Армада нашла место, которое искала.

Город находился вблизи южной границы между Вздувшимся океаном и морем Черной Косы. Беллис была ошеломлена, узнав об этом. «Неужели мы и в самом деле забрались хер знает куда — на край света?» — думала она.

Город замер на поверхности воды. Используя тайные методы эхолокации и сенсорной проекции, Армада нашла центр мертвой точки. Такие места были рассеяны по всему океану — участки поперечником в несколько миль, где не было течений и ветров. Если ты, не имея никакой движущей силы, оказывался в мертвой точке, то лишь раскачивался на волнах вверх—вниз, но ни на дюйм не продвигался в каком—либо из направлений компаса.

Мертвая точка была знаком того, что под ней — воронка.

В этом районе глубина океана составляла от трех до четырех миль. Но под мертвой точкой дно резко, конусом уходило вниз, образуя кольцевую дыру, простиравшуюся туда, куда не доставала чувствительность самого сильного из геоэмпатов.

Воронка шириной в полторы мили — и бездонная.

Она простиралась так глубоко, что измерение, в котором пребывал Бас—Лаг, не в силах было удержать вес и плотность воды, и в нижних пределах конической трубы реальность становилась неустойчивой. Воронка была ходом между мирами: именно сквозь нее и выныривали аванки.

Круах Аум и его новые подчиненные не сообщали во всеуслышание об окончании исследования: не делалось никаких внезапных заявлений, никто не говорил о том, что последняя проблема решена. Беллис не могла в точности сказать, когда она поняла, что Армада готова.

Доул ничего ей не сообщал. Это знание проникло само — в нее и в других горожан. По слухам, по догадкам, по торжествующим рассуждениям, по случайно оброненным словам. Они добились успеха. Они знают, как это сделать. Они ждут.

Беллис не хотела верить. Осознание того, что ученые довели до ума нужные им методики, приходило к ней постепенно, а потому она не испытала потрясения — ее посещали лишь медленно нарастающие по силе предзнаменования. «Как?» — снова и снова думала она. Она размышляла над масштабом задуманного, и этот вопрос не давал ей покоя. «Как им это удастся?»

Она размышляла над всем, что еще предстояло сделать, обо всех знаниях, которые им предстояло объединить, о машинах, которые нужно было построить, об энергии, которую необходимо было обуздать и направить. Это представлялось ей невозможным. «Неужели всему виной я? — недоуменно спрашивала она себя. — Ведь без Аума, без его книги все это было бы невозможно».

Беллис чувствовала, как с каждым часом вокруг нее нарастают напряжение, тревога, воодушевление.

Но город наконец добрался до мертвой точки, и было сделано долгожданное заявление. Плакаты и глашатаи призвали людей быть готовыми, сообщили, что исследования завершились, что скоро будет предпринята попытка. Пусть внезапное и чрезвычайное, сообщение это никого не удивило. И после столь долгого молчания властей даже Беллис восприняла это окончательное подтверждение чуть ли не с облегчением.

Флорин Сак с огромным удовольствием разглядывал уздечку и цепи, ставшие теперь видимыми. Он родился и вырос в Нью—Кробюзоне, где горы с запада очерчивали горизонт, а сложная архитектура создавала ощущение замкнутого пространства. Он был готов признать, что иногда бесконечные открытые небеса Армады, бескрайняя гладь воды внизу действовали ему на нервы.

Он находил утешение в сбруе, погруженной в воду. Она была огромная и настоящая, нарушала однообразие морской глуби, и смотреть на нее было приятно.

Флорин завис в спокойных водах мертвой точки.

В воде было всего несколько фигур — Флорин, Сукин Джон, человекорыбы; они наблюдали снизу.

Все было готово.

Хотя уже приближался полдень, в городе стояла тишина, будто перед рассветом.

Беллис видела, как люди на соседних кораблях наблюдают с крыш своих домов, или стоят у бортов, или смотрят из парков. Но наблюдателей было не очень много. И они не производили ни малейшего шума. В небе не было видно дирижаблей.

— Полгорода заперлись в своих домах, — прошептала она Утеру Доулу.

