— А потом? — робко спросила я, улыбнувшись хозяину в ответ.

— Потом я разозлился на неё. Не знаю, как это случилось. Купол лопнул, на наставнице вспыхнули волосы и платье. Было очень весело! Огонь не нанёс ей вреда, но все вещи сгорели… как и парик на её голове.

Воспоминания так захватили советника Фоули, что он, похоже, забыл, зачем привёл меня сюда.

— На её крики сбежалась прислуга, позвали отца… В общем, досталось мне тогда! Но всё равно мы с папой всегда хохотали, когда вспоминали этот случай. Мне было тогда тринадцать, и я понятия не имел, как управлять даром, как рассчитывать силы.

— Вам долго пришлось учиться?

— Долго. — Мартейн вытянул из кучки один уцелевший посох и проверил кристалл, закреплённый на его верхушке. — В шестнадцать я поступил в Академию и провёл там семь лет.

— Отец гордился вами? — прошептала я.

— Я не успел предъявить ему диплом с золотой печатью отличника, — вздохнул Мартейн. — Отец погиб в море, и после Академии меня ждал пустой дом.

— Мне очень жаль. А ваша мама?

— Я плохо помню её. Она умерла, когда мне было пять лет.

Мартейн стиснул древко посоха в руке, и кристалл вспыхнул огненным сиянием.

— Я мечтал, что буду учить здесь своих детей, — сказал он. — И рассказывать им, какие ошибки совершал в детстве.

— Всё это ещё может сбыться, — тихо сказала я.

— Нет, Эли, я уже начинаю понимать, что Адриана, скорее всего, никогда не подарит мне наследника. А никакая другая женщина мне не нужна.

— Вы рано сдаётесь, господин Мартейн!

— Думаешь? — Он пожал плечами. — Я часто поддаюсь эмоциям и увлекаюсь фантазиями о том, как замечательно всё могло бы быть. Но здесь, кажется, тот случай, когда пора прислушаться к гласу рассудка и оставить безнадёжные мечты.

Ах, как мне было трудно не проболтаться в эту минуту. Пусть Адриана ждёт ребёнка с другим даром и Тейн не сможет стать учителем своей дочери, но как бы его обрадовало само известие!

— Это место возвращает меня в прошлое, — помолчав, добавил он. — А надо жить настоящим, пусть это и непросто.

— И всё же, — несмело сказала я, — хорошо, когда есть куда вернуться.

— У тебя тоже когда-нибудь будет дом и семья. Надеюсь, и у Хисса тоже. Пусть враги и называют меня мечтателем, но я не стал бы добиваться невозможного. Если я берусь за какое-то дело, то знаю: пусть не сразу, но оно получится. Хотя, не скрою, хочется получать всё и сразу. Такова наша стихийная сущность.

С этими словами он вручил мне посох, заряженный магией огня.

— Я думала, вы хотите меня наказать, а не учить магии, — призналась я, вспомнив о погроме в комнате.

— Да, я придумал тебе хорошее наказание. Будешь пытаться пробить мою защиту заклинаниями.

Мартейн проговорил формулу, и вокруг него засиял ледяными искрами магический барьер.

— Рабыня не может нападать на хозяев, это карается смертью.

Я посмотрела на горящий изнутри кристалл. Небольшого усилия моей воли хватило бы на то, чтобы из него вырвались огненные шары. Но стрелять в Мартейна Фоули, да ещё и в потайном уголке поместья, было откровенно страшно.

— Я хочу, чтобы здесь, на этом клочке земли, ты не считала себя рабыней. Думай только о даре и о том, что хочешь укротить его, заставить подчиниться себе. Пусть все иные мысли останутся по ту сторону рощи.

Несмотря на его слова, я всё же нерешительно переминалась с ноги на ногу.

— Почему вы это делаете? Почему делаете меня своей ученицей? — прошептала я.

— Это временно, — отступая на несколько шагов, сказал Мартейн. — Когда мы доберёмся до Алтаря Родовой стихии и узнаем тайну твоего происхождения, ты получишь свободу. И тогда ты должна будешь поступить в Академию. А пока будем бороться с твоим неистовым талантом своими силами.

Сосредоточиться было очень сложно! Пусть Тейна и скрывала защита, я долго не могла заставить себя направить оружие на живого человека. И не просто на хозяина поместья, но на того, кого я тайно люблю, о ком думаю, когда ложусь в кровать и задуваю свечи.

