Я прошел еще несколько улиц, прислушиваясь к голосу женщины. Она звала кого-то по имени – не меня, имя было незнакомое, – но, как я ни спешил, приблизиться к голосу мне не удавалось. Он звучал на одинаковом расстоянии от меня и на улице, где стоит здание Федерального банка в Эль-Пасо, и в детройтском парке Гранд Серкус. Потом голос умолк.

Усталый и расстроенный, я вошел отдохнуть в вестибюль привокзальной гостиницы в городе Роки-Маунт, штат Северная Каролина. Пока я сидел там, пришел поезд. Она сошла на перрон, направилась прямо ко мне и стала меня целовать. Мне было очень неудобно, потому что все стояли вокруг, глядели на нас и смеялись.

На этом закончился первый сон.

Затем мне приснилось, что я в чужом городе преследую ненавистного мне человека. В кармане у меня раскрытый нож, которым я собираюсь его убить. Воскресное утро. Звонят церковные колокола, на улицах полно народу, многие входят и выходят из церквей. Я прошел почти столько же, сколько в первом сне, но все время по одному и тому же незнакомому городу.

Потом человек, за которым я охотился, окликнул меня, и я его увидел. Он был маленький, смуглый, в огромном сомбреро. Он стоял на ступеньках высокого здания, на противоположной стороне большой площади, и смеялся надо мной. Площадь между нами была заполнена людьми, стоящими тесно, плечом к плечу.

Рукой придерживая в кармане раскрытый нож, я побежал к маленькому смуглому человеку, побежал по головам и плечам людей на площади. Головы и плечи были разной высоты, я скользил и проваливался.

Смуглый человечек стоял на ступенях и смеялся, когда я почти добрался до него. Тут он вбежал в высокое здание. Я погнался за ним по винтовой лестнице длиной в несколько километров, и между ним и моей вытянутой рукой все время оставалось около сантиметра. Мы выскочили на крышу. Он подбежал прямо к краю и прыгнул – как раз когда я достал до него рукой.

Его плечо выскользнуло у меня из пальцев. Я сбил с него сомбреро и ухватил за голову. Это была гладкая, твердая, круглая голова, размером не более крупного яйца. Мои пальцы вцепились в нее. Сжимая голову человечка одной рукой, я старался другой достать из кармана нож – и тут понял, что сорвался с крыши вместе с ним. Мы летели, замирая, навстречу миллионам запрокинутых к нам лиц на площади, летели вниз несколько километров.

Я открыл глаза. Тусклое утреннее солнце пробивалось сквозь задернутые шторы.

Я лежал ничком на полу в столовой, уткнувшись лицом в левую руку. Правая моя рука была вытянута. В ней была зажата круглая сине-белая рукоятка ледолома Дины Бранд. Пятнадцатисантиметровая, острая, как игла, пика ледолома была погружена в грудь Дины Бранд с левой стороны.

Она лежала на спине, мертвая. Ее длинные мускулистые ноги были вытянуты в сторону кухонной двери. На правом чулке виднелась спущенная петля.

Медленно, осторожно, словно боясь ее разбудить, я выпустил ледолом, подтянул к себе руку и встал.

Глаза у меня щипало. Горло и губы горели и были как деревянные. Я пошел в кухню, отыскал бутылку джина, запрокинул ее над головой и держал так, пока не потребовалось перевести дух. На часах в кухне было семь сорок одна.

Потом я вернулся в столовую, включил свет и посмотрел на мертвую девушку.

Крови было немного: пятно размером с серебряный доллар вокруг дыры, которую ледолом прорвал в ее синем шелковом платье. На правой щеке, прямо под скулой, был синяк. Еще один синяк, от пальцев, виднелся на правом запястье. В руках у нее ничего не было. Я сдвинул ее и убедился, что под ней ничего не лежит.

Я обследовал комнату. Насколько я мог судить, ничего в ней не изменилось. Я вернулся в кухню, не нашел никаких перемен и там.

Пружинный замок на задней двери был защелкнут, непохоже, чтобы с ним кто-то возился. Я прошел к парадной двери – ничего интересного. Обследовал весь дом сверху донизу и ничего не выяснил. Окна были в порядке. Драгоценности Дины, лежавшие на туалетном столе (не считая двух бриллиантовых колец у нее на руках), и четыреста с чем-то долларов у нее в сумочке, которая валялась на стуле в спальне, никто не тронул.

