Тот отошел в сторону и, неверующе, сплюнул кровь и обломок зуба.

Чтобы какой-то деревенский червь на стадии Формирования смог ранить его тело, подвергшееся Трансформации? Неужели этот смерд нашел в лесу мистический артефакт. Что ж, тогда он станет трофеем и бонусом для Колина!

Адъютант принял новую стойку. Меч перед ним ноги по ширине плеч. Он все еще походил на скорпиона, но уже чуть больше — на мечника. По одному лишь этому факту, Хаджар понял — его противник знает не только одну стойку своей техники.

Его стадия позволяла использовать и более сложные приемы.

— Яд скорпиона! — и Адъютант взмахнул мечом.

На этот раз уже не Хаджар, а Колин отправлял в полет иллюзию удара. Но не рубящего, не секущего, а жалящего. Его черное пламя сменилось на зеленое.

Хаджар сперва хотел его заблокировать, но чувство опасности взвыло сиреной и он, на пределе возможностей, сиганул в сторону. Уходя перекатом, он успел заметить как пламя ударилось о щиты солдат и… начало проедать в них дыры.

Воины закричали, но успокоились, когда генерал Лин взмахом руки затушила ядовитый пожар.

Но её сила никак не повлияла на зеленый огонь, съедающий обмотки, заменявшие Хаджару сапоги.

Лишь громко мяукнула Азрея, но так и не проснулась.

Хаджар, не теряя самообладания, поднял горсть песка и, пропитав её своей силой, закидал пламя. На ноге остался сильный ожог, от которого расходились позеленевшие кровеносные сосуды и вены.

Лапоть с раненной ноги упал на песок. Рядом с ним Хаджар положил и второй.

Босой, в дешевых одеждах он стоял против закованного пусть в легкие, но латы Колина.

— Обнажи меч, — прорычал адъютант.

Вместо ответа Хаджар впервые напал первым. Его движения были медленнее, чем у Колина, но при всем при этом они были… не только плавнее, но и более “правильными”. Там, где Колин делал два шага, Хаджару хватало одного.

Где Колин тратил слишком много силы на удар, Хаджар тратил ровно столько, сколько требовалось.

В каждом взмахе его меча и ножен чувствовалось мастерство. И несмотря на то, что каждый из ударов легко отбивал окутанный зеленым пламенем клинок, зрители видели кто был настоящим мечником.

Одобрительные шепотки раздражали Колина. Не так он представлял себе этот бой. Почему, какого демона букашка все еще огрызалась? Почему она сникла, не начала плеваться кровью после первого же удара! Так быть не должно!

Он — Колин Лаврийский, сын генерала Лаврийского! Весь мир — у его ног. Он — царь и бог. Он — мечник!

Адъютант зарычал. Он отбил очередной удар Хаджара и толкнул того в грудь.

Резко разворачиваясь на пятках, он широко взмахнул клинком отправляя в полет сразу три зеленых жала. Два ушли в песок, а третье вонзилось в грудь Хаджару.

Зрители задержали дыхание.

Неро нервно засопел.

Догар прикрыл глаза.

Но…

Ничего так и не произошло. Ни крови, ни стона, ни запаха паленой плоти.

Хаджар, сделав с десяток шагов назад, стоял все так же ровно. Лишь слегка припадал на раненную ногу, да на руках и плечах из порезов текла кровь.

Напротив груди он держал свой меч. Тот не сиял, не сверкал, но при этом его лезвие удерживало пытающиеся пробить защиту жало.

Хаджар взмахнул рукой и лепестки зеленого пламени с шипением упали на песок.

Ножны почти неслышно рухнули рядом.

Внезапно знамена и шатры затрепыхались сильнее. Ветер разметал волосы генерала, а некоторым пришлось придерживать будто ожившие плащи.

— Первая стойка: Ветер крепчает, — произнес Хаджар и его клинок пронзил пространство.

В технике Травеса — “Меч легкого бриза” существовало семь стоек. Первая из них “Крепчающий ветер”, потребовала от Хаджара всех знаний о мече и всех умений, которые он нажил за годы жизни. Можно сказать, она была их квинтэссенцией и потребовала лишь сконцентрировать и так имевшиеся в наличии навыки.