Он придумал мне заслуженное наказание, ничего не скажешь! Преступить закон, перешагнуть через робость и страх…

«Шмяк! Шмяк! Шшшш…» С кристалла срывались кривоватые огненные шарики и падали на землю, оставляя на ней тёмные следы. Ни один заряд не долетел до Мартейна, как я ни старалась.

— Ты боишься, ты просто боишься направить дар! — смеялся он. — Смелее, Эли!

— Ну держитесь, советник! — Я собралась с духом и запустила в него пламенным сгустком.

«Пшшш!» — Он угодил в барьер и громко зашипел от соприкосновения со льдом. Дальше дело пошло легче. Я поняла, что Тейну ничто не угрожает и, как тогда у фонтана, дала волю своей магии.

Нам снова было весело. Как будто в мире были только мы вдвоём и наше волшебство, а проблемы в Магистрате, происшествия на острове, моё невольничье положение и всё прочее существовало где-то очень далеко, в другой вселенной.

Когда я выдохлась и мы решили возвращаться, стояла уже глубокая ночь. Я испытывала приятную усталость: мой дар немного угомонился и больше не бушевал в крови. Для того, чтобы я снова могла творить заклинания, требовалось время на восстановление сил.

Мартейн с неохотой возвращался к суровой действительности. Когда мы заметили у дома двух охранников поместья и человека в коричневой мантии посыльного от Магистрата, советник невольно выругался.

— Что ещё за срочность среди ночи? До утра не ждёт? — рявкнул он.

— П-п-приглашение на торжественный приём на острове Найра, господин Фоули. Велено вручить сегодня.

Советник сломал печать, развернул свиток и пробежал его глазами.

— Передайте Архимагистру, что я приду.

— Я не отпущу тебя одного в это логово старых пауков! — заявила Адриана утром следующего дня за завтраком. — Тебе придётся взять меня с собой.

— Ты же отпускаешь меня на заседания советников Магистрата, — улыбнулся Мартейн. — А этот дурацкий приём не более чем ежегодный фарс. Все разодеваются, как павлины, и изображают крайнюю любезность. На балу запрещается иметь с собой оружие или применять боевые заклинания. Поэтому советники берут с собой жён, любовниц и лакеев.

— Придётся тебе быть как все. — Хозяйка пригубила чашку с чаем и посмотрела на мужа из-под растрёпанной чёлки.

— Ари, ты никогда не любила подобные мероприятия… — попытался возразить советник.

— Но я хочу поплыть с тобой, — настойчиво повторила она. — Или чтобы ты остался со мной.

Я знала, что Мартейн Фоули уступит супруге, но на сердце у меня было тревожно.

— Если Горм хотя бы на минуту подумает, будто я боюсь его, он получит преимущество. Все мои усилия пойдут прахом. Мы должны быть там — и я, и мои сторонники из Совета. Пусть этот приём лишь чистая формальность, но это часть игры, в которую нам всем приходится играть. Но всё же, — он вздохнул. — Я бы хотел, чтобы ты была дома в тот вечер.

— Разве дома или на Асфе теперь совершенно безопасно? — воскликнула Адриана.

Тейн покачал головой.

— Ещё целый месяц, Ари. Давай поговорим об этом ближе к делу.

— Хорошо, — легко согласилась она. Не было сомнений, что она уже победила в этом споре.

В то утро я думала, что месяц будет тянуться долго, но жизнь на Асфе вдруг полетела с невиданной прежде скоростью. Магистрат почти ежедневно присылал в поместье Фоули следователей и дознавателей, к которым вскоре присоединились следопыты из Академии. Все газеты писали о таинственном убийстве Рида. Я едва успевала исполнять домашние обязанности, а трижды в неделю по вечерам упражнялась в заклинаниях под руководством Мартейна.

Это было удивительное время. Осенние дни выпадали то тёплыми и солнечными, то ветреными и хмурыми, и настроение в поместье будто бы следовало за ритмом природы. Следствие не нашло никаких оснований для ареста господина Фоули, но не нашло и других подозреваемых в убийстве. Некромант Ниалл надёжно спрятал схваченных подручных Горма. У них с Мартейном был собственный план разоблачения Архимагистра, который требовал подготовки.