В столовой я встал на колени рядом с мертвой девушкой и протер платком рукоятку ледолома – на тот случай, если там остались отпечатки моих пальцев. То же самое я проделал со стаканами, бутылками, дверьми, мебелью и выключателями, которые трогал или мог трогать.

Потом вымыл руки, проверил, нет ли на одежде крови, удостоверился, что не забыл ничего из своих вещей, и подошел к парадной двери. Я открыл ее, вытер внутреннюю ручку, закрыл за собой дверь, вытер наружную ручку и ушел.

Из аптеки на Бродвее я позвонил Дику Фоли и попросил его приехать ко мне в гостиницу. Он явился через несколько минут.

– Дина Бранд убита у себя дома сегодня ночью или рано утром, – сообщил я ему. – Заколота ледоломом. Полиция об этом еще не знает. Я тебе достаточно рассказывал про Дину. Ты понимаешь, у скольких людей были причины желать ей смерти. Прежде всего я хочу отыскать троих – Шепота, Дэна Ролфа и Билли Куинта, радикала. У тебя есть их приметы. Ролф в больнице с проломленным черепом. Не знаю в какой. Попробуй для начала справиться в городской. Свяжись с Мики Лайненом – он все еще следит за Питом Финном, – пусть даст Питу передышку и поможет тебе. Выясни, где эти трое были вчера вечером. И поторапливайся.

Пока я говорил, на лице маленького канадца появилось странное выражение. Потом он открыл рот, но передумал, пробормотал «ладно» и отбыл.

Я пустился на поиски Рено Старки. Через час я обнаружил его при помощи телефона в меблированных комнатах на Ронни-стрит.

– Один? – спросил он, когда я сказал, что хочу его видеть.

– Угу.

Он сказал, чтобы я приходил, и объяснил, как добраться. Я взял такси.

Это был ветхий двухэтажный дом на краю города. На углу напротив, у продовольственной лавки, околачивались двое. Еще одна пара сидела на деревянных ступеньках соседнего дома. Никто из четырех не отличался изысканной внешностью.

Когда я позвонил, открыли двое. Тоже не столь уж кроткого вида.

Меня провели в комнату на втором этаже, где сидел Рено – в жилете и без воротничка. Откинувшись на стуле, он задрал ноги на подоконник.

Рено кивнул своей лошадиной головой и сказал:

– Подтягивай стул.

Люди, которые ввели меня в комнату, ушли, закрыв за собой дверь. Я сел и сказал:

– Мне нужно алиби. Дину Бранд убили вчера вечером, после того как я от нее ушел. Замести меня за это вроде бы не должны, но теперь, когда нету Нунана, я не знаю, какие у меня отношения с полицией. Не хочу давать им никаких шансов что-нибудь на меня навесить. Вообще-то я могу найти алиби на вчерашний вечер, но если ты поможешь, то избавишь меня от хлопот.

Рено взглянул на меня скучными глазами и спросил:

– Почему я?

– Ты вчера мне туда звонил. Ты единственный, кто знает, что я там был в начале вечера. Даже если бы у меня было алиби, все равно пришлось бы с тобой договариваться, верно?

Он спросил:

– Это не ты ее пришил?

– Нет, – сказал я достаточно небрежно.

Он немного помолчал, глядя в окно. Потом спросил:

– С чего ты взял, что я тебе помогу? Я тебе вроде ничего не должен, после того, что ты мне устроил вчера у Уилсона.

– А что я тебе устроил? И без меня все всплывало наружу. Шепот знал достаточно, а о чем не знал, о том догадывался. Я тебя просто вывел на сцену. Какая тебе разница? Ты же можешь за себя постоять.

– Стараюсь, – согласился он. – Ладно. Значит, ты был в гостинице Таннер-хаус в Таннере. Это городишко в тридцати с лишним километрах отсюда, за холмами. Ты поехал туда после встречи у Уилсона и оставался до утра. Отвозил тебя туда и обратно парень по имени Рикер, который околачивается возле бильярдной Марри с наемной тачкой. Что ты там делал, сообрази сам. Оставь свою подпись, ее занесут в книгу постояльцев.

– Спасибо, – сказал я, развинчивая авторучку.