— Учитель, говоришь… — протянула Гнесса, вытирая руки тряпкой-полотенцем. — Рекой тебя сюда принесло?

— Как догадались?

Знахарка улыбнулась. Оно подошла к самодельному столику (впрочем, здесь все таким было) и подняла с него плошку с аппетитной похлебкой. Вручила её, вместе с ложкой, Хаджару и снова села рядом.

— Меня тоже, когда-то очень давно, река принесла. Она много кого приносит. В эту и в другие деревни в долине. Порой мне даже кажется, что она забирает тех, кого отверг внешний мир. Беглецов, несчастных, тех, у кого болит сердце. А здесь их лечит, — Гнесса посмотрела за окно и улыбнулась полуденному солнцу. — лечит Лес.

Именно так — с большой буквы. Слово Лес она произнесла с куда большим почтением, нежели местные.

Хаджар дотронулся до груди. Со знахаркой сложно было спорить — сердце у него действительно болело.

— В ученики ко мне не зову, — внезапно сказала она. — другая судьба у тебя, странник Хаджар, владеющий мечом.

Она посмотрела на него настолько многозначительно, что только идиот бы не понял — знахарка знает. Но, откуда…

— Торговец, много лет назад, все уши прожужжал, — сказала она, отвечая на так и не заданный вопрос. — А тут сперва Лида забегала сказать, что река новенького принесла. Потом из леса охотники потрепанные вышли. Робину ноги перебило — полгода теперь с костылем ходить будет. Ну и Ирий с братьями — в мешках их приволокли. Охотников всё спрашивают, что случилось, а они… Про Вожака растрепали, а там уж и про подвиг странника. Ну и тебя, разумеется, с Робином, на носилках сразу ко мне.

— Кто-нибудь еще знает? — спросил Хаджар.

Внешне он был спокоен. Хлебал похлебку, мирно беседуя с безобидной старушкой. Но внутри он был готов. К чему? Да к чему угодно. Он уже нашел в этой комнате минимум четыре пути к отступлению и несколько предметов, которые вполне могли сойти за оружие.

— Местные-то? — Гнесса захохотала. — я их, конечно, люблю, но больше как домашних зверушек. Простые они. Безобидные. Не догадались.

Хаджар вспомнил могучие тела местных мужчин и взрывной нрав женщин. Вот с этим утверждением, он бы поспорил, но промолчал. В любой ситуации всегда лучше больше слушать, чем говорить.

— Жаль родителей твоих, странник, — Гнесса забрала опустевшую плошку. — я их не знала. Куда мне, простой ученице ученого, до королевских приемов, но… Хорошими они были людьми. Да, Королевству при их правлении туго приходилось, но люди… люди счастливыми были. А сейчас…

Она махнула рукой, поднялась и достала еще одну баночку — с простыми лесными ягодами. Предложила Хаджару, а когда тот отказался, начала трескать их прямо как семечки. Наверное. Местный образ жизни все же сказывался даже на просвещенных людях.

— Торговец говорил, на юге уже и селений-то и нет. И города пустеют. Всех на рудник гонят. Правда?

— Правда, — кивнул странник. — Примус заключил договор с Империей Дарнас, а та воюет с Империей Ласкан. Если Примус хоть ненадолго задержит поставку даже такой, по меркам имперцев, плохой руды, то расквартированный у нас легион имперцев сравняет здесь все с землей.

— Военачальника тоже можно понять.

— Можно понять?! — Хаджар почувствовал, как у сердца разгорается пламя.

— Да ты успокойся, принц без короны, — вспыхнули янтарные глаза. — Или не знаешь историю, произошедшую пятнадцать лет назад? Когда твои отец и дядя отправились на очередную войну?

Тут Хаджар завис. Он помнил, да и захоти — не смог бы забыть, день, когда умерли его родители. И то, что произнес перед смертью отец — “это был несчастный случай”.

— Что за история? Что случилось на границе?

Гнесса немного помолчала, а потом покачала головой.

— Не мне тебе её рассказывать — не из первых рук получится. Мой учитель военным лекарем тогда служил. Ему рассказал кто-то из пострадавших офицеров. А офицеру, кто-то из командования. Потом уже до меня дошла через служанку учителя. Так что не знаю, сколько в ней правды, а сколько лжи. Но знай — у твоего дяди был свой мотив.