Вторая же… она была настолько мистична, призрачна и непостоянна, что Хаджар даже основ её понять не смог. И все же, он успел за ночь довести первую из стоек до состояния, когда мог дважды её использовать.

На большее у него не хватало ни сил, ни энергии. Несмотря на то, что та возросла и качественно изменилась, её все еще было катастрофически мало.

И после того, как Хаджар взмахнул клинком, то в сторону Колина устремился вихрь. Но если бы у простого мечника, которому бы посчастливилось узнать технику Травеса, вихрь так бы и остался бы бритвено острым ветром, то…

Адъютанту пришлось защищать не только от ветра, способного рассечь камень, но и от призрачных клинков в нем спрятанных.

Зрители же видели нечто невероятное — практикующий стадии Формирования смог отбросить и заставить защищать того, кто стоял на целую стадию выше. Будто перед ними был вовсе не офицер, а герой из старых легенд.

Колин, отброшенный на пять шагов назад, все же смог развеять вражескую технику. Его лицо, покрытое кровоточащими порезами, руки, заливаемые алым, все его я — было ранено и уязвлено.

Он что-то закричал, но Хаджар не слушал.

Он вновь сократил расстояние, входя в партер. Так он мог избежать зеленого жала. Хаджар не был уверен, что сможет его отразить во второй раз, а значит бой следовало заканчивать. К тому же, энергии в нем оставалось все на минуту, если не меньше.

А вот Колин наверняка мог продолжать в несколько раз дольше.

Хаджар ударил по запястью Колина. Тот поставил блок и со звоном отбросил клинок противника в сторону. Используя полученную от удара инерцию, Хаджар юлой развернулся на пятках и, приседая, подсек ноги врага.

Тот подпрыгнул в воздух и оттуда “выстрелил скорпионьим жалом”, которое тут же оказалось рассеченное призрачным ударом, ставшим чуть более отчетливым, чуть прежде.

Их бой напоминал шахматную партию.

На каждый удар находился контрудар. На каждую меру — контрмера.

Сверкали искры и десятки раз за считанные мгновения лезвия клинков встречали друг друга. Тела сражающихся покрывались ранами и брызги крови рубинами взлетали к небу.

Порой, от самых сильных столкновений, в стороны разлетались “осколки” их техник и ударов меча. Они рассекали штандарты и били о щиты воинов.

Хаджар целился в горло, а в следующее мгновение уже уходил от выпада в живот.

Колин пытался зацепить плечо, но был вынужден спасаться от рубящего удара в лицо.

Они фехтовали на скорости бросившегося за гадюкой мангуста. Их клинки порхали изящно, но стремительно. Их тела плавные, но быстрые.

Многие из рядовых солдат не рисковали даже моргнуть, чтобы не пропустить не мгновения из схватки. Благодаря ей, они могли научиться чему-то новому. Получить вдохновение и даже пройти на следующую ступень в своей стадии.

И все же, Колин чуть теснила Хаджара. С каждым их новым столкновением, с каждой новой искрой или каплей крови — Хаджар двигался к щитам солдат.

Это подгоняло азарт адъютанта. Разжигало в нем огонь самоуверенности. Он уже давно забыл, что сражается со “смердом, стадии Формирования”. Нет, перед ним стоял противник, которого он должен был одолеть. Чтобы стать сильнее, чтобы выжить.

И с каждым новым ударом, в который он вкладывал чуть больше силы. С каждым новым ощущением того, что враг слабеет. С каждым новым чуть более широким движением, он все крепче и плотнее увязал в сетях Хаджара.

И когда Колин, наконец, допустил ошибку, Хаджар вновь принял низкую стойку.

Его ладонь лежала над клинком, а ноги были чуть согнуты в коленях. Он напоминал собой планирующую на нисходящем потоке ветра птицу.

— Крепчающий ветер!

И Колина, который собирался нанести выпад, настиг вихрь из мечей. Он поднял его, находящегося в воздухе и неспособного защититься, закрутил и бросил на землю.

Окровавленного, израненного, внезапно попавшего в ситуацию намного худшую, нежели его противник. Хаджар тяжело дышал, он вытирал кровь и пот с лица, припадал на обожженную ногу.

На Колине же места живого не было видно. На этот раз удар Хаджара его сильно потрепал.