«И оставьте в покое мою кровь, пожалуйста», — этого я не произнесла вслух, но подумала. И Адриана Гилмур словно услышала мои мысли и вздёрнула тёмные брови.

— Ты действительно не хочешь ничего о себе знать? — спросила она, разглядывая моё перепуганное лицо.

— А разве… разве вы, госпожа, хотели бы знать о себе всё?

Её губы дрогнули.

— Эли, я знаю достаточно.

— И вы счастливы? — прошептала я.

— Нет. Но я сама, добровольно согласилась на жизнь в неволе, а тебя… тебя никто не спрашивал.

Раскладывая салфетки и серебряные приборы на изысканной голубой скатерти, я всё думала о словах госпожи Адрианы. Никогда прежде мне не приходилось размышлять о возможной свободе. Я родилась и выросла в неволе, но моя жизнь не была так ужасна, чтобы я пыталась вырваться из неё в другую — полную риска и смертельных опасностей жизнь беглой рабыни. Меня удивило предположение, высказанное Мартейном Фоули в саду. Убежать? Но куда, зачем?..

Конечно, я знала о том, что многие рабы вынуждены влачить жалкое существование. В Краю Тысячи островов живут не только разумные и добрые волшебники. Есть среди хозяев и те, кто заставляет рабов трудиться на рудниках или полях от зари и до зари, лишая их еды и сна. Есть надсмотрщики, которые не могут пройти мимо невольника без того, чтобы не пнуть его сапогом или не ударить плетью. А какая судьба у юных девушек, попадающих в руки мучителей? Представить страшно! Мне же просто несказанно повезло, а потому я не совсем понимала, зачем мне свобода и что я стану с ней делать.

— Ты счастлива, Эли? — весело спросил меня советник Фоули, появляясь в столовой.

Он был в прекрасном расположении духа и тоже принарядился к ужину.

— Адриана ведь сообщила тебе новость о стихийном даре? — уточнил он.

— Да, господин. Но рабам запрещается колдовать, — как можно учтивее возразила я.

— А членам Магистрата запрещается держать в имении порабощённых магов, — рассмеялся он, щёлкнув пальцами напротив камина. Сухие поленья в одно мгновение охватил рыжий огонь. — Будем нарушать правила и устанавливать новые порядки.

— Я не знаю ни одного заклинания, господин, а если бы и знала — миралит не позволит мне сотворить даже искры.

Советник Фоули приблизился к столу и легко провёл ладонью над приготовленными свечами. Два десятка огоньков вспыхнули, повинуясь его дару. Я вздохнула и улыбнулась: это было красиво.

— Моя жена утверждает, что купила тебя не случайно. Возможно, она права и ты поможешь нам устроить переворот в этом заплесневелом от старинных устоев обществе. Обладатели магического дара не должны страдать в цепях и ошейниках.

О светлые боги! Лишь в эту минуту я поняла, как скуден и ограничен мой разум. Видно, ошейник из миралита сдерживает не только движение волшебства в крови, но и способность широко мыслить. Я думала лишь о том, что лично мне свобода совсем ни к чему, но мне не пришло в голову, что моё возможное освобождение может стать первым из многих десятков и сотен. Сначала шанс вырваться от жестоких хозяев получат те, кто имеет дар, а потом — кто знает — может быть, закон применят и ко всем остальным людям, эльфам, оборотням и полукровкам? У меня даже голова закружилась. Определённо — я глупа и недальновидна.

— Как же вы собираетесь… утвердить этот закон?

Мартейн заворожённо играл высотой свечного пламени, его пальцы чуть шевелились, источая огненные искры. Я не могла оторвать взгляда от его рук, одновременно сильных и изящных.

— У меня есть верные сторонники, — ответил он. — Но есть и враги, Эли. Как у любого советника Магистрата.

В столовую тихо вошла госпожа Адриана, и Мартейн тут же забыл об огнях и уставился на жену. В его взгляде искрились воодушевление и надежда, и я подумала: может быть, рано или поздно, советник добьётся взаимности от собственной жены. Он ведь уже говорил мне тогда в саду, что не привык отступать и сдаваться.

— Ты так и не отправил ответ на письмо Архимагистра? — поинтересовалась Адриана.

