С другой стороны, Оба вспомнил беспокойство в ее глазах, когда она смотрела на него. Возможно, она распознала по его глазам, что он – тоже отпрыск Даркена Рала. Возможно, у нее уже были свои планы, в которые он не входил. Возможно, ее вообще не устраивало, что он существует. Возможно, она тоже была противником и хотела заполучить все сама.

Лорд Рал, брат, хотел унизить их, потому что они были важ–ными людьми. Лорд Рал не желает делить богатства, которые по праву принадлежат Дженнсен и Обе. Неужели Дженнсен такая же эгоистичная? Эгоистичные побуждения всегда правили се–мьей. Удивительно, как он, Оба, смог избежать влияния такой дурной наследственности!..

Оба пощупал карманы, вспомнив, что он проделал то же са–мое в предыдущей камере, но карманы были по-прежнему пус–ты. Люди лорда Рала лишили его богатства, прежде чем запе–реть. Вероятно, они все присвоили себе. Мир полон воров, и все охотятся на заработанные Обой деньги.

Оба шагал из угла в угол, пытаясь не думать о том, насколько мала камера. И все это время слушал советы голоса. Чем больше он слушал, тем больше вещей обретали смысл, тем больше собы–тий в его мысленном списке становились на свои места. Гранди–озная мешанина лжи и обмана, так смущавшая его, теперь спле–талась в широкую панораму. И начали появляться решения.

Мать всегда знала, кто был Оба. Вначале она стремилась уни–зить его. Она запирала его в загоне, потому что ревновала. Она ревновала своего малыша. Она была больная женщина.

Латея тоже знала и сговорилась с матерью отравить его. Ни у одной не было достаточно смелости, чтобы просто задушить его. Они были из другого теста. Они ненавидели его за величие, наслаждались тем, что заставляли его страдать, и хотели медлен–но отравить его. Они называли яд лекарством, чтобы успокоить совесть.

Мать все время унижала его мелочными придирками, отно–силась к нему с презрением, срывала на нем злость и, в конце концов, отправила к Латее, чтобы он принес яд для себя самого. Он был любящим сыном, мирился с их дьявольскими планами, доверял их словам и наставлениям, никогда не подозревал, что его мать была жестокой лгуньей или замышляла что-то.

Суки! Хитрые лживые суки!.. Они получили все, чего заслу–живали.

А теперь лорд Ричард Рал пытается спрятать Обу от мира, отрицая само его существование. Оба шагал по камере, обдумы–вая все это. Он все еще многого не знал.

Через некоторое время он, как и советовал голос, успокоил–ся. Подошел к двери и прильнул к отверстию. Не стоит забы–вать, что он неуязвим…

– Ты нужен мне, – сказал он в темноту. Он не кричал, потому что голос внутри и так донесет слова.

– Приди ко мне, – сказал он пустой тишине за дверью.

И удивился спокойной уверенности и властности, прозвучав–шей в его собственном голосе. Его удивляли собственные без–граничные таланты. Чего еще можно ожидать от менее одарен–ных, кроме зависти?..

– Приди ко мне, – повторили он и голос. Не нужно было кричать. Темнота без усилий несла их голо–са, как тени, которые путешествуют на крыльях сумерек.

– Приди ко мне, – сказал он, подчиняя ни о чем не подозре–вающие умы своей воле.

Он – Оба Рал. Он велик. Ему нужно сделать много важных вещей. Он не может оставаться здесь и играть в их ничтожные игры. С него достаточно этой чуши. Настало время сдернуть по–кров не только с собственного происхождения, но и с уникаль–ных способностей.

– Приди ко мне, – сказал он, и их голоса медленно просо–чились через трещины старой башни.

Он продолжал звать, негромко, так как знал, что его слышат. Он не торопился, так как знал, что к нему придут. Он не отчаивался, так как знал, что ему подчинятся. Проходило время, но это не имело значения.

– Приди ко мне, – пробормотал он в неподвижную тем–ноту.

Издалека донеслись слабые звуки шагов.

– Приди ко мне, – прошептал он, притягивая тех, кто мог слушать.

Где-то открылась дверь. Шаги стали громче, ближе.

– Приди ко мне, – манили он и голос. Уже совсем близко шаркали по каменному полу чужие ноги.

Тень упала на маленькое дверное окошечко.

– Что надо? – спросил стражник привычно-грубо.

