Дженнсен даже рот открыла:

– Натан Рал? Вы имеете в виду, настоящий Рал? Алтея улыбнулась не столько воспоминаниям, сколько удив–лению Дженнсен.

– Куда как настоящий!.. Властный, могущественный, умный и невероятно опасный. Они держали его взаперти, за непроницаемым щитом магии, где он никому не мог причинить вреда, хотя иногда он все же умудрялся это сделать. Да, он был настоя–щий Рал. Ему было более девятисот лет.

– Это невозможно! – вырвалось у Дженнсен прежде, чем она успела подумать.

Подошедший к ним Фридрих хмыкнул. Он вручил чашку с дымящимся чаем жене, а другую подал Дженнсен.

– Мне почти двести лет, – сказала Алтея. Дженнсен смотрела на нее молча. Конечно, Алтея выглядела старой, но не настолько же!..

– Отчасти из-за того, что случилось со мной и моим старе–нием, я и познакомилась с твоей матерью и с тобой, когда ты была ребенком. – Алтея тяжело вздохнула и отпила глоток чая. – И это ведет нас к тому, о чем ты хотела узнать, – почему я не могу помочь тебе колдовством.

Дженнсен тоже приложилась к чашке, затем глянула на Фридриха, который казался ровесником Алтеи.

– Вам тоже столько лет?

– Нет, – ответил он. – Алтея качала люльку со мной. Они обменялись теми взглядами, какими обычно смотрят друг на друга очень близкие люди. И было видно, что они пони–мают друг друга без слов. Это был вид общения, в котором чув–ствовалось не только хорошее знание друг друга, но и любовь, и уважение.

– Я встретила Фридриха, когда вернулась из Древнего мира. И после этого мы старились вместе. Вернувшись, я занялась кое-какими вещами. В том числе и тем, что помогла тебе.

Дженнсен внимала каждому слову колдуньи.

– Именно тогда вы встретили мою мать?

– Да. Видишь ли, я раздумывала на чарами во Дворце Про–роков, и у меня появилась идея, как я могу помочь таким, как ты. Я знала, что обычное накидывание колдовской сети на подоб–ных тебе ничего не даст. Другие пытались это сделать, но безре–зультатно: все отпрыски Рала были убиты. Я натолкнулась на другую идею: набросить сеть чар не на тебя, а на тех, кто входил в контакт с тобой и твоей матерью.

Дженнсен в нетерпении подалась вперед, уверенная, что сейчас она подобралась к той помощью, которая ей нужна.

– Что вы сделали? Какого рода колдовством воспользо–вались?

– Я использовала магию, чтобы изменить временное воспри–ятие людей.

– Не понимаю… Что вы сделали?

– Ну, я уже говорила, что Даркен Рал мог искать тебя един–ственным способом – используя обычные средства. Я сделала так, чтобы те, кто знал тебя, воспринимали по-другому время.

– Все равно не понимаю. Как… Что вы могли заставить их воспринимать? Время есть время.

Алтея наклонилась к ней с хитрой улыбкой:

– Я заставила их считать, что ты только что родилась.

– Когда только что?

– Всегда только что. Когда бы они не обнаруживали сведе–ния о тебе, как о дитяти, рожденном от Даркена Рала, они вос–принимали тебя, как новорожденного ребенка. Тебе было два месяца, десять месяцев, четыре года, шесть лет, а они все еще искали новорожденную девочку. В этом смысле я прятала тебя до шестилетнего возраста, прямо у них под носом. Все их под–счеты сбиты на шесть лет. Именно с того времени они отсчиты–вают твой возраст. И до настоящего времени, все, кто подозре–вает о твоем существовании, считают, что тебе около четырнад–цати, тогда как на самом деле тебе двадцать.

Дженнсен опять встала на колени:

– Но ведь это может подействовать еще раз. Если бы вы на–ложили сейчас заклятие, как в детстве, оно бы подействовало, правда? И они не узнают, что я выросла. Они не будут преследо–вать меня. Они будут искать новорожденного ребенка… Пожа–луйста, Алтея, сделайте это еще раз.

Краем глаза Дженнсен увидела, как Фридрих, сидевший те–перь на скамье в другой комнате, отвернулся от них. Увидев, как изменилось лицо Алтеи, Дженнсен поняла: она сказала именно то, чего колдунья ожидала. И сказав это, угодила в ловушку.

