Себастьян выдержал ее взгляд, и, подумав, глубоко вздохнул:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Он снова начал же–вать кусок рыбы, снятый с кончика ножа.

– Вместе с этим мертвым солдатом должны быть и другие, – сказала мать. – Похоронив его, вы выиграли для нас время. Они не знают, что с ним случилась беда. Нам крупно повезло. Мы все еще на несколько шагов опережаем их. И должны использовать это преимущество, чтобы исчезнуть прежде, чем они затянут петлю. Нам придется уходить утром.

– Вы уверены? – Гость обвел вокруг ножом. – Вы здесь неплохо спрятались. Живете в изоляции, в укрытии… Я бы ни–когда вас не нашел, если бы не встретил Дженнсен рядом с мерт–вым солдатом. Как они смогут вас найти? У вас дом, место здесь хорошее.

– Живем – это единственное, что имеет значение из всего вами сказанного. Я знаю человека, который выслеживает нас. Он не успокоится. Если мы останемся здесь, рано или поздно он нас найдет. Мы должны бежать, пока это возможно.

Мать вытащила из-за пояса нож мертвого солдата, который принесла ей Дженнсен. По-прежнему не вынимая его из ножен, она покрутила его, показывая Себастьяну.

– Эта буква «Р» на рукоятке означает «Дом Рала». Нашего преследователя. Такое великолепное оружие он бы не препод–нес самому обыкновенному солдату. Я не хочу пользоваться но–жом, который был подарком от этого злодея.

Себастьян взглянул на нож, но не взял его. Он посмотрел на женщин так, что у Дженнсен все похолодело внутри. Взор стран–ника пылал безжалостной решимостью.

– Там, откуда я родом, есть одно поверье… Если ты исполь–зуешь нечто, принадлежащее твоему врагу или полученное от него, это – лучшее против него оружие.

Дженнсен никогда не слышала о таком поверье. Мать не шелохнулась. Нож все еще лежал в ее руке.

– Я не…

– Вы сами выбираете оружие против него. Или вы предпо–читаете быть жертвой?

– Что вы хотите сказать?

– Почему вы не убьете его? Дженнсен в изумлении открыла рот. Мать, казалось, не была так сильно удивлена.

– Мы не можем, – сказала она убежденно. – Он – могу–щественный человек. Его охраняет бессчетное число людей, от простого солдата до людей, владеющих магией. А мы просто две обыкновенные женщины.

Себастьяна не растрогала ее жалостливая речь.

– Он не остановится, пока не убьет вас. – Странник взмахнул запиской, наблюдая, как женщина не сводит с нее глаз. – Вот доказательство. Он никогда не остановится. Поче–му вы не убьете его прежде, чем он убьет вас и вашу дочь? Или ваш выбор – стать очередным трупом, который войдет в его коллекцию?

– А как вы предлагаете нам убить лорда Рала? – с пылом спросила мать.

Себастьян выудил из миски еще один кусок рыбы.

– Для начала следует оставить у себя этот нож. Он гораздо лучше того, что есть у вас. Используйте вещь, принадлежащую противнику, чтобы бороться с ним. То, что вы, проявляя сла–бость, не хотите брать оружие, лишь на руку ему.

Мать сидела неподвижно, словно окаменев. Дженнсен ни–когда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил подобное. Слова Себастьяна как-то странно действовали на нее, заставляя совсем по-другому смотреть на давно известные вещи.

– Я должна признать, что в ваших словах есть резон, – ска–зала мать. Голос ее смягчился, в нем слышалась боль и, похоже, сожаление. – Вы открыли мне глаза. Во всяком случае, до неко–торой степени. Я не согласна, что мы должны пытаться убить его, поскольку слишком уж хорошо его знаю. Такая попытка бу–дет равносильна самоубийству или вовсе закончится исполне–нием его цели. Однако я оставлю нож у себя и воспользуюсь им, чтобы защитить себя и дочь. Спасибо вам, Себастьян, за то, что говорили без обиняков и не обиделись на то, что я не хотела поначалу слушать вас.

– Я рад, что вы хотя бы оставите у себя нож. – Себастьян зубами стянул со своего ножа очередной кусок рыбы. – На–деюсь, он вам поможет. – Тыльной стороной ладони гость отер пот со лба. – Если ради спасения вы не хотите убить его, то что тогда намерены делать? По-прежнему бегать от про–тивника?

