Бруно Ганжен наклонил голову и захохотал:
– А ведь это прогресс! Прогресс! Правда?
– Возможно. Не помните ли вы, была эта Роз Рубери дома в воскресенье вечером... скажем, с одиннадцати до двенадцати?
– Помню. Была. Точно. В тот вечер моя женушка неважно себя чувствовала. В воскресенье она уходила рано утром, сказала, что поедет за город с друзьями, с кем не знаю. Вернулась в восемь вечера и пожаловалась на ужасную головную боль. Ее вид меня встревожил, и я часто наведывался к ней справлялся, как она себя чувствует.
Поэтому-то и знаю, что горничная была дома, во всяком случае до часу ночи.
– Полиция показывала вам носовой платок, который нашли вместе с бумажником Мэйна?
– Да. – Он поерзал на стуле; у него был вид ребенка, который таращится на рождественскую елку. – Платок моей жены.
Смех мешал ему говорить; он кивал головой, а его бородка, как метелка, подметала галстук.
– Может, она оставила платок, когда навещала супругу Мэйна?
– Это невозможно. Моя женушка не знакома с миссис Мэйн.
– Ну, а с Мэйном ваша жена знакома?
Он вновь захохотал, подметая бородкой галстук.
– И как близко? – продолжил я свой вопрос.
Он поднял подбитые ватой плечи почти до ушей.
– Не знаю, – сказал он радостно. – Но ведь я нанял детектива...
– Неужели? – Я посмотрел на него сердито. – Вы наняли меня, чтобы разобраться в убийстве и ограблении Мэйна вот и все. А если думаете, что я буду копаться в ваших семейных тайнах, то вы глупы, как сухой закон.
– Но почему же? Почему? взорвался он. Разве я не имею права знать? Не беспокойтесь ни скандала, ни развода не будет. Джеффри мертв значит, все в прошлом. Пока он был жив, я ничего не видел, и лишь теперь стал кое-что замечать. Для собственного удовлетворения, поверьте, только для этого, я хотел бы знать наверняка...
– Об этом не может быть и речи, – отрезал я. – Мне известно только то, что вы сказали. И не пытайтесь уговорить меня рыться в этих делах. А раз вы ничего предпринимать не собираетесь, не лучше ли вообще забыть все это?
– Нет, нет, дорогой мой! – В глазах Ганжена вновь появился радостный блеск. – Я еще не стар, но мне уже пятьдесят два года. Моей жене восемнадцать, и она настоящая красавица. Он захохотал. То, что случилось, может случиться снова. Разве не благоразумно сделать так, чтобы она была у меня на крючке? Ведь если муж располагает такой информацией, неужели жена не станет более послушной?
– Это ваше дело. – Я встал. – А я не хочу в это ввязываться.
– Ну, ну, не будем ссориться! – Он вскочил с места и схватил меня за руку. – Нет так нет! Но ведь остается криминальный аспект дела, то, чем вы занимались до сих пор. Вы ведь не бросите, правда?
– Ну, а если окажется, что ваша жена причастна к убийству Мэйна? Что тогда?
– Тогда, – он пожал плечами и развел руками, – этим будет заниматься суд.
– Ясно. Что ж, наш договор остается в силе, но лишь при условии, что вы не станете допытываться о том, что не связано с вашим «криминальным аспектом».
– Чудесно. И я понимаю, что в случае чего вы не можете исключить из дела мою жену.
Я кивнул. Он снова схватил меня за руку и похлопал по плечу. Я высвободился и вернулся в агентство.
Там меня ждала записка: просили позвонить Хэкену. Позвонил.
– Банки Даль никак не связан с делом Мэйна, – сообщил Хэкен. – Они с Беном-Кашлюном в тот вечер устроили попойку в заведении на Восемнадцатой улице. Были там с десяти, а в два ночи учинили дебош, и их вышвырнули. Это установлено точно.
Я поблагодарил Хэкена, позвонил в резиденцию Ганжена и спросил миссис Ганжен, сможет ли она меня принять, так как мне необходимо поговорить с ней.
– Вот как, – сказала она. – Пожалуй, это было ее излюбленное выражение.
Я поймал такси и отправился к ней с фотографиями Даля и Уилла, по пути продумывая, что буду врать жене своего клиента, чтобы получить необходимую информацию.
Метрах в ста пятидесяти от дома Ганжена стоял автомобиль Дика Фоли.
