Пушистенькая кошечка извернулась и прыгнула на шуршащий край букетной упаковки, непрестанно работая лапкой. По кухне резво полетели шелковистые белые лепестки.
— Варька, задница ты меховая! — только и успела взъяриться Бажена, как ведро с заботливо налитой кем-то водой качнулось.
Жидкость плеснула на пол, за ней посыпались шипастые стебли. Сверху упало ведро. Варька, перевернувшись в прыжке, оттолкнулась, кажется, вообще от воздуха и довольно мурчащей ласточкой взлетела на штору.
Бажена, будучи умудренной жизнью взрослой одинокой женщиной пренекрасивейше, но от души, выругалась.
И сразу же засожалела о сказанном.
«В последнее время часто ругаюсь, нервы не к черту. Надо бы с руганью завязывать, а то привыкну. — и тут же подумала. — Ох, сладенького бы».
Но сладенького не было.
Анфиса брезгливо дернула намокающей лапкой и полезла обратно на Бажену прямо по хозяйской ноге.
— Нет, девочки, подарок на день кошек не ждите, — Бажена отлепила жмущуюся к сухой хозяйке животину и отправилась за шваброй, — в общем, все как обычно. Пока другие воют, я работаю.
Варя взвыла и кокетливо повисла на гардине. Из-за шторы выпала круглая медная тарелочка.
— И вообще, что за мухи у нас летают, развели антисанитарию. — Бажена помахала рукой перед лицом, отгоняя противные черные точки, но скоро принялась за стремительно растекающуюся лужу под заунывный вой «меховых задниц». — Вы, конечно, всегда были ку-ку, но сегодня — особенно!
Штора в соседней комнате заколыхалась безо всякого ветра, но хозяйка шаловливых соседских кошек видеть этого, конечно же, не могла.
3 мая, где-то над Румынией
За стеклом блеснули попеременно блеснули на солнце крыло самолетика и верткая Бистрица. Речка извивалась, будто была корнем обезумевшего растения, перепутавшего верх и низ.
«Кажется, что корень стелется по полям, — подумала Бажена, — а ботва… ботва тогда должна расти куда-то вглубь земли».
Небо над Румынией радовало хорошей солнечной погодой и жгущей глаза ослепительной голубизной.
Серхио Дракулешти достал из небольшого барчика бутылку шампанского и пару бокалов.
— Твое место в Румынии, твоя судьба — стать хранительницей наших земель и хозяйкой замка Дракулы.
— Вы серьезно, Серхио? — Бажена отвлеклась от вида речки, привлеченная видом пробки, вылетающей из бутылочного горлышка— Не могу избавиться от ощущения Дня Сюрка, — призналась она, подставляя свой бокал. — будто все происходит не со мной. И только-только все в норму, как вы снова говорите странное. Вот сейчас я правильно поняла? Дракула, который популярный вампир?
То ли голос Бажены местами заглушал рев моторчика, то ли сказывалось лингвистическое любопытство румынского родственника. Но факт остался фактом. Серхио в первую очередь заинтересовался загадочным русским праздником — Днём Сюрка.
Пришлось Бажене отвлечься от собственных скомканных мыслей, и развернуто объяснить, что мол, нет, День Сурка не имеет никакого отношения к Дню Сюрка. И вообще, сюрок — это очень редкий, почти неуловимый зверь. Приходит в дни, когда все идет наперекосяк. Или делает так, чтобы ситуация, мягко говоря, усугубилась до легкой степени безумия. Иногда и до тяжелой.
— О! Понимаю! — закивал пепельными кудрями Серхио. — У нас такое бывает часто. Помню, последний раз как раз на Мэрцишор.
«Да что у них там было? На этот их Мэрцишор?»
Тут он умолк, отвернувшись в сторону. Но уже через мгновение, наконец-то, сам вернулся к рассказу о Дракуле. Бажене было интересно, но последние полчаса она никак не могла придумать, как бы невзначай его расспросить.
— Когда я говорю «Дракула», я говорю, конечно, не о Владе Цепеше. — он усмехнулся. — Ты же сразу подумала про колосажателя, верно? Твой замок принадлежал Владу Четвертому, его сыну. А Дракул — это его, как бы сказать...
