Примерно с месяц назад он вдруг стал каким-то нервным, даже больше чем обычно. Он сказал, что это из-за бизнеса. Затем, это было несколько дней тому назад, я обнаружила, что его пистолета нет в ящике стола, где он хранился с тех пор, как мы переехали сюда, и что он носит теперь пистолет с собой. Я спросила его: «В чем причина?» Он ответил, мол ему кажется, что кто-то следит за ним, и спросил, не замечала ли я кого-нибудь, кто бы бродил вокруг, присматривая за нашим домом. Я сказала, что нет; я подумала, что он свихнулся.

Позапрошлым вечером он сказал мне, что оказался в беде, и ему, возможно, придется уйти, и что он не сможет взять меня с собой, но оставит мне достаточно денег, которых хватит на некоторое время. Он казался обеспокоенным, упаковал чемоданы, на случай если ему придется спешить, сжег все свои фотографии и множество писем и бумаг. Его чемоданы до сих пор стоят в спальне, если хотите осмотреть их. Когда он не пришел домой прошлым вечером, у меня возникло подозрение, что он сбежал, не взяв свои чемоданы и не сказав мне ни слова, и тем более не дав мне никаких денег – мне остались только двадцать долларов в банке на мое имя, ничего, что я могла бы заложить и арендной платой за квартиру через четыре дня.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Около восьми часов вчера вечером. Он сказал мне, что пойдет домой к мистеру Огборну, чтоб обсудить с ним кое-что по бизнесу, но он туда не пошел. Я знаю это. У меня кончились сигареты – мне нравится марка «Русский Эликсир», но их невозможно достать в этой части города – и потому я позвонила мистеру Огборну, чтоб он попросил Герба купить их по дороге домой, но мистер Огборн ответил, что Герб к нему не приходил.

– Как долго вы знаете Витэйкра? – спросил я.

– Несколько лет, я полагаю. Мне кажется, мы с ним встретились впервые на одном из морских курортов.

– У него есть семья?

– Насколько я знаю – нет. Я не многое знаю о нем. О, конечно! Я точно знаю, что он три года провел в тюрьме в Орегоне за подделку. Это он мне рассказал однажды ночью, когда был в стельку пьян. Он отбывал там срок под именем то ли Барбер, то ли Барбье, или что-то похожее. Он сказал что теперь будет ходить прямо и осторожно.

Дин достал маленький автоматический пистолет, выглядевший довольно новым, несмотря на налипшую грязь, и передал его женщине.

– Видели его когда-либо?

Она кивнула свой светлой головой, – Да! Это пистолет Герба, или его близнец.

Дин спрятал пистолет обратно в карман, и мы встали.

– Что будет со мной? – спросила она. – Вы ведь не собираетесь запереть меня как свидетеля или еще по какой причине, не так ли?

– Не сейчас, – уверил ее Дин. – Оставайтесь в пределах досягаемости, чтоб мы могли найти вас, как только понадобитесь, и вас не будут беспокоить. Есть идея, куда бы мог направиться Витэйкр, задумай он сбежать?

– Нет.

– Мы хотели бы бегло осмотреть квартиру. Не возражаете?

– Прошу, – пригласила она нас. – Можете разобрать все на части, если хотите. Я на вашей стороне.

Мы практически воспользовались ее советом, но не нашли ни одной вещи, имеющей хоть какую-то ценность. Витэйкр, когда жег барахло, которое могло бы выдать его, все проделал очень тщательно.

– Его когда-нибудь фотографировал профессиональный фотограф? – спросил я перед тем как мы ушли.

– Нет, насколько я знаю.

– Вы сообщите нам, если услышите или вспомните что-либо, что могло бы помочь?

– Конечно, – сказала она от чистого сердца, – конечно.

Мы с Дином спустились молча на лифте и вышли на Гоу-стрит.

– Что думаете обо всем этом? – спросил я, когда мы покинули здание.

– Эта лилия, ха? – усмехнулся он. – Мне интересно, как много она знает. Она опознала пистолет и рассказала о приговоре за подделку на севере, но мы бы сами узнали об это так или иначе. Если бы она была умна, она бы сказала бы нам все, что она знает, и что мы могли бы узнать самостоятельно, и тем бы сделал остальной мусор, что она нам выдала, более правдоподобным. Вот и гадаю: она дура или умница?

