В комнате было сухо и прохладно. Видимо, поэтому, полотно хорошо сохранилось. Даже на первый взгляд оно было старым, очень старым. Но здесь, без солнечного света, краски сохранили яркость.
Картина была – хоть сейчас в музей, если бы не одно но. Какой-то вандал вымазал волосы изображенного на ней мужчины розовой краской цвета платья для Барби, которое она наденет на юбилей свадьбы с Кеном.
Ядреный розовый придавал старинному вельможе вид модный и свежий.
— Да и сама краска древней не выглядит, — пробормотала Бажена, присматриваясь к картине.
На тёмной раме виднелись капли краски этого легкомысленного цвета. Отчего-то на ней они смотрелись еще кощунственнее, чем на холсте.
Под ногой что-то хрустнуло.
— Ош!
Бажена, наконец, посветила вниз. Под ногами валялась черная тряпка, густо обшитая черным же кружевом.
Бажена пнула ее ногой, из-под ткани выскользнула белая сухая кость.
Пятно света бросилось под ноги. Бажена всмотрелась и с холодным ужасом поняла — под подошвой ее туфелек только рассыпались в пыль несколько хрупких косточек.
Она сделала шаг ближе и увидела человеческий череп с остатками серых волнистых волос, прикрытый (теперь она была уверена) не тряпкой, а остатками черного платья, украшенного кружевом.
По подземелью, отражаясь от стен и проникая в самые мельчайшие трещинки между каменными плитами, разнесся полный ужаса крик.
Когда рабочие из деревни, под управление Кары обшарили подвал и нашли Бажену, когда сломали одну из стен, она лежала на полу, сжимая бесполезно погасший телефон в одной руке и тонкую серебряную цепочку в другой.
Она молчала, когда инспектор полиции Дин Алес на руках нес ее по подземным коридорам наверх и посадил в машину.
Она молчала, когда на заднем сиденье к ее боку тепленьким котёночком прижался напуганный Михай.
Она ничего не ответила Николке, который шептал ей на ухо об их с Михаем спасении. Только кивнула, когда мальчик рассказал ей про подземный коридор, где эти неутомимые исследователи искали какие-то подземные грибы. Там-то их и застиг взрыв. Там же их нашла Кара.
Туфельки, слетевшие с ног в замурованном колодце, кто-то принес и заботливо положил ей под ноги, но она этого даже не заметила.
Она молчала всю дорогу до гостиницы.
Как во сне прошла босиком через лобби.
Поднялась к себе, захлопнула дверь. И, наконец, разжала руку, сведенную до побелевших костяшек.
На ладони лежал православный крестик. Недорогой, серебряный, но приметный: с вензельками и листочками по краям.
Солнце давно высушило утреннюю росу, когда бывшая Заяжская секретарша Бажена Рудольфовна Бальсова, а с недавних пор — Дракулешти, хранительница Миоры и всех лежащих вокруг земель, с трудом открыла глаза.
«Как пыльным мешком пришибленная. — оценила она свое состояние. — Хотя почему „как"? Мешок был в меру пыльный и не в меру тяжелый…»
Рука с шиной, наскоро наложенной вчера Карой, ныла.
«Терпимо…»
Бажена перевернулась на живот и подползла к краю кровати. Из-под подушки жалобно пикнул телефон, требуя пищи.
Всю ночь хозяйка нещадно его эксплуатировала, запоем читая все, что нашлось в интернете о вампирах. Сил добраться до коробки с бумажной литературой у нее не было, хоть та с самого её приезда в Миорицу стояла совсем недалеко — в углу комнаты.
Книжечка с пожелтевшими страничками поманила корешком. Бажена прикрыла ее подушкой. Ночные поиски дали пищу для размышлений и выводов, но понять, что в ней написано, так и не удалось.
Без перевода с неведомого языка были понятны лишь несколько рисунков, сделанных от руки: чёрный дракон на первой странице, длинноногий конь с выкрашенной в розовый цвет гривой — в середине книжечки, какие-то цветочки и завитушки тут и там на полях.
— Ош! — по-змеиному зашипела полуночница от резкой боли в голове.