– Тогда я была молода и искусна в своем колдовстве. – В темных глазах Алтеи вспыхнула искра. – За тысячи лет мало кому удавалось пересечь барьер и вернуться. Мне это удалось. Я училась с сестрами Света, имела аудиенции у их аббатисы, у ве–ликих пророков. Я смогла сделать такие вещи, какие удавались немногим. Мне было далеко за сто лет, но я была все еще моло–да, у меня был обаятельный муж, с которым мы только что поже–нились, и он верил, что я могу пройти до луны и обратно, если мне взбредет в голову. – Алтея вздохнула. – Да, мне было дале–ко за сто, однако выглядела я молодо, и передо мной была целая жизнь. Я была мудра по возрасту, но молода телом. Я была умна и сильна в своем искусстве. Я была опытна и привлекательна, у меня было много друзей и знакомых, которые внимали каждому моему слову. – Длинными изящными пальцами Алтея припод–няла подол своей юбки, прикрывавшей ноги.

И Дженнсен отшатнулась от открывшегося зрелища.

Теперь она поняла, почему Алтея ни разу не встала со стула: ее ноги были деформированными, ссохшиеся кости покрыты су–хим налетом мертвенно-бледной плоти, так, будто они умерли много лет назад, но их не похоронили, потому что все остальное оставалось живым.

«Как же эта женщина не кричит от постоянных страда–ний!» – подумала потрясенная Дженнсен.

– Тебе было шесть лет, – сказала колдунья совершенно спо–койным голосом, – когда Даркен Рал наконец обнаружил, что я совершила. Он был очень изобретательный человек. И, как вы–яснилось, намного более проницательный, чем молодая колду–нья ста с лишним лет от роду. У меня времени хватило лишь на то, чтобы предупредить свою сестру и твою мать. А потом он схватил меня.

Дженнсен помнила, как они с матерью бежали из дворца. Это случилось ночью, вскоре после того, как к ним пришел ка–кой-то посетитель. И в темном коридоре шепотом произошел какой-то разговор…

– Но он… он не убил вас? – Дженнсен с трудом проглотила ком в горле. – Он проявил к вам милосердие, он пощадил вас.

Алтея хохотнула, хотя ей было нестерпимо грустно. Это был невольный смех: она впервые столкнулась с такой наивностью.

– Даркен Рал редко убивал тех, кто доставил ему неприят–ности. Он предпочитал сохранять им жизнь – на очень долгое время и так, чтобы смерть показалась им освобождением, по–нимаешь? Мертвые ни о чем не жалеют, никогда не страдают и не служат примером другим! Ты даже представить себе не можешь весь этот ужас!.. Как он схватил меня… Как меня вели к нему… Каково мне было находиться в плену у этого человека… Каково было смотреть на его спокойное лицо, в его холодные голубые глаза… И знать, что находишься в милости человека, у которого милость отсутствует как таковая. Ты не можешь пред–ставить себе, каково это – знать, что в одно ужасное мгнове–ние все, что было тобой, все, что ты имела, все, на что надея–лась в жизни, изменилось навсегда. – Алтея снова вздохну–ла. – А какая была боль… Ее ты можешь себе представить по моим ногам.

– Мне так жаль, – прошептала сквозь слезы Дженнсен, прижимая руки к защемившему сердцу.

– Но не боль была самым худшим во всей этой истории, – продолжала колдунья. – Он лишил меня всего, что я имела. С моим даром он поступил гораздо хуже, чем с моими ногами. Ты просто не можешь этого видеть – в этом отношении ты слепа. А я вижу это каждый день. Но и этого было мало Даркену Ралу. Его недовольство моим поступком было так сильно, что это ока–залось только началом. Он запретил мне жить где-либо, кроме этого полузатопленного, омерзительного места с горячими ключами и зловонными испарениями. Он поместил меня здесь как в темницу, наполнив болото вокруг чудовищными тварями, созданными из моей колдовской силы, которой он лишил меня. Он хотел, чтобы я находилась рядом, понимаешь. Несколько раз он появлялся тут, просто чтобы посмотреть на меня в этом плену. – Колдунья уставилась куда-то вдаль, словно видела там человека, о котором говорила. – За пределами этого дома я на–хожусь во власти сущностей, которые появились на свет при помощи моего собственного дара, того дара, к которому у меня больше нет доступа. Я никогда не смогу освободиться собствен–ными силами, но даже если мне придут на помощь, эти твари, созданные из моей собственной силы, разорвут меня на части. Я не могу призвать их обратно. Он оставил тропу, чтобы могли привозить продукты и другие запасы, чтобы у меня наверняка было все необходимое. Фридриху пришлось построить дом здесь, потому что я не могу покинуть это место. Даркен Рал пожелал мне долгой жизни, которую я проведу, страдая для его удовольствия.