Теперь Фридрих не знал, что ему делать. Жизнь останови–лась. Без Алтеи в жизни не было смысла. Жена дополняла его, делала цельным. Без нее все стало напрасным.
Фридрих не знал, как оборвалась ее жизнь. Алтею не тро–нули, но дом был перевернут вверх дном. Ограбление было странным: забрали деньги, которые они с женой собирали всю жизнь, еду и старую ненужную одежду. А ценные вещи не тро–нули – позолоченные резные изделия, золотой лист и дорогие инструменты. Фридрих, как ни пытался, не мог понять, в чем тут дело.
Ясно было одно: Алтея отравила себя. И на столе стояла еще одна чашка. Значит, жена пыталась отравить еще кого-то. Воз–можно того, кто пришел без приглашения.
Фридрих только теперь понял, что Алтея ожидала кого-то и хранила это в тайне от мужа. Потому и предложила ему схо–дить во дворец и продать резные поделки. Она очень настаи–вала, и Фридрих тогда подумал, что, поскольку она никого не пригласила из любителей предсказаний, то, наверное, хочет остаться на некоторое время одна. Либо желает, чтобы он, проделав путешествие, рассказал ей о новостях, поскольку он давно не выбирался из болота. И то, и другое желание нео–бычными не были. Вот только обнимала и целовала она его необычно долго…
Теперь он знал правду. Долгий поцелуй был прощальным. Она хотела, чтобы он оказался далеко и в безопасности.
Фридрих вытащил из кармана письмо, которое она оставила ему. Когда-то он сделал жене позолоченную чашу, которую Ал–тея держала на полу под стулом. Туда она клала различные па–мятные записки. Там оказалось и прощальное письмо. Он осто–рожно расправил письмо и снова прочитал его, хотя давно уже знал каждое слово наизусть.
Мой любимый Фридрих!
Я знаю, что ты ничего сейчас не понимаешь, но я не наруши–ла свой долг, связанный с неприкосновенностью жизни, я скорее выполнила его. Я понимаю, что тебе будет нелегко, но поверь мне: я должна была так поступить.
Моя душа в мире. Я прожила долгую жизнь, гораздо дольше любого другого человека. И самые лучшие годы я провела с то–бой. Я любила тебя с того самого дня, как ты вошел в мою жизнь, разбудив мое сердце. Не позволяй горю разбить твое: мы будем вместе в следующем мире, вместе навсегда.
Но в этом мире ты, как и я, один из четырех защитников – четырех камней в углах моей Благодати. Помнишь, при моем пос–леднем предсказании ты спрашивал, кто они такие?
Я сказала тогда, что два камня – это Латея и я. Жаль, я не сказала, что ты тоже один из них, но тогда я не решилась. Я слепа к большинству происходящего, но знаю, что должна сде–лать все, что могу, иначе для других будет навсегда потеряна сама возможность жить и любить.
Знай, ты всегда в моем сердце и будешь со мной даже тогда, когда я пройду через завесу, чтобы быть с добрыми духами.
Ты нужен миру живых, Фридрих. Твоя борьба только начина–ется. Я умоляю – когда тебя призовут, выполни свое предназ–начение.
Фридрих вытер слезы и снова перечитал письмо, мысленно слыша ее голос, словно она была рядом. Он боялся отпустить от себя этот голос… И все же наконец бережно сложил бумагу и положил в карман.
И вздрогнул: рядом стоял высокий человек.
– Я был знаком с Алтеей, – сказал он торжественно и ис–кренне. – Я очень сочувствую вашей утрате. Я пришел, чтобы принести свои соболезнования.
Фридрих медленно поднялся, глядя в глаза человека.
– Откуда вы знаете?.. Откуда вы знаете, что случилось? – В нем разгорался гнев. – Какое вы имеете к этому отношение?
– Отношение печального свидетеля того, что я не мог изме–нить. – Мужчина утешающе положил руку на плечо Фридри–ха. – Я знал Алтею с тех пор, как она пришла учиться во Дворец Пророков.
– Вы не ответили на мой вопрос. Откуда вы знаете?
– Я Натан, пророк.
– Натан-пророк?.. Натан Рал? Волшебник Рал? Человек кивнул и убрал руку под темно-коричневый плащ.
Фридрих слегка склонил голову в знак уважения, но не смог за–ставить себя поклониться по-настоящему. Пусть даже перед ним стоял волшебник, пусть даже он оказался Ралом…
Мужчина был одет в коричневые шерстяные брюки и сапо–ги – мало подходящее одеяние для колдуна. Совсем не так, по представлениям Фридриха, должен выглядеть колдун. И он со–всем не походил на человека, которому, как говорила Алтея, око–ло тысячи лет. Сильная челюсть, чисто выбритое лицо, прямые длинные белые волосы касаются широких плеч. Он не был суту–лым, наоборот, оказался гибок и подвижен, как солдат, хотя меча при нем и не было. И от него веяло силой.
А вот глаза, сверкавшие из-под густых бровей, были такими, как и ожидал Фридрих. Глаза Рала…
Фридрих почувствовал укол ревности. Этот человек знал Ал–тею задолго до того, как с нею познакомился он, Фридрих; этот человек знал ее, когда она была молода и притягательно краси–ва. Тогда она была колдуньей в расцвете сил, женщиной, за ко–торой ухаживали и волочились многие мужчины. Женщиной, которая знала, чего хочет, и добивалась этого со всей страстью. Фридрих не был так наивен, чтобы поверить, будто он стал пер–вым мужчиной в ее жизни.
– Мы разговаривали несколько раз, – сказал Натан, словно отвечая на невысказанный вопрос и заставляя Фридриха задать–ся новым (не может ли человек таких способностей читать мыс–ли?). – У нее был исключительный дар предсказательницы, особенно для колдуньи. Но по сравнению с настоящими пророками она была похожа на ребенка, пытающегося играть в недетские игры. – Колдун смягчил свои слова улыбкой. – Я не хочу пре–уменьшить ее ум или способности, говорю просто для того, что–бы все расставить по местам.
Фридрих оторвался от глаз колдуна и посмотрел на могилу.
– Вы знаете, что случилось? – Ответа не последовало, и он снова глянул на высокого мужчину. – И если вы знали, то могли ли остановить ее?
Натан обдумал вопрос:
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Алтея меняла свои реше–ния после того, как бросила камни?
– Нет, – признал Фридрих. Несколько раз он утешал жену, когда она плакала от того, что увидела, и от того, что не могла ничего изменить. Она часто говорила ему, когда он спрашивал, что все далеко не так просто, как может показаться людям без дара. Фридрих не мог понять многих сложностей, связанных с ее способностями, но знал: вре–менами предсказания давили на нее невыносимо мучительным грузом.
– Вы знаете, почему она так поступила? – спросил он, на–деясь получить объяснение, которое смягчит боль. – Кто был причиной того, что она сделала?
– Она сделала выбор, как умереть, – просто сказал На–тан. – Вы должны верить, она сделала это по доброй воле и по очень веским причинам. Вы должны понять, что она сделала это потому, что так было лучше не только для нее и для вас, но и для других.
– Для других? Что это значит?
– Вы оба знаете, что любовь дает жизнь. Своим выбором она сделала все возможное, чтобы и у других был шанс узнать жизнь и любовь.
– Я не понимаю. Натан посмотрел вдаль и медленно покачал головой:
– Я знаю только кусочки случившегося, Фридрих. В этой ис–тории я чувствую себя слепым, я никогда не чувствовал такого раньше.
– Вы хотите сказать, что происшедшее как-то связано с Дженнсен?
Брови Натана сошлись, он взглянул на Фридриха и резко спросил:
– Дженнсен? – в его голосе звучало подозрение.
– Одна из дыр в мире… Алтея говорила, что Дженнсен – дочь Даркена Рала.
Колдун откинул назад плащ и уперся рукой в бедро:
– Значит, ее зовут Дженнсен… – Он улыбнулся. – Я никог–да не слышал термина «дыра в мире», но вижу, что он очень под–ходит для языка колдуньи с ограниченным даром. – Волшебник покачал головой. – Несмотря на талант, Алтея не могла понять, что связано с такими, как Дженнсен. Она понимала одно: ода–ренные не могут увидеть разные аспекты жизни подобных лю–дей. Потому и называла их «дырами». Но это – все равно что бычий хвост. Хвост – наименее важный орган быка. Дыра – не совсем точно. Вакуум, пустота – было бы лучше.
