С тонной она бы не справилась, но умяла полную тарелку и еще половину моей порции. Потом мы сели в машину и поехали к ней домой.

Дэн Ролф был в столовой. Перед ним на столе стоял стакан и коричневая бутылка без наклейки. Он сидел прямо, уставившись на бутылку. В комнате пахло настойкой опия.

Дина Бранд сбросила шубу, которая соскользнула со стула на пол, и, щелкнув пальцами перед лицом чахоточного, нетерпеливо осведомилась:

– Деньги получил?

Не отрывая глаз от бутылки, он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку банкнот и бросил на стол. Девушка схватила ее, дважды пересчитала, причмокнула и запихнула деньги в сумку.

Она пошла на кухню и стала колоть лед. Я сел и закурил. Ролф глядел на бутылку. У нас с ним никогда не находилось, о чем поговорить. Наконец Дина принесла джин, лимонный сок, сельтерскую и лед.

Мы выпили, и она сказала Ролфу:

– Макс злой как черт. Узнал, что ты побежал в последнюю минуту ставить на Буша, и думает, обезьяна, что я его надула. Я-то здесь при чем? Сделала то, что сделал бы любой нормальный человек, – взяла свое. Я чиста, как младенец, правда? – спросила она меня.

– Правда.

– Еще бы. Макс просто боится, что те, другие, подумают, будто мы с ним были заодно. Будто Дэн ставил и его деньги вместе с моими. Ну это проблемы Макса. Может хоть утопиться, паршивец плюгавый. Еще капельку, хорошо пошла.

Она налила по новой себе и мне. Ролф не дотронулся и до первой порции. Он сказал, по-прежнему глядя на коричневую бутылку:

– Вряд ли можно было рассчитывать, что его это сильно обрадует.

Девушка насупилась:

– Как хочу, так и рассчитываю. А он не имеет права так со мной разговаривать. Он меня не купил. Я ему докажу.

Она осушила стакан, со стуком поставила его на стол и повернулась в мою сторону.

– Это правда, что Илайхью Уилсон дал вам десять тысяч долларов на очистку города?

– Угу.

Ее воспаленные глаза жадно блеснули.

– А если я вам помогу, перепадет мне что-нибудь из этих…

– Так нельзя, Дина. – Ролф говорил с трудом, но ласково и настойчиво, как с ребенком. – Это была бы крайняя подлость.

Девушка медленно обратила к Дэну лицо. На нем появилось такое же выражение, как при разговоре с Талером.

– Нет, можно, – сказала она. – Значит, я подлая, да?

Он не ответил, не поднял глаз от бутылки. Лицо у нее стало красным, грубым, жестоким, а голос, напротив, мягким, воркующим:

– Как жаль, что такой чистый джентльмен, пусть и слегка чахоточный, связался с такой низкой тварью, как я.

– Это можно исправить, – медленно сказал Ролф, вставая. Он был налит опием до краев.

Дина Бранд вскочила и обежала вокруг стола. Дэн Ролф смотрел на нее пустыми одурманенными глазами. Она вплотную приблизила к нему лицо и спросила:

– Значит, теперь я для тебя слишком подлая, да?

Он сказал, не повышая голоса:

– Я сказал, что предавать друзей подло, так оно и есть.

Она поймала его за тонкое запястье и стала выкручивать, пока Дэн не очутился на коленях. Другой рукой она принялась с размаху бить его по впалым щекам. Голова его моталась из стороны в сторону. Свободной рукой он мог защитить лицо, но не стал этого делать.

Дина отпустила запястье, повернулась к Ролфу спиной и потянулась за джином с сельтерской. Она улыбалась. Эта улыбка мне не нравилась.

Ролф, моргая, поднялся с колен. Запястье у него покраснело, лицо распухло. Он потверже встал на ноги и посмотрел на меня тусклыми глазами.

Все с тем же выражением лица и пустых глаз он сунул руку под пиджак, достал черный автоматический пистолет и выстрелил в меня.

Но он слишком трясся – ему недоставало ни скорости, ни точности. Я успел швырнуть в него стакан и попал в плечо. Пуля ушла куда-то вверх.

Я прыгнул на Ролфа, пока он не успел выстрелить вновь, и сумел выбить пистолет. Вторая пуля ушла в пол.

Я дал ему в челюсть. Дэн свалился ничком и остался лежать.

