— Я не знаю никакой магии, господин. Не владею ни одним заклинанием. Возможно, дара у меня и вовсе нет или он так слаб, что его нельзя почувствовать. Прошу вас, не гневайтесь на госпожу Адриану. Она спасла меня от продажи очень жестокому человеку. У неё доброе сердце.

Хозяин поместья замер, словно не веря своим ушам. Я в испуге прикрыла рот обеими руками, давая понять, что больше не собираюсь выступать с речами. Всё, что я выпалила, было уже слишком для рабыни. Я видела, как гнев советника Фоули на глазах превращается в нечто иное. Неужели он правильно понял меня, услышал меня так, как это было нужно? Я желала одного — отвести его гнев от Адрианы. Пусть лучше сердится на меня!

— Хм, — только и выдохнул он. — Смелая девушка.

— И у неё отличные рекомендации, — тихо заметила Адриана. А потом она прикоснулась к локтю мужа, и он сразу как-то успокоился.

— Надеюсь, — сказал он, — ты знаешь, что делаешь, Ари.

— Я всегда знаю, что делаю, дорогой, — проворковала моя хозяйка.

— Хорошо. Мы ещё поговорим об этом, но не сегодня. Уже поздно.

Я тайком перевела дух и последовала за хозяевами в сторону дома. Во мне плескалась неожиданная радость: мы победили целого советника из Магистрата! Я совсем забыла о том, что полчаса назад в моих мыслях были демоны и жертвоприношения.

Скоро я уже сидела за небольшим столиком возле окна в своём новом жилище, жевала выданный заспанной кухаркой остывший ужин и запивала его холодным чаем. Ставни были распахнуты в ночь. Лёгкий ветерок шелестел листьями в саду и колыхал растущие прямо под окном белоснежные розы. Жизнь казалась мне непредсказуемой и удивительной. За этот бесконечный день я успела столько всего передумать, столько раз испугаться и наделать столько ошибок, что теперь только и оставалось, что смиренно сидеть на стуле и пить чай, сожалея о своём недостойном поведении.

Как бы я хотела сейчас иметь под рукой мой старенький дневник! Я любила полистать его перед сном, добавить пару новых строк к неторопливо текущему повествованию. На Фелле редко случалось что-нибудь примечательное, поэтому каждое мало-мальски интересное событие ценилось на вес золота и долго обсуждалось и хозяевами, и слугами, и рабами. Здесь же, в новом доме, мне уже сейчас было о чём поразмышлять с пером в руках.

Что за тайну скрывает дом советника Фоули? Почему Адриана не захотела поцеловать супруга, и связано ли это как-нибудь с тем, что они никак не могут родить наследника? Сколько ещё, помимо меня, невольников и прислуги содержат эти господа? Какие обязанности меня ждут? Призывает ли моя хозяйка теней из сумрачного Междумирья, и нужна ли ей для этого кровь?

Как ни старалась я убедить себя в том, что пора ложиться спать, мысли так и толклись в моей голове — невысказанные, незаписанные. Я была сама виновата! Скажи я госпоже Адриане, что умею читать и писать, быть может, она позволила бы мне взять немного бумаги и смастерить новый дневник. И уж наверняка в доме магов нашлась бы капля чернил и перочинный нож. Вот к чему приводит обман! Придётся теперь всё держать в себе, потому как поговорить здесь мне не с кем и неизвестно ещё, как отнесутся к моему появлению другие рабы.

В задумчивости я выдвинула ящик прикроватной тумбочки и, к большой радости, обнаружила внутри потрёпанный молитвенник. На кожаной обложке был выжжен солнечный круг и лик главного божества людей — Ксая. С оборотной стороны изображались фазы лунного цикла, окружавшие фигурку стройной женщины с распростёртыми руками. Я знала, что Ниира считалась в Веллирии покровительницей эльфов, но на островах и люди почитали её наравне с богом солнца.

Устроившись на узкой кровати и придвинув поближе свечу, я приготовилась погрузиться в чтение. Бережно раскрыла книгу, погладила тёплые желтоватые страницы. И… чуть не попалась, потому что дверь тихо скрипнула и впустила в мои скромные покои госпожу Адриану.

— Ты ещё не спишь? — спросила она, не сразу заметив в моих руках молитвенник.

— Н-нет, но я собиралась, — пролепетала я едва слышно.

