– Как же все это получилось? – спросил О'Гар, когда я наконец подошел к нему.

– Обманул и смылся.

– Это я уже понял.

Я нагнулся и обыскал карманы. Заметка из газеты, разумеется, была у него.

А О'Гар, между тем, рассматривал револьвер Лендвича.

– Смотри-ка ты! – вдруг воскликнул он. – Вот это повезло! Ведь он нажал на спуск раньше меня, а револьвер не выстрелил! Теперь я понимаю, в чем дело. По револьверу кто-то словно топором прошелся! Боек весь покорежен...

– Вот как? – с наигранным удивлением спросил я, хотя отлично знал, что револьвер Лендвича пришел в негодность, когда моя пуля выбила его из руки преступника, покорежив боек.

– Это мистер Кроствэйт, – сказал Вэнс Ричмонд.

Кроствэйт, зажатый между подлокотниками огромного кресла в конторе адвоката, проворчал что-то, что должно было означать уведомление о состоявшемся знакомстве. Я проворчал в ответ, и нашел себе стул.

Огромный воздушный шар, прикидывающийся человеком, вот каков был этот Кросвэйт, в зеленом клетчатом костюме, который не делал его хоть чуточку меньше, чем он был. Его галстук был довольно безвкусен, большей частью желтый, с брильянтами в центре, а еще больше камней было нацеплено на его коротенькие и толстенькие ручки. Рыхлый жир размывал черты его лица, лишая его круглое, багровое лицо возможности принять хоть какое-то выражение, кроме недовольной свинскости, что и была свойственна ему. От него сильно пахло джином.

– Мистер Кросвэйт является представителем Совместной Компании по производству огнетушителей на Тихоокеанском побережье, – начал Вэнс Ричмонд, как только я уселся. – Его офис находится на Кирни-стрит, рядом с Калифорния-стрит. Вчера днем, примерно без четверти три, он направился в свой офис, оставив свою машину – «Хадсон», туристическая модель – стоящей перед зданием, с включенным двигателем. Десять минут спустя, он вышел. Машины не было.

Я посмотрел на Кроствэйта. Он разглядывал свои толстые колени, не показывая ни малейшего интереса к тому, что говорил его адвокат. Я быстро глянул обратно на Вэнса Ричмонда; его гладкое серое лицо и тощая фигура были прямо таки красивы, на фоне его раздувшегося клиента.

– Некий мужчина по имени Ньюхаус, – говорил адвокат, – который был владельцем типографии на Калифорния-стрит, прямо за углом от офиса мистера Кроствэйта, был насмерть задавлен машиной мистера Кроствэйта на углу Клэй-стрит и Кирни-стрит, через пять минут после того, как мистер Кроствэйт оставил свой автомобиль и направился в свой офис. Полиция нашла этот автомобиль немного позже, всего в квартале от места происшествия – на Монтгомери-стрит, рядом с Клэй-стрит.

Вещь довольно очевидная. Кто-то украл автомобиль сразу после того, как мистер Кроствэйт оставил его; и умчался быстро прочь, переехав Ньюхауса; а затем, в страхе, бросил автомобиль. Но вот какая ситуация с мистером Кроствэйтом; три ночи тому назад, управляя автомобилем немного беспечно...

– Пьян был, – сказал Кроствэйт, не отрывая глаз от своих клетчатых коленей; и хотя его голос был сиплым и хриплым – это была охриплость глотки, луженой виски – в его голосе не было никаких эмоций.

– Управляя, возможно, немного беспечно и съезжая с Ван Несс-авеню, – продолжал Вэнс Ричмонд, игнорируя замечание, – мистер Кроствэйт сбил пешехода. Мужчина не был сильно ранен, и ему выплачивают очень щедрую компенсацию за его травмы. Но нам необходимо явиться в суд в следующий понедельник, чтоб предстать по обвинению в небрежной езде, и я боюсь, что этот несчастный случай, который произошел вчера и где погиб владелец типографии, может причинить нам вред.

