1964
ТАРУСА[190]
Карьер известняка
Районного значенья,
И светлая река
Старинного теченья.
Здесь тени, чье родство
С природой, хлебом, верой
Живое существо,
А вовсе не химера.
Не кладбище стихов,
А кладезь животворный,
И — мимо берегов —
Поток реки упорный.
Хранилище стиха
Предания и долга,
В поэзии Ока
Значительней, чем Волга.
Карьер известняка
Районного значенья,
И светлая река
Старинного теченья.
1964
* * *[191]
Я — северянин. Я ценю тепло,
Я различаю — где добро, где зло.
Мне нужен мир, где всюду есть дома,
Где белым снегом вымыта зима.
Мне нужен клен с опавшею листвой
И крыша над моею головой.
Я — северянин, зимний человек,
Я каждый день ищу себе ночлег.
1964
* * *[192]
Вчера я кончил эту книжку
Вчерне
Осадка в ней немного лишку
На дне.
В подножье строк или палаток
Гранит.
Нерастворимый тот остаток
Хранит.
Стиха невозмутима мера —
Она
Для гончара и для Гомера
Одна.
1964
* * *[193]
Я не искал людские тайны,
Как следопыт.
Но мир изменчивый, случайный
Мной не забыт.
Тепло людского излученья
В лесной глуши,
Земные донные теченья
Живой души.
И слишком многое другое,
О чем нет слов,
Вставало грозное, нагое
Из всех углов…
1964
* * *[194]
Рассказано людям немного,
Чтоб грозная память моя
Не слишком пугала тревогой
Дороги житья и бытья.
И я поступил не случайно,
Скрывая людские грехи,
Фигурами умолчанья
Мои переполнив стихи.
Достаточно ясен для мудрых
Лирический зимний рассказ
О тех перламутровых утрах,
О снеге без всяких прикрас.
Но память моя в исступленье,
Но память вольна и сильна,
Способна спасти от забвенья
Сокровища с самого дна.
1965
* * *
Не линия и не рисунок,
А только цвет
Расскажет про лиловый сумрак,
Вечерний свет.
И вот художника картины
Со стен квартир
Звучали как пароль единый
На целый мир.
И слепок каменной химеры
Дрожал в руке,
Чтоб утвердился камень веры
В моей строке.
1965
НЕРЕСТ[195]
Н. Столяровой
Закон это иль ересь,
Ненужная морям,
Лососей ход на нерест
Средь океанских ям.
Плывут без карт и лоций
И по морскому дну
Ползут, чтоб побороться
За право быть в плену.
И в тесное ущелье
Ворваться, чтоб сгореть —
С единственною целью:
Цвести — и умереть.
Плывут не на забаву,
Плывут не на игру,
Они имеют право
В ручье метать икру.
И оплодотворенья
Немой великий миг
Войдет в стихотворенье,
Как боль, как стон и крик.
У нерестилищ рыбьих,
Стремясь в родной ручей,
Плывут, чтобы погибнуть
На родине своей.
И трупы рыб уснувших
Видны в воде ручья —
Последний раз блеснувши,
Мертвеет чешуя.
Их здесь волна качала
И утопила здесь,
Но высшее начало
В поступках рыбьих есть.
И мимо трупов в русло
Плывут живых ряды
На нерест судеб русских,
На зов судьбы — беды.
И люди их не судят —
Над чудом нет судей, —
Трагедий рыбьих судеб,
Неясных для людей.
Кипит в ручье рожденья
Лососей серебро,
Как гимн благодаренья,
Прославивший добро.
1965