— Зачем? — удивился Мартейн. — Чтобы этот старый паук успел подготовиться к моему выступлению на заседании Совета? Нет уж, придётся ему дождаться конца месяца и встретиться со мной лицом к лицу. Хочу посмотреть на его физиономию, когда он узнает, сколько членов Магистрата на самом деле поддерживают меня!

Госпожа Адриана тихо рассмеялась.

— Надеешься, что его хватит удар?

Советник Фоули наполнил два бокала розоватым игристым напитком и сделал мне знак подавать ужин. Я поклонилась и уже спустя пару минут начала расставлять на столе приготовленные поваром блюда. Мои хозяева были в замечательном настроении, которое передалось и мне. Они со смехом обсуждали плетущих интриги стариканов из Совета и мечтали о том, что в скором времени те либо окочурятся от собственного яда, либо попросту сожрут друг друга, как пауки в банке.

— Я думаю, ты всё-таки играешь с огнём, Тейн! — подняв бокал, заметила госпожа Гилмур.

— Такой уж у меня дар — играть со стихиями, — улыбнулся он.

— Как только Архимагистр почует, что ты решил собирать на него компромат, он сделает всё, чтобы тебя уничтожить.

— Не волнуйся, я буду предельно аккуратен. — Советник Фоули коснулся бокала жены своим. — Ради нашего с тобой будущего, Ари.

Я увидела, как госпожа Адриана вздрогнула, а улыбка её стала натянутой, словно вымученной. Тем не менее она кивнула и сделала глоток исходящего воздушными пузырьками вина. После этих слов разговор как-то сам собой закончился. Стремясь изобразить непринуждённость, Мартейн и его жена принялись накладывать друг другу в тарелки салаты, кусочки запечённого с травами мяса, оливки и ломкий белый сыр. Мне неловко было тревожить повисшую в столовой тишину, нарушаемую лишь звяканьем вилок и хрустом сельдерея в зубах советника, поэтому я покорно стояла у двери и ждала, когда меня заметят и отпустят.

— Ты можешь идти, Элинея, — сказал, наконец, Мартейн и махнул рукой.

— Доброй вам ночи, господа, — учтиво поклонилась я и выскользнула за дверь.

В холле царил полумрак: на улице было пасмурно, служанка закрыла окна, выходящие на боковую сторону дома, и задёрнула их гардинами. Я немного отошла от столовой и тут поняла, что толстый ворсистый ковёр полностью заглушает звук моих шагов. Это обстоятельство побудило меня вернуться назад и послушать, о чём теперь станут беседовать советник Фоули и его жена. Я приникла к узкой щелочке между дверными створками и вся обратилась в слух.

— Эли моя рабыня, — чуть высокомерно задрав подбородок, проговорила Адриана и наколола на вилку спелую оливку. — И приказываю ей я, а не ты, Тейн.

— Спасибо, что не сказала это при ней, — усмехнулся Мартейн. — Мой авторитет владельца Асфы в целости и сохранности. Но всё же, неужели тебе не хватает власти над тенями в Междумирье?

— Ты неправильно понимаешь меня, — грустно улыбнулась моя хозяйка. — Мне просто важно, чтобы здесь, в чужом краю, у меня было что-то своё. Я купила эту девушку не ради забавы, я хочу помочь ей. Это моё дело, личное. И я не хочу, чтобы ты использовал её в интригах Магистрата.

— Я и не собирался её использовать! Я лишь говорил о том, что её появление удивительным образом совпало с тем, что я пытаюсь продвинуть новые законы. Она ни в коем случае не пострадает из-за козней старых пауков. А ты… возможно, ты подружишься с ней. Тебе ведь не хватает подруги, верно? И ты отказываешься ездить в гости к другим советникам.

— Чтобы слушать пустопорожнюю болтовню их жён? Это неинтересно, Тейн. Я лучше пообщаюсь с демонами из сумрака, чем буду делать вид, будто мне нравится выгуливать платья и украшения. Супруги и любовницы твоих коллег чужие мне и навсегда останутся такими, прости.

Мартейн отложил приборы и осторожно накрыл ладонью руку жены.

— Как и я, верно?

Адриана не отняла руку, покачала головой.

— Нет. Ты мне не чужой после всего, что у нас было. И ты знаешь, что я всегда буду поддерживать тебя во всех начинаниях. Я знаю, какой ты человек, Тейн, и я восхищаюсь тобой.