Я быстро пересек прихожую и свернул в первую же комнату, из-за двери которой пробивался свет.

И нос к носу столкнулся со Смитом.

Мы оба обалдели, но его изумление было больше, чем мое. Ни один из нас не ожидал встретить другого, но я-то знал, что он жив, а вот у Смита были все основания полагать, что я лежу на дне залива.

Я воспользовался его оцепенением, чтобы сделать два шага вперед, пока он успел что-то сообразить.

Его рука двинулась вниз.

Мой правый кулак врезался ему в лицо... врезался всей тяжестью каждого грамма моих девяноста килограммов веса, усиленной воспоминаниями о каждой секунде, проведенной в воде, и о каждом ударе пульса в моей разбитой голове.

Тянувшаяся за пистолетом рука слишком поздно вернулась, чтобы блокировать мой кулак.

В нем что-то хрустнуло, когда он столкнулся с его лицом.

Мое предплечье онемело.

Но Смит упал. И лежал неподвижно.

Я перепрыгнул через него и бросился к двери по другую сторону комнаты, левой рукой вытаскивая револьвер.

– Где-то здесь должен быть Декстер, – крикнул я О'Гару, который в этот момент вошел вместе с Кредой и Гантвоортом. – Будь внимателен!

Я пробежал через комнаты, открывая по дороге шкафы и заглядывая во все углы, но никого не нашел.

Потом я вернулся туда, где Креда Декстер с помощью Гантвоорта пыталась привести в чувство неподвижного Смита.

Сержант-детектив взглянул на меня через плечо.

– Ты знаешь, кто этот шутник? – спросил он.

– Конечно. Мой приятель Смит.

– Гантвоорт говорит, что это Мэдден Декстер.

Я посмотрел на Чарльза Гантвоорта, который кивнул.

– Это Мэдден Декстер, – подтвердил он.

Мы трудились над Декстером десять минут, прежде чем он открыл глаза.

Как только он сел, мы принялись засыпать его вопросами и обвинениями, в надежде получить показания, пока он еще не пришел в себя. Но парень вовсе не был таким слабачком.

– Можете меня посадить, если хотите, – процедил он. – То, что надо, я скажу своему адвокату и никому больше.

Вот и все, что мы с него имели.

Креда Декстер, которая отошла в сторону, когда ее брат пришел в чувство, стояла немного дальше, глядя на нас; вдруг она приблизилась и тронула меня за плечо.

– Какие у вас улики против него? – спросила она вызывающе.

– Этого я не скажу, – парировал я. – Но могу сообщить, что мы предоставим ему возможность доказать в красивом новом зале суда, что это не он убил Леопольда Гантвоорта.

– Он был в Нью-Йорке!

– А вот и нет! Он послал туда своего дружка под именем Мэддена Декстера, чтобы тот уладил там дела мистера Гантвоорта. А сам он встретился с ним сегодня на пароме, чтобы забрать бумаги, касающиеся соглашения с фирмой Б. ф. ф. «Айрон Корпорейшен», сообразил, что мы случайно узнали правду о его алиби... чего в то время я и сам не понял.

Она резко повернулась к своему брату.

– Это правда?

Он насмешливо скривил губы и продолжал ощупывать свою челюсть в том месте, куда пришелся удар моего кулака.

– Все, что надо, я скажу адвокату, – повторил он.

– Ах, так? – взорвалась она. – Тогда я скажу все, что надо, и здесь, сейчас!

Она снова повернулась ко мне.

– Мэдден вовсе мне не брат! Моя фамилия Айвес. Мы познакомились с Мэдденом четыре года назад в Сент-Луисе, с годик путешествовали вместе, а потом приехали в Сан-Франциско. Он был мошенником... и сейчас мошенник. С мистером Гантвоортом он познакомился месяцев шесть-семь назад и пытался подбить его на покупку липового изобретения. Он несколько раз приводил его сюда, представив меня своей сестрой. Мы вели себя, как родственники.

Затем, после нескольких визитов мистера Гантвоорта, Мэдден решил сыграть по-крупному. Он понял, что мистер Гантвоорт меня любит и можно будет вытянуть из него больше денег шантажом. Я должна была флиртовать с жертвой до тех пор, пока не получу полную власть над ним... пока мы не опутаем его так, чтобы он не мог вырваться... пока его не накроют при компрометирующих обстоятельствах. А потом мы собирались изрядно облегчить его кошелек.

