– Мой кошелек… Моего кошелька нет. – У нее перехвати–ло дыхание. – Мои деньги…

Мужчина печально смотрел, как она трогает обрезки на сво–ем поясе.

– Здесь рыщет множество подлых людей, так и норовят что-нибудь украсть…

– Как же так? Мне же надо! Он молчал. Дженнсен оглянулась, пытаясь найти торговца заклинаниями. В мозгу, как вспышка, пронеслось воспоминание. Торговец хватал ее за руку, подталкивал. А на самом деле в это время срезал кошелек. Она даже не помнила, как он выглядел – разве лишь плечи были обсыпаны перхотью. Ей тогда совсем не хотелось смотреть ему в лицо, встречаться с ним глазами.

– Нет… – застонала она. – Нет, пожалуйста, нет! – Она тяжело села на землю рядом с прилавком. – Мне нужна лошадь. Добрые духи, как мне нужна лошадь!

Мужчина торопливо наполнил чашку вином и присел перед плачущей Дженнсен на корточки.

– Вот, выпейте.

– У меня больше нет денег, – только и смогла она вымол–вить сквозь рыдания.

– Бесплатно. – Торговец вином сочувственно улыбнулся, обнажив в улыбке ровные белые зубы. – Это поможет. Выпей–те до дна.

Два других брата, Джо и Клейтон, тоже светловолосые, стоя–ли за прилавком, держа руки в карманах и сочувственно скло–нив головы, смотрели, как их брат успокаивает Дженнсен.

Он поднес чашку прямо ко рту рыдающей девушки, пытаясь заставить ее выпить. Часть вина пролилась на подбородок, не–много попало в рот, и ей пришлось проглотить его.

– Зачем вам нужна лошадь? – спросил мужчина.

– Я должна добраться до дома Алтеи.

– Алтеи? Старой колдуньи? Дженнсен кивнула, вытирая вино с подбородка и слезы со щек.

– Вы приглашены к ней?

– Нет, – призналась Дженнсен. – Но мне туда надо.

– Зачем?

– Это вопрос жизни и смерти. Мне нужна помощь Алтеи, иначе может погибнуть один человек.

Согнувшись перед ней и все еще держа в руках чашку, муж–чина отвел взор от ее глаз и взглянул на рыжие кольца волос, выбивающиеся из-под капюшона. Постоял так, упираясь левой рукой о колено, выпрямился и вернулся к своим братьям, а Дженнсен тем временем старалась перестать плакать.

Справиться со слезами оказалось тяжело. Бетти была ее дру–гом, помощницей и некоей связью с погибшей матерью. Дженн–сен отдала бы сейчас все на свете, только бы увидеть, как Бетти приветливо помахивает торчащим вверх хвостиком.

Тем не менее надо было брать себя в руки. Плачем она ниче–го не добьется. Надо что-то делать. Здесь, рядом с дворцом лорда Рала, помощи не найдешь, а теперь еще и денег нет. И нет рядом Себастьяна, на которого только и можно было бы надеяться. На–оборот, теперь его жизнь зависела от того, что она предпримет. Нельзя сидеть, жалея себя.

Она не имела представления, как вызволить Бетти, но в еще меньшей степени она представляла, как помочь Себастьяну. Это было самое важное, именно это ей и предстояло сделать. А она тут теряет драгоценное время!..

Дженнсен сердито вытерла слезы с лица, а затем приставила руку козырьком ко лбу, защищаясь от солнца. Она долго нахо–дилась во дворце, и скорее всего уже близился вечер. Приняв в расчет положение солнца на небе в это время года, она сообра–зила, где находится запад. Будь с ней Расти, можно было бы пе–редвигаться быстрей. А были бы деньги, можно было бы нанять или купить другую лошадь…

Впрочем, какой смысл тосковать по тому, чего не вернуть. Придется собраться с силами и идти пешком…

– Спасибо за вино, – сказала Дженнсен светловолосому торговцу, который нервно суетился у прилавка, не переставая смотреть на нее.

– Не за что, – сказал он, опуская глаза.

Она двинулась прочь, и тут торговец, похоже, набрался храб–рости.

– Подождите! – Он вышел из-за прилавка и взял Дженнсен за руку. – Что вы намерены делать?

– У меня нет выбора. Надо идти. От моего похода к дому Алтеи зависит жизнь человека.

– Что это за человек? Что могло случиться, чтобы его жизнь зависела от колдуньи Алтеи?