– Вы сказали, что барьер снят. Я намерена уйти из Д’Хары. Мы попытаемся устроиться в другой стране, где Даркен Рал уже не сможет нас преследовать.

– Даркен?.. – Себастьян взглянул на нее, вонзая нож в но–вый кусок рыбы. – Даркен Рал мертв.

Дженнсен, всю жизнь спасавшуюся бегством от этого чело–века и бессчетное число раз просыпавшуюся среди кошмаров, в которых ее преследовали голубые глаза, наблюдающие за нею из каждого угла (а то и прыгающие на нее, и нет спасения, пото–му что ноги во сне будто не твои, и не удрать, и не спрятаться, и не защититься!), будто громом поразило. Раньше она каждый день жила с мыслью, что именно сегодня – тот день, когда он наконец поймает ее. Она представляла это тысячу раз, а затем тысячу раз воображала, каким ужасным пыткам он ее подверг–нет. И не было дня, чтобы она не молилась добрым духам, чтобы они освободили ее от преследователя и его безжалостных не–умолимых приспешников…

Только сейчас она поняла, что считала этого человека почти бессмертным. Как бессмертно само зло…

– Даркен Рал мертв? Этого не может быть, – произнесла Дженнсен, и слезы хлынули у нее из глаз.

Ее переполнило дикое – до боли в сердце! – ощущение сбывшейся наконец надежды… и в то же время необъяснимое ужасное предчувствие беды.

Себастьян кивнул:

– Это точно. Уже около двух лет, как я слышал.

– Тогда значит… значит… – Дженнсен никак не могла вы–разить появившуюся у нее надежду словами, – значит, он боль–ше нам не угрожает? – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Но, если Даркен Рал мертв…

– Теперь лордом Ралом стал сын Даркена, – сказал Себас–тьян.

– Его сын? – Дженнсен почувствовала, как надежды ее ру–шатся под натиском мрачной угрожающей силы.

– Лорд Рал нас преследует, – сказала мать, ее голос звучал сильно, спокойно и бесстрашно. Было ясно, что она не подда–лась исступленной надежде. – Лорд Рал – он и есть лорд Рал. Он есть и был всегда. И будет всегда.

«Мама права, – подумала Дженнсен. – Лорд Рал будет все–гда. Он бессмертен, как само зло».

– Его зовут Ричард, – сказал Себастьян. – Он теперь лорд Рал.

Ричард Рал… Что ж, Дженнсен знала теперь новое имя свое–го преследователя.

И внезапно все ее существо захлестнула жуткая мысль. Ведь раньше голос говорил: «Сдавайся!» – и произносил ее имя да эти иностранные, причудливые слова, которые она не понимала. Теперь же он требовал, чтобы она отдала свою плоть, свою волю. И если это был голос преследователя, как говорила мать, тогда новый лорд Рал должен быть даже более могущественным, чем тот злодей, его отец. Мелькнувшая на миг надежда спастись ис–чезла, оставив после себя бесконечное мрачное отчаяние.

– Этот человек… Ричард Рал… – мать пыталась разобраться во всех ошеломляющих известиях, – он получил власть… он стал лордом по наследству? Когда умер его отец, да?

Себастьян наклонился вперед, неожиданно в его голубых глазах вспыхнула глубоко таившаяся ярость.

– Ричард Рал захватил власть и стал лордом, убив своего отца. И если вы полагаете, что он представляет собой меньшую угрозу, чем его отец, то позвольте рассказать вам все… Именно Ричард Рал разрушил барьер.

Услышав такое, Дженнсен в замешательстве всплеснула ру–ками:

– Но ведь это дает возможность тем, кто хочет бежать из Д’Хары, осуществить свои желания!

– Нет, он уничтожил великий барьер для того, чтобы его ти–раническое правление простиралось в земли, до которых не смог добраться его отец. – Себастьян ударил себя в грудь сжатым кулаком. – Он хочет ни что-нибудь, а мою родную страну! Лорд Рал – сумасшедший! Ему мало власти над Д’Харой. Он жаждет господства над всем миром.

Мать Дженнсен отвела глаза и неотрывно смотрела на пла–мя, глубоко опечаленная.

– Я всегда думала… вернее, надеялась, что, если Даркен Рал умрет, то, быть может, у нас появится шанс. Но записка, кото–рую Дженнсен нашла сегодня, говорит о том, что сын намного опаснее отца и что я тешила себя пустыми иллюзиями. Даже Даркен Рал никогда не подбирался к нам так близко.