Худая горничная с землистым лицом отворила мне дверь и провела в гостиную на втором этаже. Когда я вошел, миссис Ганжен отложила «Солнце тоже восходит» и сигаретой, которую держала в руке, указала на стул. Одетая в оранжевое персидское платье, она сидела в обтянутом парчой кресле, заложив ногу на ногу, и как никогда была похожа на дорогую куклу.
Я рассматривал ее, закуривая сигарету и вспоминая предыдущие разговоры с ней и ее мужем. В конце концов я отказался от вранья, которое придумал по дороге.
– У вас служит горничная по имени Роз Рубери, – начал я. – Не хотелось бы, чтобы она слышала, о чем мы говорим.
– Хорошо. – В ее голосе не было ни намека на удивление. – Извините, я на минуту.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась. Села в кресло, поджав ноги.
– Ее здесь не будет, по меньшей мере, полчаса.
– Этого достаточно. Ваша Роз дружит с уголовником по фамилии Уилл.
Кукла наморщила лоб и сжала пухлые накрашенные губки. Я ждал, что она скажет, но она не произнесла ни слова. Я показал фотографии Даля и Уилла:
– Этот, с худым лицом, приятель Роз. Другой его кореш, тоже мошенник.
Тонкой, но не менее сильной, чем моя, рукой, она взяла снимки и внимательно рассмотрела. Ее губы сжались еще крепче, темные глаза еще больше потемнели. Потом лицо медленно прояснилось. Она сказала: «Вот как», и вернула мне фотографии.
– Когда я сказал про Уилла вашему мужу, – веско произнес я, он ответил: – «Это горничная моей жены», и засмеялся.
Энид Ганжен молчала.
– Что он этим хотел сказать? – спросил я.
– Откуда я могу знать? – прошептала она.
– Вам известно, что ваш платок был обнаружен с пустым бумажником Мэйна? – бросил я мимоходом, делая вид, что занят сигаретой, пепел которой я стряхивал в яшмовую пепельницу в форме гроба без крышки.
– Вот как... – пробормотала она без интереса. – Мне об этом говорили.
– Как это могло случиться?
– Понятия не имею.
– А я имею, – сказал я, – но хотел бы знать наверняка. Миссис Ганжен, мы бы не тратили столько времени, если бы поговорили откровенно.
– Почему бы нет, – согласилась она равнодушно. – Муж вам доверяет и позволил меня допросить. Это унизительно, но я всего лишь его жена. И вряд ли возможно большее унижение, чем то, что я уже испытала.
В ответ на это театральное заявление я откашлялся и продолжил:
– Извините, но меня интересует лишь одно: кто обокрал и убил Мэйна. Все остальное касается меня лишь в связи с этим. Вы понимаете, о чем идет речь?
– Разумеется, – ответила она. – Я понимаю, что вас нанял мой муж.
Это было нелепо. Я попробовал снова:
– Как вы думаете, какое у меня сложилось впечатление, когда я был здесь в первый раз и разговаривал с вами и вашим мужем?
– Понятия не имею.
– А вы попробуйте.
– Несомненно, – она чуть заметно улыбнулась, – у вас сложилось впечатление, что муж считает, будто я была любовницей Джеффри.
– Ну и?..
– Вы спрашиваете, была ли я действительно его любовницей? – На ее щеках появились ямочки. Казалось, происходящее забавляло ее.
– Нет, хотя, конечно, хотел бы знать.
– Вполне понятно, что хотели бы. – Она усмехнулась.
– А какое впечатление сложилось у вас в тот вечер?
– У меня? она наморщила лоб. Ну... что мой муж нанял вас, чтобы доказать, что я была любовницей Джеффри.
Она произнесла слово «любовница», явно смакуя его.
– Вы ошибаетесь.
– Зная мужа, мне трудно в это поверить.
– А зная себя, я уверен в этом абсолютно. И насчет этого никаких неясностей между мной и вашим мужем нет. Моя задача найти того, кто ограбил и убил. И ничего больше.
– Неужели? – Она попыталась вежливо прекратить спор, который ее явно утомил.
– Вы связываете мне руки, – посетовал я, вставая и делая вид, что не смотрю на нее. – Мне ничего не остается, как прижать Роз и тех двух типов. Вы говорили, что она вернется через полчаса?
Она смотрела на меня своими круглыми карими глазами: