Нери

Карета медленно ехала по улицам города, а вслед за ней бежала толпа любопытных детей. Всем было интересно посмотреть на невесту.

— Веринерия, прошу тебя не делай такое скорбное лицо. Все-таки сегодня ты станешь женой такого достойного мужчины, как Энстон Гоберти. И пускай этот мужчина не так знатен, зато он богат и не стар. А для тебя, бесприданницы и сироты это просто отличная партия. — проговорила тетушка Мирта и, открыв свой темно- зелёный веер, под цвет ее платья, начала им обмахиваться.

— Маменька права. И это так удивительно, что на такую уродину как ты позарился такой уважаемый мужчина как мистер Гоберти. Но не думай, что он увидел тебя и воспылал неземной любовью. Думаю все дело в твоём титуле. Он хочет стать графом, так как несмотря на своё богатство не вхож в дома аристократов. А так, в твоём лице, он получит возможность войти в высший свет.

— Марта! Зачем ты так груба с сестрой? — тетушка сложила веер и убрала в сумочку. — Пусть наша Вери и не красавица и за душой не имеет ни гроша и мы, как любящие родственники великодушно приютили ее, тратя наши деньги на ее содержание и обучение, она будет прекрасной женой: тихой, спокойной и покладистой. И мистер Гоберти, как умный мужчина, это понимает. Конечно, не будь у Веринерии титула, вряд ли бы он попросил ее руки. А так поживут несколько лет, наша Вери родит ему пару наследников и он отправит ее в дальнее поместье, доживать дни в спокойствии и тишине. И, знаешь, доченька, для неё эта лучшая участь. Ведь будем откровенны, что все мы думали, что Вери так и будет жить приживалкой в нашем доме, никогда не выйдя замуж. Да ещё и магия к бедной девочке так и не вернулась. Вот ведь не повезло, так не повезло, потому что даже в хозяйстве от неё было больше мороки, чем помощи.

— Пожалуйста прекратите, — попросила я в надежде, что хотя бы сегодня тетя и Марта перестанут обсуждать то какая я некрасивая глупая неумеха без магии, а они великодушные и добрые родственницы, жертвующие собой ради бедной сироты.

Марта гневно выдохнула и открыла рот, чтобы ответить, но не успела этого сделать, потому что карета остановилась и лакей открыл дверь.

Мы приехали к храму, где уже собралось достаточно зевак. Тяжело вздохнув я вышла из кареты и направилась по ступеням вверх, где у входа меня уже ждал жених. Это был невысокий мужчина с залысинами у висков и тонкими губами. Он подал мне вспотевшую ладонь и повёл внутрь. Было видно, что мистер Энстон Гоберти волнуется и это было неудивительно, ведь на нашей свадьбе должен был присутствовать сам король.

Некогда он и мой отец были дружны. Правда было это в далеком прошлом, когда и папа и мама были живы. Тогда мы жили в прекрасном светлом доме, вокруг которого росли кусты красных роз, а во дворе стояла белая резная беседка, увитая плющом. Я помню как король приезжал к родителям в гости и мы сидели и все вместе пили чай с маминым печеньем. Да, она хоть и была аристократкой и графиней, совсем не гнушалась бывать на кухне и помогать нашей кухарке. А уж от маминого собственноручно приготовленного печенья даже король Алан Четвертый не мог отказаться. Это было светлое и тёплое время, которое закончилось в один момент. Родители поехали в соседний город и, проезжая по мосту, лошади понесли вперёд и карета, вместе с сидящими в ней, упала в обрыв.

А потом были похороны, приезд тети Мирты, и быстрые сборы, после которых тетушка забрала меня к себе. Как потом выяснилось из ее слов, мои родители обанкротились, поэтому в наследство мне достался только титул графини и долги родителей, которые тетя великодушно оплатила и не забывала при каждом удобном случае напоминать мне об этом. А король, который раньше любил приезжать к нам и часто держал меня на коленях, и даже играл со мной в куклы, больше так и не приехал проверить как я живу.

И вот теперь, в день моей свадьбы, вспомнил обо мне. Тетя сказала, что Алан Четвёртый известил ее, что прибудет инкогнито.

