От слов Натаниэля аппетит совсем пропал и я, не долго думая, откинув одеяло и наплевав на все правила приличия, в одной ночной рубашке, под потемневшим взглядом голубых глаз, прошла по комнате, взяла чашку ароматного бульона и, подойдя к Натаниэлю, одела ее ему на голову.

А потом мне пришлось закрыть уши руками, потому что приличные леди не должны слышать таких слов, которыми сейчас на все лады ругался принц.

Хорошо, что Гайм, провожая Су-Ар-Ви все ещё был в доме и по ее просьбе он сгрёб в охапку ругающегося мокрого принца с вермишелью и овощами на голове и вынес того на улицу.

А я, поняв, что после всего, что Натаниэль наговорил мне, точно не смогу уснуть и уж тем более не захочу больше его видеть, начала сборы, решив отправится в путь без сопровождения его наглого королевского высочества.

В первую очередь я сложила в дорожный мешок еще одно платье и добротные кожаные ботинки, которые раздобыла для меня Су-Ар-Ви, пару пирожков и крынку молока.

Со слезами на глазах я попрощалась с Су-Ар-Ви и пообещала, что обязательно приду на их свадьбу. Потом взяла аккуратно свернутое бордовое платье и дошла до дома вождя троллей. Эль-Рих-Ус-Тум ещё не спал и, поблагодарив его за все, вернула ему платье Лазирии, решив, что оно дорого ему как воспоминание.

Тролль же на прощание подарил мне обруч в волосы, сделанный в виде листьев и ягод, выплавленных из золота и серебра. И скорее он напоминал корону, чем простое украшение.

— Это сделали гномы, редкая и тонкая работа. Прошу, возьми его как память об Эргонхолле и как праздничный подарок, раз уж от платья ты отказываешься. К тому же ты всегда сможешь его продать и выручить достаточно денег на первое время, ведь как я понимаю ты отправляешься туда, где тебя никто не ждёт и помощи тебе ждать неоткуда.

— Спасибо, но это слишком дорогой подарок, да и праздник уже закончился. Я не могу его принять.

Но Эль-Рих-Ус — Тум молча надел мне обруч на голову и лично проводил до ворот.

— Запомни девочка — твой праздник ещё впереди, — сказала он мне напоследок и двери Эргонхолла закрылись, а я оказалась за стенами королевства троллей, стоя лицом к густому многовековому лесу, который утреннее солнце окрашивало в золотой цвет. На небе плыли розовые облака, а утренний туман потихоньку начинал рассеиваться, оставляя на траве россыпь переливающейся и сверкающей росы.

Я прикрыла глаза и вдохнула прохладный утренний воздух, думая о том, что у меня обязательно все будет хорошо. Я найду себе дом, работу, а может когда-нибудь встречу достойного юношу и у меня будет семья. А Натаниэль останется в моей жизни лишь мимолётным воспоминанием, которое со временем померкнет и может забудется. Только надо будет обязательно уехать куда-нибудь далеко, потому что я не смогу жить с ним в одном городе, да и в одном королевстве тоже. Ведь его любовные похождения, а потом и свадьба и рождение наследников, все это обязательно будет на слуху. А чем раньше я забуду голубой лёд глаз и выброшу его из своего сердца, тем для меня будет лучше.

Я дотронулась до золотого украшения в волосах и решила, что постараюсь самостоятельно заработать достаточно денег, чтобы уехать отсюда далеко- далеко, но всеми силами постараюсь сохранить подарок Эль-Рих-Ус-Тума, и если уж и продам его, то только в самом крайнем случае, если ситуация будет совсем уж безвыходной. С этими мыслями я выдвинулась в путь…

*****

— Твой праздник ещё впереди, — проговорил тролль, опираясь на посох и девушка вышла за тяжёлые дубовые ворота: — Только ты пока об этом не знаешь, — произнес он с улыбкой, но никто, кроме прыгающей невдалеке сойки с чёрным хохолком и голубым рисунком на крыльях его не услышал.

Натаниэль

После моего предложения скрасить мои четверги Веринерия вылила мне на голову тарелку горячего супа! Мне! Принцу!