При попытке сесть кто-то со всей дури дернул ее за волосы.
Позади никого не оказалось.
Но… На пустой кровати разметались длинные пепельные пряди. Гладкие и блестящие волосы волнами извивались и скрывались за краем кровати.
Бажена потянула одну на себя, но до кончиков не добралась.
Ощупывание головы привело к удивительному выводу: волосы росли из ее, Бажениной, головы!
Со всей осторожностью, чтобы не наступить ненароком на новоприобретенное богатство, Бажена встала и добралась до зеркала.
Из широкой багетной рамы на нее смотрело знакомое и, одновременно, совершенно чужое лицо.
Глаза приобрели сочный карий оттенок. Совершенно такой, о котором она мечтала долгие годы в своем провинциальном Заяжске.
При ближайшем рассмотрении обнаружились даже золотистые искорки. Точно такие как в рекламном буклете «Красивые линзы для красивых глаз».
Искорки переливались на свету и играли в догонялки, от чего взгляд девушки показался ей самой загадочным и возвышенным.
Кожа, на которую она и раньше не жаловалась, приобрела нежную розовую свежесть.
Ресницы стали гуще и длиннее, превратившись в мечту любой блондинки. Чёрнющие и блестящие, изогнутые, густой тенью накрывали глаза. Таких ресниц не было и у Кары!
Но больше всего преобразились волосы. Не осталось и намека на серые пушистые кудряшки.
Бажена с удивлением разглядывала упругую блестящую прядь. Прядь начиналась в районе виска. В месте, где у всех людей волосы жиденькие и худенькие. Бажена, очевидно, ко «всем» больше не относилась.
Конец пряди терялся где-то под кроватью, как и остальной шлейф волос цвета холодной стали.
Густоте новой Бажениной шевелюры мог позавидовать самый дорогой парик, набранный вручную от «лучших производителей».
«Все страньше и страньше…» — подумала она и поняла, что отчего-то совершенно не беспокоится.
Первое чувство удивления начало отступать. Когда чудеса валятся на голову друг за другом, перестаешь ощущать их необычность, воспринимая как должное.
Она провела рукой по волосам, подражая моделям в телевизионной рекламе недорогих шампуней. Шелковистой волной шлейф рассыпался по волоску, играя на свету.
Торжественно волоча его за собой, Бажена дошла до шкафа, распахнула дверки.
— Это теперь в прошлом, — она сдвинула в сторону ворох цветастых заяжских платьев и секретарских блуз. Потянулась к мрачным нарядам, подобранным Карой.
Первое же чёрное платье село второй кожей. Мерить остальные она не стала. Черный — то, чего ей сейчас хотелось больше всего.
Надела первые попавшиеся черные туфельки на плоской подошве. Вытащила из-под кровати волосы, оказавшиеся, к счастью, не бесконечными. Намотала их на руку на манер очень длинной веревки и отправилась на работу.
— Что еще ты забыла рассказать? — Бажена услышала трескучий голос Теодора еще с первого этажа ратуши.
Голос треснул и угроза, сочащаяся через эту трещину, начала обильно протекать наружу.
Собеседник Теодора этим совершенно не впечатлился. Послышался тихий всхлип.
— Доченька. — мягко проговорила Милена. — Пойми. Это очень важно. Что ещё Миклош говорил о Илоне и её дочери?
Бажена прибавила шаг, не пропуская, впрочем, ступеней на лестнице.
Дверь в её кабинет была приоткрыта. В щелку был виден краешек Милениного платья.
Но не для того Бажена всю ночь провела в раздумьях и составлении плана дальнейших своих действий, чтобы подсматривать в щелку.
Дверь распахнулась и ударилась об удачно стоящего Ракия. Ракий потер плечо и деликатно промолчал, придерживаясь стратегии не отсвечивать и прикинуться современно одетой статуей.
Он не хотел идти на семейный совет и, раз уж на него попал, специально встал подальше от родителей и поближе к выходу. В последние полчаса атмосфера накалилась до невозможности. Будь Дракулешти магами, между ними уже летали бы искры. А также обломки мебели, черепицы и каменных блоков, из которых пятьсот лет назад пленные турки сложили это здание.
