желанием.

— Тогда пошли. У нас мало времени.

Мы вышли из камеры. Коридор на наше счастье был пуст. Это объяснялось тем, что дыма было много. И чтобы не надышаться угарным газом я опустился на колени.

— Что горит? — спросил я. — И не стойте! Там дыма больше. Снизу его меньше.

— Конюшня, — ответил Ян. — Я поджёг. Пока они тушат, у нас есть время.

— Она так близко к нам? — спросил я.

— Соседнее здание.

Мы ползком двигали по коридору. Лёва хромал, но терпел. Ратмир поддерживал его.

— Семён, — прошептал я. — Он в пыточной. Помоги нам забрать его.

Ян посмотрел на меня.

— Где она находится? Показывай.

— Там, — показал я рукой.

— Идём.

Пригибаясь к полу, мы добежали до камеры, и Ян с ноги выбил, как оказалось, запертую дверь. Внутри, кроме Семёна, никого не было.

— Отец! — закричал Лёва.

Я подбежал, начал искать ключи. Но их нигде не было.

— Чёрт! Ян, нужны ключи!

Поляк огляделся, схватил топор, валявшийся на столе. Несколькими ударами разрубил цепи. Семён рухнул. И Лёва поймал его.

— Отец! Отец, ты слышишь меня?

Семён открыл глаза.

— Лёва?

— Да, это я! Держись, мы уходим!

— Ты… жив…

— Жив! И ты тоже будешь жить! Давай, вставай!

Ратмир помог поднять Семёна, и мы вышли из пыточной.

Поднялись по лестнице. Вышли во двор. Конюшня полыхала. Татары бегали с вёдрами, пытались тушить. Напуганные кони громко ржали. Не всех татары успели вывести из стойл.

— Я так и знал… Конюшня не могла просто так загореться! — услышал я голос. Десяток татар с саблями и в центре Мухаммед-бек. — Куда это вы?

Ян шагнул вперёд и поднял саблю.

— Мухаммед-бек, — сказал он холодно. — Помнишь меня?

Бек прищурился.

— Нет. Кто ты такой?

— Три года назад ты убил польского купца. Его звали Войцех. Это был мой брат.

Мухаммед-бек усмехнулся.

— Я убил многих. Не помню каждого.

— Тогда запомни меня.

Ян бросился вперёд.

Бой начался мгновенно. Ян сражался с Мухамедом, к ним присоединилось ещё двое татар, а остальные бросились на нас.

Вот уж чего не ожидал от Семёна, так того, что после всего пережитого, он сможет не просто сражаться, а обезоружить бегущего на него татарина, и сломать ему шею. Ратмир тем временем схватил сенные вилы* (чем-то похожи на рогатину). И такие же подкинул мне.

Поймав саблю между прутьями, я крутанул вилы, и сабля вылетела из рук неопытного татарина. Следом я ударил вилами в грудь, после чего схватил с земли его саблю, и рванул в бой.

Стоило только встать, как на меня с криком бросился следующий враг. И то ли в отряде Мухамеда все воины не очень, то ли мне сегодня очень везло, но татарин, не добежав до меня несколько метров, споткнулся и упал. И я ему не дал подняться. Секущим ударом я рассёк ему плечо, кровь хлынула с такой силой, что я успел сделать два вывода. Первое, и самое главное — не жилец. Второе, повреждена ключичная артерия.

Рядом дрался Ратмир. До сих пор с вилами. Его посчитали более опасным противником, чем я, и на него одновременно напало сразу два татарина.

Взмах, и один падает от того, что я проткнул его со спины насквозь. Со вторым расправился он сам. После чего тут же подобрал саблю. Лёва и Семён остались сзади. Как бы не был силён духом Семён, но пытки лишили его сил физических.

Я огляделся по сторонам. Ян сражался с Мухаммед-беком. Рядом с ними лежало на земле три тела. Бек был хорошим бойцом. Но было очевидно, что Ян лучше.

От ударов их сабель летели искры. Ян атаковал без остановки, не давая передышки. А Мухаммед-бек отступал.

Я хотел вмешаться.