Снова говорю совсем не то, что следовало бы! Как бы хозяйка не подумала, что я не рада её позднему визиту! Нужно срочно исправиться.

— Увидела книгу в тумбочке и решила посмотреть, нет ли в ней картинок, — виновато добавила я.

А ведь говорила себе, что больше не буду лгать.

Адриана присела на стул возле кровати, не сводя с меня внимательного взгляда. Она уже переоделась ко сну: поверх длинной шёлковой рубашки был наброшен лёгкий пеньюар, в волосах больше не сверкали ниточки изумрудов, тонкие руки волшебницы не украшали браслеты и кольца. Лишь одно-единственное кольцо сияло сапфиром идеальной чистоты на безымянном пальце, и я снова подумала о Мартейне Фоули. Муж хозяйки был так красив, что же она уворачивалась от его ласки?

Впрочем, я ничего не знала о ласках. Может быть, они не всегда желанны даже у любящих людей? Нет, нет, не может такого быть.

— Если захочешь изучать грамоту, я принесу тебе букварь, — улыбнулась хозяйка.

— Спасибо, госпожа. Прежде всего, конечно, обязанности по дому, но, если у меня выпадет свободная минутка, я бы хотела учиться.

Хотя бы так. Пусть пройдёт год, два или три, но когда-нибудь я заслужу право снова читать и писать. И пусть мнимая «учёба» будет мне наказанием.

— Я рада, что тебе не чужда тяга к знаниям, — сказала госпожа Адриана. — Что касается обязанностей, то поговорим о них завтра, когда ты немного освоишься и привыкнешь к новому дому. А сейчас я бы хотела узнать твою историю.

И она приготовилась слушать, откинувшись на спинку стула. Нужно было говорить, но как же это оказалось тяжело! Ещё никто и никогда не просил меня рассказывать о себе. Да и что было говорить? Жизнь невольницы не изобиловала ни событиями, ни достижениями. Что-то подсказывало мне, что госпожу сейчас интересуют вовсе не мои кулинарные или хозяйственные навыки.

— До сегодняшнего дня я жила на Фелле у господина Гедриса Майна, — робко начала я.

— Это я уже знаю. А до этого?

— Меня купили в двенадцать на рынке Луллы. Наш с мамой прежний хозяин был вынужден продать имение вместе со всеми невольниками…

— Тебя разлучили с матерью? — нахмурилась Адриана.

— Да, госпожа. Я не знаю, кто купил мою маму и жива ли она сейчас.

События тех далёких дней давно уже померкли в моей памяти, я старалась не возвращаться в мыслях в момент, когда мамочка в последний раз прижала меня к груди. Она так горько плакала, а я, несмотря на то что была уже почти девушкой и ростом догнала родительницу, ничего не понимала и только твердила: «Почему ты плачешь, почему, мама?» Мне и в голову не могло прийти, что мы расстаёмся навсегда!

Когда кораблик Гедриса отчалил от Луллы, на торговые острова набросился внезапно налетевший шторм. Трое стихийных магов еле-еле сумели вырвать наше судно из водоворота бешеного ветра и серых волн, вздымавшихся до самого неба. Часть поклажи вытряхнуло за борт, и только чудом за сундуками и ящиками не последовал и живой товар. Меня крепко держал какой-то старый матрос, и всё, что я запомнила из его слов, было «Дурное это дело — покупать и продавать людей, дурное. Боги гневаются!»

Я сбивчиво поведала Адриане те немногие подробности, что удалось вспомнить, опустив лишь слова матроса, чтобы не рассердить её. К моему удивлению, лицо новой хозяйки с каждым моим словом всё больше отражало заинтересованность и участие. Я уже поняла, какой чуткий и неравнодушный человек госпожа Гилмур, но сейчас видела, что ей нравится меня слушать. Её глаза загорелись искренним интересом.

— У твоей матери был магический дар? — спросила она.

— Совсем небольшой, на одну восьмую часть крови. Она не умела творить заклинания.

— И у неё не было фамилии?

— Нет, госпожа, — вздохнула я. — Мои бабушка и прабабушка также были рабынями.

История стирала фамилии когда-то побеждённых соперниками магических семей. Возможно, мои дальние предки и были могущественными волшебниками, но войны за земли, за власть или тайные знания лишили их какого-либо наследия. А рабам ни к чему помнить имена тех, по чьей вине они оказались в цепях.