Он нашел ее на палубе «Гранд—Оста» в компании с несколькими армадцами, которые, как и Беллис, считали, что смотреть нужно с флагманского корабля.

«Они боятся, — подумала она, глядя на пустые улицы внизу. — Они понимают, сколько всего поставлено на карту. Они похожи на моряков, спасшихся после крушения в ялике и пытающихся надеть ошейник на кита. — Она чуть не рассмеялась. — А они еще боятся штормов».

Граждане Армады боялись сильных штормов. Город был не в силах избежать капризов природы или поставить их себе на службу: самые мощные шквалы могли отрывать или бросать суда друг на друга, и тут не помогали никакие буферные устройства. Историю Армады красной нитью пронизывали рассказы о страшных и смертоносных штормах.

Никто прежде не вызывал штормов намеренно.

Чтобы прошить мембрану между мирами даже в слабом месте, чтобы вызвать аванка в видимое измерение, требовалась вспышка колоссальной энергии. А для этого нужна была не иликтрическая гроза, а живая. Оргия, безумство фульменов — элементалей молнии.

А поскольку живые грозы (к счастью) были так же редки, как смещения Вихревого потока, Саргановым водам предстояло вызвать такую грозу искусственно.

Шесть мачт «Гранд—Оста», и прежде всего — главная, были увиты медным проводом в резиновой изоляции. Провод этот нижним своим концом уходил в чрево корабля, шел по коридорам и лестницам, охраняемым стражниками, петлял по всему судну и наконец соединялся с новым эзотерическим двигателем, установленным в основании «Гранд—Оста» и работающим на горном молоке; этот двигатель готов был послать заряды невообразимой мощности на расклепанные концы громадных цепей, а затем вниз — к уздечке и в морскую бездну.

Где—то собрались ученые и пираты—маги из Книжного города, Шаддлера и Саргановых вод — метеомаги и элементалисты с необычными механизмами, печами, благовониями и дарами. Может быть, и с жертвоприношениями Беллис могла представить себе их безумную деятельность — градуировку эфирных потоков, поддержание огня, заклинания.

Долгое время не было слышно ничего, кроме шепотков, слабых криков чаек и биения волн. Все, кто стоял на немилосердной жаре, прислушивались, старались услышать что—нибудь такое, чего не слышали раньше, но при этом понятия не имели, чего ждут. И когда этот звук наконец раздался, то был таким мощным, что они его почувствовали — из морских глубин до кораблей дошла вибрация.

Беллис услышала, как выдохнул Утер Доул, потом прошептал: «Сейчас», и в голосе его послышалось волнение, какого она не замечала за ним прежде.

Палуба «Гранд—Оста» под их ногами неожиданно дернулась, издав резкий треск.

Армада бешено завибрировала.

— Уздечка, цепи, — тихо сказал Доул. — Их опускают. В дыру.

Беллис ухватилась за перила.

Под водой Флорин смотрел, разинув рот. Вода заструилась по его жабрам, когда гигантские шкивы стали поворачиваться, после того как взрывами специальных зарядов были срезаны огромные шпильки. Грациозно, в точности согласно расчетам, железное кольцо диаметром больше четверти мили, усаженное острыми крючьями, пошло вниз, вытесняя по пути огромный объем воды.

Оно рывками двигалось в воде и достигло предела своей свободы, когда было выбрано последнее из звеньев длиной с лодку. Затем еще один взрыв срезал следующую шпильку, снова повернулись огромные шестерни, и кольцо погрузилось еще на несколько сотен футов.

По мере того как выбиралась длина отдельных сегментов цепи, Армада вздрагивала и чуть изменяла свою конфигурацию: ее форма под напряжением менялась. Цепи были такими громадными, что действовали в географическом масштабе, и каждый увесистый отрезок вызывал тектонический сдвиг. Но Армада держалась на плаву благодаря точно рассчитанной конструкции цепи, газу и магии, и, хотя внезапные удары потрясали ее, словно при сильном шторме, и натягивали те немногие плетено—канатные мостки, которые не были отсоединены, и заставляли их дергаться, перевернуть город они не могли.