— Какой?

Знахарка уже собиралась что-то сказать, как хитро улыбнулась.

— Я ведьма лесная или нет? — хлопнула она по коленям. — Сам выяснишь, Хаджар. Да, кстати, вот — держи.

Она достала из-под кровати ящик. Там лежало множество свертков, похожих на тот, что Ирий привязал к стреле. Она вытащила один и положила на стол рядом с кроватью Хаджара. Тот, на этот раз, сразу сосредоточился и почувствовал ауру, исходящую от свертка. Ауру зверя, стадии Вожак.

За один такой камешек в городе можно выручить не меньше пять сотен золотом. Огромная сумма денег, даже по меркам мелкого дворянина.

Здесь же ими, судя по всему, даже с торговцем не торговали.

Использовали на охоте.

— Я не могу принять это, — тут же запротестовал Хаджар.

Сельчане и так слишком много для него сделали. То, что он помог охотникам было лишь расплатой, не более.

— Бери, раз уж дают, странник, — Гнесса захлопнула ящик и задвинула его обратно под кровати. — Говорю же — люди здесь простые. Не обижай их своим отказом — не поймут.

Хаджар вздохнул и кивнул. Да и глупо было отрицать, что он не особо то и хотел расставаться с таким камнем. С его помощью он сильно повысит свои шансы на то, чтобы пробиться на следующую стадию.

Стадию, Телесных Рек.

А стоило ему открыть меридианы и пустить энергию циркулировать по телу, как открывались совершенно новые горизонты.

— Мой тебе, на прощание, совет, принц Хаджар, — знахарка встала у двери в пол-оборота. — Не ищи мести. Она тебя сожжет. Изнутри. Будешь потом бродить по земле пустым, как уголь вытащенный из костра.

Не искать мести?

За смерть отца?

За гибель матери у него на руках?

За сестру, с которой еще неизвестно что произошло?

За десять лет, проведенных в облике гонимого всеми урода?

За людей, которые все это время живут в рабстве?

За страну, ставшую даже не вассалом, а таким же рабом Империи?

— Я не ищу мести, — едва ли не прорычал Хаджар, а Гнесса отшатнулась от того, как запылали синие глаза юноши. — И приду я в столицу тоже — не за местью. Я приду за справедливостью.

— Нет в этом мире справедливости, принц. А если есть и другие миры, то и там — тоже нет. Не умеют люди справедливыми быть.

Хаджар хмыкнул и откинулся на подушки.

Знахарка, тяжело вздохнув, вышла за дверь.

Может люди и не умеют быть справедливыми, но вот только Хаджар сильно сомневался, что после недавних событий он все еще был человеком. Во всяком случае, сердце у него было явно от другого племени.

Отдохнув и проспав до ночи, Хаджар, наконец, принялся за свое развитие. Он сел в позу лотоса, скрестил пальцы и начал ровно дышать. С каждым таким вдохом он втягивал все больше и больше энергии. Куда как больше, нежели мог во дворце.

Может из-за того, что тело его больше и старше, может из-за драконьего сердца. Да и возраст теперь мерить бесполезна — нейросеть упорно отсчитывала с момента смерти Травеса и перерождения Хаджара.

В общем и целом, принц продолжал мерно дышать. Энергии в его узлах становилось все больше. Она обжигала. Бушевала в каждом центре, в каждой точке, открытой за время тренировок.

Говорят, талант к развитию определяется тем, сколько практикующий сможет удержать силы в этих “телесных узлах.” Чем больше, тем он способнее к боевым искусствам.

Хаджар никогда не отличался особыми достижениями на этом поприще. Его талант всегда держался на отметке “ниже среднего”. После перерождения это, конечно, изменилось. В лучшую сторону. Но не особо сильно.

Да, теперь он мог удержать больше силы, но даже во дворце, среди детей дворян были те, кто и сейчас оставили бы его далеко позади.

Дракон не смог сотворить чуда и Хаджар остался все таким же “середнячком”. Правда, теперь все же — чуть выше среднего.

Энергии становилось все больше и больше. Она обжигала все больней. Все яростней и хаотичней она бушевала в его Узлах. Тело жгло. Пот лился со лба.