— ОН МОЙ! — прогрохотал голос Яна, и я отступил. Прошло совсем немного времени, и поляк провёл обманный удар. Потом полоснул снизу вверх. Сабля вошла под рёбра и пробила лёгкое.

Мухаммед-бек застыл. Посмотрел вниз, на рукоять, торчащую из груди. Рухнул на колени.

— За брата, — тихо сказал поляк и следующим ударом отсёк голову.

Если и были ещё воины, то они не показывались, а во дворе были только слуги. Они не посмели нападать на нас. Боялись. А когда увидели смерть своего предводителя, побежали.

— К конюшне! — крикнул Ян. — Нужны кони!

Я, Ратмир и сам поляк бросились к горящему зданию. И с трудом нам удалось вывести пять лошадей. Они упирались и мне даже пришлось со всей силы приложить одного коня по морде. Ещё в прошлой жизни я слышал, что лошади во время пожара бегут в своё стойло. Скорее всего это связано с тем, что лошади считают стойло домом. И он всегда был для них безопасным.

В общем, как бы мне не было жаль животину, но главное удар возымел эффект, и конь побежал со мной.

Ворота усадьбы были открыты, татары открыли их, чтобы выпустить коней во время пожара. Мы ворвались в них на полном скаку.

Мы скакали по лесу, не останавливаясь. Стояла ночь. Ветки хлестали по лицу. Кони фыркали, скользили на снегу. Но мы не сбавляли темп.

Сзади слышались крики, топот копыт. За нами началась погоня.

— Быстрее! — кричал Ян.

Мы вырвались из леса на открытую местность. Но у нас было небольшое преимущество. Темнота. Было новолуние* (убывающая луна — фаза Луны, когда с Земли наблюдается тёмный диск). Прошёл час. Может, два. Погоня отстала.

Несмотря на усталость, нужно было идти как можно дальше. Однако, Семён и Лёва были очень слабыми. И мы остановились в лесу, чтобы дать им передышку.

Семён лежал у костра и тяжело дышал. Лёва… может за счёт того, что он был моложе, ему было легче. Но синяки, ссадины и вырванные с конем ногти на ногах говорили сами за себя. Я осмотрел вначале Семена, потом Лёву. Обоим нужен был уход, а главное отдых. Семёну прижигали кожу на ногах и руках. У Лёвы воспалены ступни. Но проблема в том, что у меня ничего не было, чтобы им помочь. Все мои вещи остались на моём коне Буране, которого я уже, скорее всего, больше не увижу. По крайней мере в конюшне его не было. В общем, единственным доступным сейчас лекарством был сон. О чём я им и сказал.

После чего я подсел к Яну.

— Почему ты это сделал? — спросил я. — Почему спас нас? Мы тебе были не нужны для мести. — Я сделал паузу. — Или ты таким образом решил воздать память брату?

Ян долго молчал. Потом кивнул.

— Да. Мухаммед-бек убил его за долг. Войцех не мог заплатить. Его пытали. Потом убили. Я поклялся отомстить. Но возможности не было. — Он посмотрел на меня. — Пока вы не появились. Освальд собирался привезти вас сюда. Я понял, что это мой шанс. Поэтому пошёл за караваном. Дождался ночи. Поджёг конюшню. Вырезал охрану. Немного подумав, решил спасти и вас. Поверь, изначально я не имел таких планов. Просто одномоментный порыв. И всё.

Я протянул руку.

— Спасибо, Ян.

Он ответил на рукопожатие.

— Не за что, Митрий. Ты хороший парень. И верный друг, — показал он на Лёву. После чего посмотрел на костёр. — У моего брата было много друзей. Но никто не отправился со мной мстить. Хотел бы, чтобы у меня был такой же друг, как ты.

— Ты спас нас. И за мной долг жизни.

— Я запомню это, — сказал Ян.

Утром продолжили путь. Лёва и Семён, хоть и проспали всю ночь, но очень плохо сидели в седле.

На второй день наткнулись на конный разъезд. Пятеро татар. Они уже знали о побеге. Хотя ничего удивительного. Если Освальд не врал, Мухаммед-бек был не последним человеком в Казанском ханстве. И весть о его смерти разнеслась по их землям.