— Фамилия?
— Пусть будет и фамилия. В первую очередь тебе нужно будет привести замок в достойный вид.
Со слов Серхио, Влад, тот самый, Четвертый, очень любил этот замок. И в обязанности Бажены, как наследницы входил «уход за замком и территорией вокруг». Как поняла Бажена, уход замку требовался, но окончательное решение о его судьбе должна была принять именно она.
— А в чем проблема? Почему без меня никак? Или ещё одна формальность, как с вступлением в наследство?
Тогда ей совершенно не показалось странным, что старинное сооружение нельзя ремонтировать и строить без её согласия — другая страна, другие законы. А штрафы в Европе — ух! Наверняка баснословные, шаг в сторону без согласования — без штанов останешься. Что говорить о несанкционированном ремонте старинного замка!
— Необходимость, Бажена, — ответил Серхио, — мы можем сколько угодно стричь газоны вдоль стен, но только истинная наследница вдохнёт жизнь в эти земли.
Бажена вздохнула. Часто было непонятно, но она делала скидку на языковой барьер.
Да, это настоящее чудо, что Серхио, ни разу не бывавший в России до этого момента, знает русский. Но учился, он, видимо, по каким-то дореволюционным учебникам. Наполненным поэзией и метафорами, от которых Бажена, прорвавшаяся в детстве через все прелести лихих девяностых, была далека, как эти самые девяностые от возвышенных четверостиший поэтов Серебряного века.
— Серхио, — мягко перевела тему Бажена, — вы говорили, что подготовили мне какие-то материалы, почитать, пока мы летим.
— Да, конечно, — он кивнул на картонную коробку по правую руку от её кресла, — я подобрал из то, что было издано на русском языке. Думаю, с чем-то вы уже знакомы. Лететь еще два васа, вы быстро читаете?
— Полтора, — послышался крик из-за перегородки.
— Даже не думай, — крикнул в ответ Серхио и пояснил Бажене, — Раки очень молод и любит скорость. Это может быть опасно.
Из-за перегородки донеслись слова Раки на незнакомом Бажене языке. Серхио нахмурился и что-то ответил пилоту. Выражение лица у него было при этом отечески строгое, даже немного суровое. Через мгновение зашумело в ушах. Очевидно, Раки послушался и сбросил скорость.
— Сунул ракий рукий в рекий, рак за рукий ракий цап… — задумчиво пробормотала Бажена, потроша коробку. — Серхио, изволите шутить?
Она отложила первую книгу в сторону и достала вторую, удивившись не меньше.
— Что такое, Бажена?
— Скажите еще, что вы мне сюда Брэма Стокера положили, — она вытащила третий том красно-черной серии про вампиров.
— Вообще-то должен быть на самом дне. — Серхио озадаченно взял в руки книгу. — Читали? Как нет?! — удивился он, когда Бажена отрицательно покачала головой. — Он же один из родоначальников жанра!
— Серхио! — Бажена успокаивающе погладила томик Энн Райнс, успокаивая, в первую очередь себя, а потом уже знаменитую писательницу. — Я пять лет работаю по двенадцать часов в день, без отпусков и часто — без выходных. Какой Брэм Стокер, я от своей единственной подруги сообщения в воцапе читаю, дай бог, раз в неделю!
Серхио поморщился. Бажене показалось, что он вообще её не слушал.
— Бажена, вы бы пореже поминали бога. У нас в Мирчаша Дола это немного не принято.
Бажена всмотрелась в его лицо снова. Серхио было лет сорок, не больше. Высокие скулы, прямой нос, гладко выбритые щеки. Темно-серые, дымчатые брови и ресницы. Как у Бажены. И глаза. Она при любой возможности смотрела ему в глаза. Серо-зеленые. Такие были у её бабушки, мамы, старшей сестры. Когда-то очень давно. Она думала, что забыла о них, но глядя в глаза своему новому родственнику, их лица вставали перед глазами.
Она поверила ему мгновенно, сразу и полностью. От него исходила какая-то невероятная сила и уверенность. В каждом его слове чувствовалась подкупающая честность и доброта.