Дженнсен взглянула мужчине прямо в небесно-голубые гла–за и осторожно высвободила руку. Этот крупный и сильный че–ловек, с мощной челюстью и крепкими мускулами, напоминал ей людей, которые убили мать.

– Прошу прощения, но я не могу говорить об этом.

Дженнсен придержала капюшон у горла, защищаясь от на–летевшего холодного ветра, и снова отправилась в путь. Однако не успела она сделать и дюжины шагов, как мужчина в два прыжка нагнал ее и снова осторожно взял за руку.

– Послушайте, – сказал он тихо, когда она нахмурилась, – у вас ведь нет никаких припасов?

Дженнсен нахмурилась еще больше и с трудом подавила сле–зы, понимая всю отчаянность своего положения.

– Все пропало вместе с нашими лошадьми. Все теперь у кол–басницы. Кроме моих денег – они у карманника.

– Значит, у вас вообще ничего нет. – Это был не вопрос.

– У меня есть я, и я знаю, что должна делать.

– И вы намерены отправиться к Алтее, зимой, пешком, без пищи?

– Я прожила в лесу всю свою жизнь. Я справлюсь. Дженнсен попыталась выдернуть руку, но он не отпустил.

– Наверное, так оно и есть, да только Азритские равнины – это не леса. Там не из чего сделать укрытие. Нет ни хворостин–ки, чтобы разжечь костер. Когда солнце сядет, станет холодно, как в сердце у Владетеля. У вас ничего нет. Чем вы собираетесь питаться?

На этот раз она все-таки вырвала руку:

– У меня нет выбора. Вы можете не понять это, но суще–ствуют вещи, которые ты просто обязан делать, даже если будет риск для твоей жизни. Иначе просто нет смысла жить.

И прежде, чем он смог остановить ее снова, Дженнсен рва–нулась вперед и растворилась в потоке людей, движущихся меж прилавками. Она проталкивалась сквозь толпу, проходила мимо людей, которые продавали еду и питье. Глядя на прилавки, она вспомнила, что ела сегодня всего один раз – колбасу утром. Од–нако мысль о том, что Себастьян и вовсе может не дожить до своей следующей еды, заставила ее прибавить шагу.

Она свернула в первый же ведущий на запад проход между прилавками. Южное зимнее солнце светило ей с левой стороны, и она вспоминала тот солнечный свет во дворце, во время молит–вы, свет, который так был похож на материнские объятия.

Дженнсен пробиралась сквозь тол–пу на рыночной площади, пред–ставляя себе, что проходит меж–ду деревьями в лесу, где она чувствовала себя как дома. Именно там ей хотелось бы сейчас очутиться, в тихом родном лесу, вме–сте с матерью смотреть на Бетти, мирно по–щипывающую молодые побеги… Некоторые люди бросали любопытствующие взгляды в сторону Дженнсен, но она шла быстрым шагом, не поднимая головы.

Ей не было дела до окружающих – она ужасно беспокоилась за Бетти. Колбаснице Ирме требовалось козлиное мясо. Она оп–ределенно хотела убить Бетти. Бедная ко–зочка, наверное, была напугана тем, что ее забрала какая-то незнакомая женщина. Но сколь бы Дженнсен ни была обеспокоена судьбой Бетти, желание найти и вернуть козу было на втором плане. Прежде всего надо спасти Себастьяна.

Все вокруг напоминало ей, что она го–лодна. Люди готовили себе на кострах, раз–веденных из дров, которые они явно при–несли сюда с собой. На сковородках сквор–чало масло с чесноком и специями. В возду–хе витал запах жарящегося мяса. От этих чудесных запахов кружилась голова и соса–ло под ложечкой.

Но как только возникали мысли о пище, Дженнсен думала о Себастьяне. Каждый момент промедления с ее стороны мог оз–начать для него еще один удар плетью, еще одно ранение но–жом, еще одну сломанную кость… Еще один миг мучений. Не удивительно, что он пришел сюда с тем, чтобы помочь в борьбе против Д’Хары.

А потом еще более ужасающая мысль потрясла ее: она вспомнила морд-сит. Где бы ни доводилось Дженнсен с матерью странствовать, никого люди не боялись так сильно, как этих морд-сит. Их способность причинять боль и страдания вошла в легенды. Говорили, что по эту сторону от руки Владетеля любая морд-сит не имела себе равных.