– Помниться, отец Матвей говаривал мне: «На удачу, казак, надейся, а сам не плошай». – Выпустил прохиндея на волю Алексей.

Андрюха покрутил шеей, одёрнул полы пиджачка и покровительственно хлопнул подопечного по плечу.

– Так это же девиз профессионального шулера! С тобой в игре не пропадёшь.

– Жульничать нехорошо, – недовольно скривился простоватый паренёк.

– А ты, фраерок, и не будешь «лохов разводить», – сплюнув сквозь зубы, изобразил из себя блатного урку Андрюха – каторжанин. – Так, только мне подшаманишь чуток, ну, как давеча, в японском саду куралесил. Теперь всемирной славы добиваться не станем, постоишь в тени моей могучей фигуры. По сути, мы провернём тот же фокус, но факиром представлюсь я, и поиграем с деньгами покрупнее.

– Ну, если в тени постоять и кошельки буржуев облегчить, – неохотно согласился совестливый революционер. – Тогда подсоблю чуток, пошаманю. Но ты там сильно‑то не наглей – грешников дури, однако знай меру.

– Да нам, Алёшенька, много и не надо, так, на прокорм только, – смущённо опустил глазки шулер – анархист.

Поужинав в дешёвой портовой таверне, где прислуга умела удовлетворить разнообразные вкусы разношёрстной иностранной публики, компания русских путешественников разузнала и про подходящую недорогую ночлежку. Располагалась она рядом с шумным портом, изысками интерьера не блистала, зато хозяин держал при себе несколько толмачей. А для Артёма с Фёдором, говоривших только по – русски, это было немаловажно. Алексей‑то ещё кое – как изъяснялся на ломаном испанском и чуть – чуть «мычал» на французском, вот где сказалось обучение испанскому языку по французскому самоучителю. Андрюхе было проще, он в гимназии французский зубрил, да и на первых курсах университета знания подтянул, пока не выгнали. Теперь бывший студент стал главным поводырём группы немтырей. Алексей старался помалкивать, станичник не привык к бурной жизни большого города, а на чужбине, вообще, не знал, как ориентироваться.

Алексей разок испробовал потолковать на ломаном японском с уличным торговцем. Коротконогий китаец с перепугу ломанул от самурая – переростка, как пришпоренный орловский рысак. Может, казак слово какое страшно исковеркал, а, скорее всего, опасались аборигены грозных соседей, сильно не любили. Алексей решил впредь язык‑то попридержать, не корчить из себя полиглота.

Плохонького испанского и активной жестикуляции, обычно в Макао достаточно для краткого бытового общения с аборигенами. Португальский в Макао считался вторым, после китайского, а слова на испанском были созвучны языку главных здесь иностранцев. Те же, кто больше любил лопотать на английском, крутились на соседней стороне залива, в Гонконге, там, на острове, всем заправляли представители другой европейской державы. В Макао же преференций англоязычным не делали, тут недолюбливали удачливых соседей. Португальская корона хоть и потускнела давно, но один из последних бриллиантов – Макао, всё ещё сиял.

В отличие от полностью захваченного англичанами и отрезанного водой Гонконга, Макао раскинулся на полуострове и имел с материковой частью не только географическую связь. Португальская администрация, конечно, главенствовала в Макао, но влияние Китая было чрезвычайно велико. Из – за явного двоевластия и дикой коррумпированности чиновников, в Макао вольготно чувствовали себя контрабандисты всех мастей и китайские триады. Англичане организовали разветвлённую сеть по поставке крупных партий опиума вглубь Китая. Официально власти Макао боролись с контрабандой ядовитого зелья, но на деле не вмешивались в выгодный бизнес соседей. Часть товара сразу оседала в злачных притонах на краю города, где бандиты хозяйничали над целыми кварталами. Полиция в опасные трущобы даже не совалась.