Я обернулся.

Дина Бранд собиралась стукнуть меня по голове тяжелым сифоном с сельтерской, который раздробил бы мне череп.

– Стойте! – заорал я.

– А зачем вы его так? – огрызнулась она.

– Что теперь делать. Лучше приведите его в чувство.

Дина поставила сифон на место, и я помог ей перенести Дэна в спальню. Когда у него задергались веки, я предоставил ей заканчивать работу и вернулся в столовую. Она пришла через пятнадцать минут.

– Все в порядке, – сказала она. – Но можно было обойтись и без этого.

– Я это сделал ради него. Знаете, почему он в меня стрелял?

– Чтобы я не продала вам Макса?

– Нет. Потому что я видел, как вы задали ему взбучку.

– Глупость какая-то, – сказала она. – Ведь это я его била, а не вы.

– Он в вас влюблен, и вы с ним не первый раз так обходитесь. Он уже знает, что с вами меряться силой не стоит. Но нельзя ожидать, что он согласится получать от вас пощечины при другом мужчине.

– А я-то думала, что знаю мужчин, – посетовала она. – Все они сумасшедшие, черт бы их побрал.

– Я ему вмазал, чтобы поддержать его достоинство. Понимаете, обошелся с ним как с мужчиной, а не как с жалким типом, которого бьют бабы.

– Ну, знаете, – вздохнула она, – вам виднее. Надо бы выпить.

Мы выпили, и я начал:

– Вы сказали, что согласны работать со мной, если вам перепадет что-нибудь из денег Уилсона. Это можно.

– Сколько?

– Сколько заработаете. Посмотрим, сколько от вас будет пользы.

– А поточнее нельзя?

– Откуда я знаю, какой от вас будет прок?

– Ах, не знаете? Много будет проку, братец, не сомневайтесь. Я Отравилл знаю вдоль и поперек. – Она оглядела свои колени, обтянутые серыми чулками, и негодующе воскликнула: – Полюбуйтесь – опять поехали! Видели вы что-нибудь подобное? Честное слово, лучше носить туфли на босу ногу.

– У вас ноги слишком велики, – сообщил я ей. – Материал не выдерживает.

– Хватит острить. Как вы собираетесь очистить нашу деревню?

– Если мне не наврали, то Отравилл превратили в этот благоухающий рай Талер, Пит Финн, Лу Ярд и Нунан. Старик Илайхью тоже не без греха, но, возможно, он не во всем виноват. Кроме того, он мой клиент, хоть и против его собственной воли, так что придется обращаться с ним полегче. Буду копать, пока не найду какое-нибудь грязное дело, в котором они замешаны, и вытащу его на свет божий. Мне сгодится преступление любой давности. Если репутация этих ребят соответствует действительности, нетрудно будет найти дельце-другое, которое можно им пришить.

– Вы к этому и вели, когда затеяли историю с боксом?

– То был просто эксперимент. Хотел посмотреть, что получится.

– Значит, вот как вы работаете, ученые детективы. Господи, такой толстый, упрямый парень, уже в годах, и вроде знает, что почем, а действует наобум.

– Иногда хорошо работать по плану, – сказал я. – А иногда лучше просто помешать палкой в болоте. Только при этом надо ухитриться остаться в живых. И еще – поглядывать по сторонам, чтобы не упустить то самое, что тебе нужно, когда оно всплывет.

– За это стоит выпить, – сказала она.

Мы снова выпили.

Она поставила стакан, облизала губы и произнесла:

– Если ваш метод – мешать в болоте, у меня есть для вас потрясающий черпак. – Слышали когда-нибудь про Тима, брата Нунана? Он покончил с собой на озере Мок года два назад.

– Нет.

– Ничего хорошего вы про него все равно не услышали бы. Но дело в том, что он не покончил с собой. Его убил Макс.

– Да?

– Да проснитесь вы, ради Бога. Я вам дело говорю. Нунан для Тима был как отец. Дайте ему доказательства, и он раздавит Макса как клопа. Вам ведь это нужно?

– А у вас есть доказательства?

– Два человека были рядом с Тимом перед смертью, и он сказал им, что это сделал Макс. Оба еще в городе, хотя одному жить осталось недолго. Как, годится?

Вид у нее был такой, словно она говорила правду, хотя у женщин, особенно голубоглазых, внешность порой обманчива.