– Ты должен подойти ко мне, – сказал Оба. Стражник колебался.

– Приди ко мне, – сказал Оба, и голос приказал это с не–пререкаемой властностью.

Оба услышал, как повернулся ключ.

Тяжелая дверь открылась. Стражник вступил в пространство между дверями. Дверной проем заполнила тень второго страж–ника. Первый стражник подошел к каморке, в которой ждал Оба. Широко раскрытые глаза смотрели на узника.

– Что вам нужно? – неуверенно спросил стражник.

– Мы хотим уйти, – сказали Оба и голос. – Открой дверь. Нам пора уходить отсюда.

Стражник нагнулся вперед и начал возиться с замком. Гром–ко щелкнул замок, и металлическое эхо раскатилось по коридо–ру. Дверь открылась, скрипя ржавыми петлями. Из-за спины первого выступил второй стражник. На его лице было такое же безжизненное выражение.

– Что вы хотите, чтобы мы сделали?

– Мы должны уйти, – сказали Оба и голос. – Вы вдвоем выведете нас отсюда.

Стражники кивнули и развернулись, чтобы выпустить Обу из темной камеры. Его больше никогда не будут запирать в тес–ных темных местах. У него есть голос, чтобы помочь ему. Он, Оба, неуязвим. Как хорошо, что он вспомнил об этом…

Алтея ошибалась насчет голоса. Она просто завидовала, как и все другие. Оба был жив, и голос помог ему выжить. Она же мертва. Интересно, что она теперь думает об этом? 

Оба приказал стражникам запереть двери пустой каморки. Так было более вероятно, что пройдет некоторое время, прежде чем его обнаружат. У него будет небольшое преимущество, что–бы избежать хватки лорда Рала.

Стражники вели Обу по лабиринту узких темных коридо–ров. Они двигались уверенно и избегали мест, где Оба слышал людские голоса. Он не хотел, чтобы о том, что он уходит, знали лишние. Лучше всего ускользнуть без схваток.

– Мне нужны мои деньги, – сказал Оба. – Вы знаете, где они?

– Да, – сказали стражники безжизненными голосами.

Они прошли через железные двери и через коридоры, отде–ланные грубо вытесанными каменными блоками. Затем повер–нули в проход, где по обеим сторонам располагались камеры. Люди с обеих сторон кашляли, чихали, выкрикивали проклятия. Когда они проходили по коридору, грязные руки тянулись к ним со всех сторон. Равнодушных стражников, которые несли лам–пы, заключенные хватали за плечи, плевали в них или обруши–вали ругательства. Когда подходил Оба, все замолкали. Руки ис–чезали в камерах. Тень окутывала Обу, как темный плащ.

Наконец они добрались до лестницы. Поднялись по узким кривым ступенькам, один стражник впереди, второй позади Обы. На площадке его провели в запертую комнату.

Лампы, которые несли стражники, бросали угловатые тени на ряды полок, заваленных различными предметами: одеждой, оружием, личными вещами, всем чем угодно – от жестяных кружек до флейт. Оба догадался, что все это отнималось у за–ключенных перед тем, как бросить их в камеры.

На краю одной полки он заметил рукоятку своего ножа. За ножом лежала кучка поношенной одежды, которую он забрал из дома Алтеи, чтобы пересечь Азритские равнины. Здесь же находился нож, который он хранил в сапоге. Рядом были свале–ны мешочки, в которых находилось его несметное богатство.

Получив назад свои деньги, Оба воспрянул духом. Еще боль–ше он обрадовался тому, что снова сможет провести пальцами по гладкой рукоятке ножа.

– Вы будете моим эскортом, – сообщил он стражникам.

– Куда вас проводить? Оба задумался:

– Я здесь первый раз. Я хочу увидеть дворец. Он удержался от того, чтобы назвать дворец своим. Всему свое время. Сейчас есть другие дела, которые нужно сделать в первую очередь.

Он последовал за стражниками через многочисленные лест–ницы, коридоры, перекрестки и проходы. Солдаты, которые не–сли дозор, не обращали внимания на двух стражников и челове–ка между ними.

Дошли до какой-то железной двери. Один из стражников от–пер ее, и они вступили в зал с полированным мраморным полом. Обе понравилось великолепие зала, колонны с канелюрами вдоль стен и арочный потолок. Двинулись по залу, освещенному серебряными лампами.