Португальская корона не имела навара с опиумной торговли, зато стригла других заблудших овец – игорные казино приносили регулярный доход. Этот золотой источник никогда не иссякал, он не зависел ни от рыночной конъюнктуры, ни от политической ситуации в мире. Человеческая жадность неисчерпаема. Контрабандисты, морские пираты, китайские хунхузы и обычные городские воры не опасались транжирить награбленное. Знали, что Макао – это не чопорный английский Гонконг, здесь царят свободные нравы. Толпами валили в казино и относительно честные торговцы, с набитыми кошельками, – золотая лихорадка охватывала всех без разбора. Капризная фортуна благоволила лишь единицам из толпы страждущих, но возбуждала алчность у всего стада. Ибо чужой проигрыш сотен игроков проходил мимо их взора, как не воспринималась и чужая боль, а вот крупный выигрыш редкого счастливчика разжигал в душе ярую зависть. Каждый мнил себя не очередным безликим телом в стаде неудачников, а избранным, особенным, достойным заслуженной награды баловнем судьбы.

Бдительные стражи на входе в казино отсеивали паршивых заблудших овец от носителей «золотого руна». Алексею с Андрюхой не пришлось убеждать мордатых привратников, важно расхаживающих в малиновых ливреях, в своей состоятельности. Костюмы у парочки чужаков шиты по последней моде, материя не из дешёвых, да и физиономии у обоих европейские. Последним штрихом к портрету новоявленных игроков стала демонстрация Алексеем серебряной луковицы дорогих часов. Он небрежно достал хронометр из кармана жилета и, с мелодичным звоном откинув крышку, нетерпеливо взглянул на циферблат – деньги в казино уже прокисали.

Узкоглазая морда дородного халдея расплылась в подхалимской улыбочке, двери рая распахнулись. При этом пока одна ладонь в белой перчатке отворяла заветные закрома, другая ладошка, как бы невзначай сложенная лодочкой у груди, продемонстрировала неловкую пустоту. Чужаки блестяще прошли заключительный тест на профпригодность – в подставленный «совок» упала японская монетка. Правда, медная, но копилка халдея принимала валюту любого достоинства. Всегда оставалась надежда, через несколько часов проводить удачливых игроков низким поклоном, заполучив на выходе богатые чаевые. Счастливые люди более щедры. Привратник каждому входящему искренне желал удачи. Проигравшийся вдрызг забудет доброе напутствие, зато выигравший отблагодарит.

Начать «раздевать» казино и богатеньких завсегдатаев Андрюха решил с игорных столов, где азартные китайцы бросали кубики на морёный дуб столешницы. В тонкости «игры в кости» шулер посвящать дружка не стал, объяснил лишь главное – у кого больше сумма цифр на верхних гранях кубиков, тот и выиграл ставку. Алексей кивнул и молча отошёл в сторонку, наблюдать за схваткой могучих кубикометателей.

Поначалу, китайские торговцы охотно приняли за свой стол щедрого европейца. Андрюха, уверенный в магической поддержке шамана, сразу сделал крупную ставку, небрежно метнув на столешницу горстку серебряных монет. Металл звучно дзинькнул волшебной музыкой, усладив тонкий слух ценителей прекрасного, собравшихся этим вечером у игорного стола. Глазки китайцев алчно заблестели, дежурные улыбочки стали шире и добрее.

К удивлению Андрюхи, он сразу проигрался вдрызг. За первым серебром, в загребущие лапы китайцев укатились и последующие две горстки монет. Андрюха запаниковал, оглянулся назад, побледнел – Алексей его бросил! Шаман отошёл к столу с рулеткой и встал спиной к оставленному на растерзание, сильно обедневшему, товарищу. Неудачливый мрачный шулер попытался выйти из игры, но нагло лыбившийся сосед – азиат удержал «денежный мешок на ножках», сладкоречиво увещевая продолжить. Компания за столом тоже поддержала, коверкая ободряющие слова из разных европейских языков.

– Бонжур, месье, – грубо дёрнул чужестранца за рукав пиджака сосед, призывая сделать очередное подношение госпоже фортуне.

То ли от резкого рывка, то ли сама по себе, но серебряная монета вывалилась из ладони неудачника и со звоном поскакала по отполированной до блеска столешнице. Сокровище замерло в недосягаемости для коротких рук интенданта. Посчитав это знаком, Андрюха с надеждой посмотрел на спину шамана. Показалось, что тот чуть повернул голову и слегка кивнул.