– Мы не будем гадать, – сказал я. – Мы повесим на нее шпика, и будем следить за ее письмами. Еще у меня есть номер такси, которым она пользовалась пару дней назад. Мы поищем и его.

Из аптеки на углу я позвонил Старику, и попросил выделить несколько ребят, чтоб держали Мэй Лэндис и ее квартиру под присмотром днем и ночью, также чтоб он договорился с Почтовой службой, чтоб они дали нам знать, если она получит какое либо послание, которое могло бы быть от Витэйкра. Я сказал Старику, что зайду к Огборну и возьму несколько образцов почерка беглеца, чтоб сравнить с почерках в письмах к Мэй Лэндис.

Затем я и Дин занялись выяснением маршрута такси, которое Боб Тил видел увозящим женщину. Полчаса в офисе таксомоторной компании, и мы получили информацию, что такси возило пассажирку на Гринвич-стрит. Мы отправились по данному нам адресу.

Это было ветхое здание, разделенное на квартиры самого мрачного и темного вида. Хозяйку дома мы отыскали в подвале: изможденная женщина в грязно-сером, с крепко сжатым тонкогубым ртом и бледными, недоверчивыми глазами. Она энергично качалась в скрипящем кресле, и подшивала пару рабочих штанов, в то время как трое грязных ребятишек носились со щенком-полукровкой по всей комнате.

Дин показал ей свой значок и сказал, что мы хотим поговорить с ней без лишних ушей. Она встала, выгнала из комнаты детей и собаку, а потом, уперев руки в бедра, встала перед нами.

– Ну, и что вам надо? – спросила она мрачно.

– Хочу получить сведения о ваших жильцах, – сказал Дин. – Расскажите нам о них.

– Рассказать вам о них? – ее голос был резким и без того, что она была в дурном настроении. – И что, как вы думаете, я должна вам о них рассказать? Кто я по вашему? Я женщина, которая занята своим собственным бизнесом! Никто не может сказать, что я не заслуживаю уважения...

Это не привело бы нас ни к чему.

– Кто живет в номере один? – спросил я.

– Одсы – двое стариков с внучкой. Если вы можете сказать о них что-то дурное, значит вы лучше знаете их, чем я, которая прожила с ними рядом десять лет!

– Кто живет в номере два?

– Миссис Кодмэн с сыновьями, Фрэнком и Фредом. Они здесь уже три года, и...

Я переходил от номера к номеру, пока мы не добрались до второго этажа, который не позволил домохозяйке окончательно уверится в моей глупости, из-за того, что я подозревал ее жильцов всех подряд.

– Там живут Квирки, – теперь она выглядела просто несколько недовольной, хотя раньше была откровенно груба. – И они приличные люди, если вас это интересует!

– Сколько они живут здесь?

– Шесть месяцев или чуть больше.

– Чем занимается глава семейства?

– Я не знаю, – сказала она хмуро. – Возможно, путешествует.

– Сколько человек в семье?

– Только он и она, и они хорошие, тихие люди.

– Как он выглядит?

– Как любой мужчина. Я не детектив, чтоб совать свой нос в лица людей, чтоб выяснить, как они выглядят. И я также не сую нос в их дела. Я не...

– Сколько ему лет?

– Возможно, между тридцатью пятью и сорока. Хотя может быть немного моложе или старше.

– Высокий, низкий?

– Не такой коротышка как вы, но и не столь высок как этот лесоруб с вами. – Она презрительно окинула взглядом и мою невысокую, но крепкую фигуру, и громадную тушу Дина, – и он не такой толстый как вы оба.

– Усы?

– Нет.

– Волосы светлые?

– Нет, – торжествуя, – темные.

– Глаза тоже темные?

– Может быть.

– Дин держась на расстоянии, посмотрел на меня через плечо женщины. Его губы беззвучно складывались в слово «Витэйкр».

– Теперь перейдем к миссис Квирк, как она выглядит? – продолжал я.

– У нее светлые волосы, она невысокая и коренастая, может чуть моложе тридцати.

Мы с Дином довольно кивнули друг другу; по описанию достаточно похоже на Мэй Лэндис.

– Они много времени проводят дома? – продолжил я.