Я обвела зал взглядом, пытаясь найти короля. И хотя я смутно помнила его лицо из детства, а ещё с тех пор прошло восемнадцать лет и он должен был постареть, почему-то я была уверена, что узнаю его среди присутствующих. Он словно был частичкой моей той, детской и счастливой жизни. И мне очень хотелось попрощаться с ней, вступая во взрослую жизнь.

Но вокруг была пестрая толпа. Некоторые лица я узнавала, некоторые не видела никогда раньше, но все они с жадностью следили за каждым моим шагом. В глазах некоторых я видела жалость и сочувствие, другие смотрели с пренебрежение. Ещё — бы! Знатный обедневший род, некогда входивший в ближайший круг короля, а теперь его наследница вынуждена выходить замуж за обычного торговца. — Веринерия Августа Мираль, готова ли ты взять в мужья Энстона Гоберти? Но прежде чем дать ответ, пройди под свящённым сводом, — отвлекая меня от мыслей громко проговорил жрец, облачённый в золотой плащ и указал на небольшую древнюю арку, что была установлена в храме.

Считалось, что когда-то ее людям подарила Богиня Жизни и теперь, прежде чем вступить в брак, жених и невеста должны были пройти под ней. Я сделала шаг вперёд и вдруг арка вспыхнула голубым светом, который заполнил собой все пространство вокруг…

…….

Что-то мягкое и пушистое легло мне на щеку. Неужели Мисса, эта неугомонная кошка, опять принесла какую-нибудь гадость и теперь хвалится пойманной добычей? Ещё и комары залетели в спальню и теперь безбожно гудят прямо над ухом. Не дом, а какой-то ужас!

С этими гневными мыслями я перевернулась на кровати и уперлась во что-то твёрдое и острое, похожее на палку.

В недоумении села на постели и, открыв глаза, увидела перед собой вместо привычной небольшой комнаты, которую мне так любезно выделила тетушка Мирта, мшистое болото, густой лес и серый камень с сидящей на нем большой гусеницей, которая вдруг недовольно произнесла:

— Ну здравствуй.

Веринерия

В недоумении я села на постели и, открыв глаза, увидела перед собой вместо привычной небольшой комнаты, которую мне так любезно выделила тетушка Мирта, мшистое болото, густой лес и серый камень с сидящей на нем большой гусеницей, которая вдруг недовольно произнесла:

— Ну здравствуй.

Я потерла глаза, потому что до сих пор была уверена, что мне все это снится. Что и густой лес с высокими многовековыми деревьями, и зелёный мягкий мох под руками, и сладкий запах морошки с говорящей гусеницей всего лишь игра моего воображения. Но после того как ущипнула себя за руку и лес остался, обреченно поняла, что все вокруг настоящее.

— Гусеница…, — до сих пор до конца не веря в увиденное пробормотала я.

— Что?! — тон моего собеседника вмиг стал ледяным и даже слегка зловещим, а чёрные волоски на спине и боках распушились и теперь гусеница выглядела ещё больше.

— Ой, простите, многоуважаемая… э… многоножка? — выдала я первое что пришло в голову.

— Знаешь, так меня ещё никто не называл, — раздражение в голосе сменилось обидой. И гусеница начала отворачиваться.

Правда, чтобы полностью повернуться ко мне спиной ей понадобилось некоторое время. А когда наконец голова и задняя часть поменялись местами, раздалось обиженное сопение.

— Но простите, я же не знаю как вас зовут.

После этих слов гусеница перестала сопеть и будто потопталась на месте, словно раздумывая, стоит поворачиваться обратно или нет. Но все-таки решила повернуться и на это у неё ушло ещё где-то полминуты.

— Берт.

— Приятно познакомится, Берт. А меня зовут Веринерия, можно Вери, по крайней мере раньше дома у тетушки все звали именно так.

— Не могу сказать, что мне тоже приятно с тобой познакомиться. Не приятно. Прости, но я привык быть честным. Так, что дальше… хм… Ах да, точно! Имя — оно у тебя дурацкое, особенно Вери, словно кличка собаки. Нет уж, я буду звать тебя или Нери или "эй ты". Выбирай сама, я сегодня добрый. Но Веринерией точно звать не буду, слишком долго.