Какое-то время все шло хорошо. Он влюбился в меня... очень. И, в конце концов, попросил моей руки. Этого мы не ожидали. Мы планировали шантаж. Но когда он сделал мне предложение, я попыталась отговорить Мэддена от нашего замысла. Да, конечно, деньги мистера Гантвоорта имели для меня значение, но и я тоже полюбила его немного... его самого. Он был во всех отношениях прекрасный человек... более приятный, чем кто-либо, известный мне до сих пор.

И вот я все рассказала Мэддену и предложила ему изменить план, чтобы я могла выйти замуж за Гантвоорта. Я обещала, что у Мэддена не будет недостатка в деньгах... я знала, что могу получить от мистера Гантвоорта то, что захочу. Я честно обошлась с Мэдденом. Я любила мистера Гантвоорта, но ведь это Мэдден его нашел и познакомил со мной, поэтому я не собиралась оставлять его с носом. Я хотела сделать для него все, что только можно.

Но Мэдден и разговаривать не стал. В будущем он получил бы больше денег, если бы послушал меня. А он требовал хоть немного, но сразу. И, что еще глупее, с ним случился один из его припадков ревности. Однажды ночью он избил меня!

Это было последней каплей. Я решила от него избавиться. Я сказала мистеру Гантвоорту, что мой брат категорически против нашего брака, да он и сам видел, как Мэдден к нему относится. Он придумал отправить его на Восток для заключения какой-то сделки с металлургической компанией, чтобы убрать его с дороги, пока мы не уедем в свадебное путешествие. Мы считали, что нам удастся его обмануть... хотя я должна была предполагать, что он поймет наши намерения. Мы планировали отсутствовать по меньшей мере год, что, как я надеялась, будет достаточным сроком, чтобы Мэдден забыл обо мне... или чтобы я собралась с силами и смогла бы дать ему отпор, если он попытается потом создавать нам трудности.

Когда я услышала об убийстве Гантвоорта, то сразу подумала, что это сделал Мэдден. Но поскольку я узнала, что он на следующий день приехал в Нью-Йорк, то корила себя за то оскорбление, которое нанесла ему своими подозрениями. Я радовалась, что это не он. А сейчас...

Она подскочила к недавнему сообщнику.

– Сейчас я очень радуюсь, что тебя повесят, дубина!

И опять повернулась ко мне. Теперь это был не хорошенький котенок, а разозленная фыркающая кошка с обнаженными зубами и когтями.

– Как выглядел тот тип, который ездил вместо Мэддена в Нью-Йорк?

Я описал внешность своего собеседника из поезда.

– Ивен Фельтер, – сказала она, подумав секунду. – Они когда-то работали с Мэдденом. Наверное, он спрятался в Лос-Анджелесе. Прижмите его, и он все выложит... слабый, как баба. Возможно, он узнал об игре Мэддена только потом. Ну, как тебе это нравится? – она плюнула Мэддену прямо в лицо. – Неплохо для начала? Ты испортил мне праздник. А теперь – я сделаю все, чтобы помочь им отправить тебя на виселицу.

Так она и поступила; с ее помощью было нетрудно найти недостающие улики и накинуть петлю ему на шею. Думаю, что никакие угрызения совести по поводу Мэддена не испортили Креде Декстер удовольствия от обладания семьсот пятьюдесятью тысячами долларов. Сейчас это всеми уважаемая дама, а я рад, что избавил мир от мошенника.

Дом был построен из красного кирпича, большой и квадратный, с зеленой шиферной крышей, чьи широкие свесы придавали дому слишком приземистый для его двух этажей вид. Он стоял на покрытом травой холме, довольно далеко от проселочной дороги, с которой, повернувшись к дому спиной, можно было увидеть внизу реку Мокламн.

«Форд», который я нанял, чтоб добраться из Ноунберга, миновал высокие ворота из стальных решеток, проследовал по изгибу подъездной аллеи, и высадил меня в шаге от крытой веранды, которая опоясывала весь первый этаж.