Я ожидал всего чего угодно, любой реакции: от радостного согласия до наигранной обиды, но никак не того, что на меня выльют похлёбку.

Выругавшись не хуже портового грузчика, я попытался стряхнуть с головы остатки овощей, мяса и лапши, а Гайм, подхватив меня, вытащил на улицу и поставил только тогда, когда я перестал перечислять весь свой немалый запас бранных слов и немного успокоился.

— Ты чего разошелся, успокойся, друг.

— Ты видел что она сделала? — чертыхаясь я снял облитый бульоном камзол.

— А чего ты ждал? Ты же ее обидел, — поджал губы тролль и развёл руками.

— Чем? Тем что предложил только один четверг? Ну извини, других ради неё я двигать не стану, — и я зло посмотрел на окно, что вело в комнату девушки.

Сейчас оно было открыто и она точно должна была услышать мои слова.

— А зачем тебе другие, если есть она? — Гайм непонимающе уставился на меня.

— Ну как же, я же принц, у меня должно быть много фавориток.

Я не мог взять в толк, почему Гайм не понимает элементарных вещей и задает такие глупые вопросы. Это начинало злить.

— Почему? — вновь спросил он и почесал голову.

— Что почему?

— Почему у тебя должно быть много фавориток раз ты принц?

— Ну как же… я… потому что… это… Да все это знают…Это же просто…

Хотя теперь, когда у меня напрямую спросили об этом, оказалось, что я и сам не знал ответа на казалось бы такой простой вопрос. Просто всегда мне это представлялось естественным. Солнце светит днем, луна ночью, а у монархов всегда много фавориток.

Я молод, хорош собой, умён, имею успех у женщин и почему бы не пользоваться этим? В конце концов я принц и глупо отказываться от тех привилегий, что дало мне право рождение. И если уж женщины сами запрыгивали в мою кровать, то почему я должен был отказывать себе в веселом времяпрепровождении. Я молод, холост, и в отличие от Ларгофа моя голова не была занята государственными делами. Меня больше волновало какое белье сегодня надела или вовсе решила быть без него мадам Жанин, чем нудные долгие совещания, которые устраивал отец и заставлял присутствовать на них, обсуждая урожай и торговлю с соседними королевствами. В отличие от брата, который активно принимал в них участие, я чаще всего просто смотрел в окно, думая о том, что графиня Генриетта давно зазывала меня к себе на чай, а совсем недавно она вышла замуж за престарелого герцога и теперь не представляла для моей холостяцкой жизни никакой угрозы, так что теперь можно было бы смело ее навестить и скрасить несколько своих одиноких ночей…

Иногда во время таких собраний я смотрел на старшего брата. Ларгоф был другой: серьезный, ответственный, у него даже фаворитка была одна и то он с ней встречался не чаще двух раз в неделю и в четко назначенное время. Иногда мне даже казалось, что ему приятнее проводить время с бумажками, чем в обществе прекрасных дам и в этом я его никогда не понимал. Как можно было отказываться от веселых вечеринок, не заканчивающихся до самого утра, знойных красоток согласных на все и компании верных друзей, готовых поддержать тебя в любых безрассудствах, вроде игры в карты на желания, когда проигравший должен был зимой пробежать голышом по дворцовому саду. Хотя… когда-то и Ларгоф был не прочь поучаствовать во всем этом, но постепенно он превращался в копию отца: вечно все его мысли были заняты делами королевства, никаких дурачеств и глупостей, только достойное поведение и вечные заботы о государстве и подданных. Бумаги сменялись встречам с горожанами, на которых брат рассматривал жалобы и решал возникшие вопросы, а потом снова были бумаги, советы, встречи и так до бесконечности. И я искренне не понимал как можно просиживать целыми днями в душном кабинете, когда вокруг бьет ключом яркая насыщенная жизнь полная вина, красоток и развлечений.

И вот теперь тролль задаёт мне вопрос, на который я казалось всегда знал четкий ответ, а я не знаю что ему сказать …

Что-то незримое поменялось во мне за эти дни. Вернее меня поменяла она, девушка с глазами цвета топленого шоколада.