Никто не думает, что мистер Кроствэйт находился в своем автомобиле, когда был убит владелец типографии – мы имеем множество свидетельств, что его в машине не было. Но, я боюсь, что смерть владельца типографии может стать оружием против нас, когда мы явимся в суд из-за случая на Ван Несс-авеню. Будучи адвокатом, я знаю, как много главный государственный обвинитель – если он так сделает выбор – может вытащить из ничего не значащего факта, что тот же самый автомобиль, который сбил человека на Ван Несс-авеню, убил другого человека вчера. И, будучи адвокатом, я знаю, какой, вероятно, выбор сделает сторона обвинения. И они могут представить дело таким образом, что мы мало что сможем возразить со своей стороны.

Худшее, что, конечно, может произойти, это то, что мистера Кросвэйта вместо обычного штрафа отправят в городскую тюрьму на тридцать или шестьдесят дней. Это достаточно плохо, однако, и то, что мы желаем...

Кросвэйт заговорил снова, все еще глядя на свои колени.

– Проклятое неудобство! – сказал он.

– Именно этого мы хотим избежать, – продолжил адвокат. – Мы готовы заплатить большой штраф, и надеяться, поскольку несчастный случай на Ван Несс-авеню произошел, мы это не оспариваем, по вине мистера Кросвэйта. Но мы...

– Пьяный как сапожник! – сказал Кросвэйт.

– Но мы не хотим, чтоб нас связывали с этим другим несчастным случаем, к которому мы не имеем никакого отношения, которому могут придать излишний вес при рассмотрении небольшого происшествия. Что мы хотим, так это найти того человека, или людей, которые украли машину и переехали Джона Ньюхауса. Если они будут задержаны до того, как мы пойдем в суд, мы избежим опасности пострадать от их преступления. Полагаете ли вы, что сможете найти их до понедельника?

– Я попробую, – пообещал я, – хотя это не...

Человек-воздушный шар прервал меня тем, что поднялся на ноги, теребя своими жирными пальцами в драгоценностях часы.

– Три часа, – сказал он. – У меня игра в гольф в половине четвертого.

Он взял со стола свою шляпу и перчатки, – Найдете его, не так ли? Какая досада – попасть за решетку!

И он вразвалку пошел прочь.

Из офиса адвоката я отправился в Зал Правосудия и, потратив несколько минут, нашел полицейского, который прибыл на угол Клэй-стрит и Кирни-стрит через несколько секунд после того, как Ньюхаус был сбит.

– Я только вышел из Зала, как заметил машину, что стремглав скрылась за угол Клэй-стрит, – сказал полицейский, большой и рыжий, по имени Коффи. – Затем я заметил людей, собирающихся вокруг, я подошел и обнаружил распростертого на земле Джона Ньюхауса. Он был уже мертв. Полдюжины людей видели, как его сбили, и один заметил номер машины, что это сделала. Мы нашли стоящий пустым автомобиль тут же, за углом, на Монтгомери-стрит, он был повернут на север. В машине сидели двое, когда сбили Ньюхаус, но никто не разглядел их. В машине никого не было, когда мы ее нашли.

– В каком направлении шел Ньюхаус?

На север, по Кирни-стрит, и он на три четверти перешел Клэй-стрит, когда был сбит. Автомобиль тоже ехал вдоль Кирни-стрит на север, и повернул на восток на Клэй-стрит. Это, возможно, было не единственным преступлением этих парней в автомобиле – если судить по словам очевидцев несчастного случая. Ньюхаус переходил улицу, глядя на листок бумаги у него в руках. Я в его руке нашел только обрывок иностранной банкноты, и я предполагаю, это часть того, на что он смотрел. Лейтенант сказал, что это голландские деньги – банкнота в сто флоринов[7].

– Выяснили что-нибудь насчет тех людей, в автомобиле?

– Ничего. Мы опросили всех, кого смогли найти в районе пересечения Калифорния-стрит и Кирни-стрит – где автомобиль был украден, и в районе Клэй-стрит и Монтгомери-стрит – где его бросили. Но никто не помнил, чтобы он видел как парни входят и выходят из него. Человек, которому принадлежит автомобиль, им не управлял – я предполагаю, машина была украдена. Сперва я думал, что с этим происшествием что-то нечисто. У этого Джона Ньюхауса под глазами были двух- или трехдневной давности синяки. Но мы выяснили, что у него был сердечный приступ несколько дней тому назад, и он упал, и ударился лицом о стул. Он проболел дома три дня, и вышел на улицу только за полчаса до несчастного случая.