«В этом тоже никто не сомневается», — хмыкнула я про себя. Вера доверительно коснулась моей руки.

— Нескоро он теперь женится, вот что. Сам не захочет, да и приличия нужно блюсти. А ты ему нравишься, хоть и невольница.

— Вера, говори уже прямо, что у тебя на уме! — потребовала я, нервничая.

— Сама, что ли, не догадываешься? Пожалела бы ты его, постель согрела. От тебя-то не убудет, а ему, может, на душе станет полегче.

Нет, она не шутила. Вера, простая и прямая, действительно предлагала мне то, о чём я запрещала себе и думать. Она не видела ничего страшного в том, чтобы молоденькая рабыня приласкала своего господина, да, собственно, это было обычным делом в Краю тысячи островов. Многие девушки добивались таким образом особого расположения хозяев, а иногда и свободы.

Проблема была в том, что, во-первых, ко мне и так уже относились по-особенному, а во-вторых, Мартейн наверняка не ожидал от меня подобного поведения. Разве я похожа на обольстительницу? Да и сумею ли я после того, что пережила на корабле капитана Джуса, сделать вид, будто постельные утехи мне по душе? Я помнила лишь острую боль и обжигающий стыд. И я не хотела, чтобы когда-нибудь всё это повторилось вновь.

«А чего же ты хотела прошлым вечером?» — вкрадчиво прозвучало у меня в голове. Я уже вовсю торопилась на место тренировки за оливковой рощей. Мартейн знал, что я найду его, и не стал дожидаться у дома. «Ну-ка признавайся, на что рассчитывала, глупая?» Сердце стучало как сумасшедшее, и я, задыхаясь, перешла с бега на быстрый шаг.

Нельзя было думать про всё это! И ведь как назло — только и думаю, так всегда бывает, если себе запрещать. Вместо того, чтобы сосредоточиться на делах и учёбе, витаю в облаках.

— Выспалась? — осведомился Мартейн, когда я нагнала его в заброшенной части поместья.

Сердится или нет? Как догадаться? Утро было ясным, и в глазах советника Фоули отражалось пронзительно-голубое небо. По осунувшемуся лицу стало понятно, что ночью он не сомкнул глаз. Я остановилась в шаге от него и с ужасом думала о том, как сильно я люблю его. Люблю. Ничего с этим нельзя сделать, никак нельзя изменить. Противные слезы сами подступили к глазам, и уже защипало в носу.

— Да, я поспала, — ответила я, низко склонив голову и стараясь выровнять дыхание.

— Что случилось? — Он коснулся моей щеки, заставил поднять ресницы.

— Я просто, просто… — пробормотала я, встречаясь с ним глазами и не в силах соврать.

Можно ведь было сказать, что я тоскую по Адриане или вспомнила о разлуке с матерью. Так сделала бы любая разумная рабыня.

— Эли, — сказал Мартейн, вглядываясь в моё лицо. — Сейчас мы войдём в эту старую калитку и будем думать только о магии, хорошо? Всё остальное оставим здесь, снаружи, в этой роще.

— Хорошо, — ответила я.

Нам обоим нужно было чуточку забыться, слишком много свалилось на нас в последнее время. Мы дружно взялись расчищать площадку от листвы и веток, наметённых недавним ураганом. Потом я сама расправилась с лужами: собрала тонко разлитую воду в шарики и зашвырнула в заросли крапивы возле сарая. Потом два часа без передышки я тренировалась отбивать летящие в меня молнии, сгустки пламени и сосульки, подчинять непокорный осенний ветерок и разжигать костёр из вымокших насквозь дров.

— Ты тратишь силы зря, сначала нужно удалить из дерева воду! — не выдержал Мартейн, когда я в десятый раз вместо огня получила струйку вонючего дыма.

— Вода слишком уж крепко держится за древесину, я надеялась, что огонь выгонит её прочь!

— Всё-таки тебе не хватает теоретических знаний, — заявил советник, перехватывая мои руки и разворачивая их под правильным углом.

— В Академии сначала изучают теорию?

— По-разному, Эли. Дети из магических семей часто начинают учиться дома. На первых трёх курсах я откровенно скучал, всё казалось слишком лёгким и понятным. Интересно стало только на уроках высшей стихийной магии. Вот там приходилось несладко!

Стиснув зубы, я пыталась по капле вытащить влагу из проклятых поленьев. Да как можно это поджечь, в самом деле! Дураку же понятно, что мокрое дерево не горит. Учитель просто потешается надо мной.

— Ты сейчас лопнешь от усердия! — рассмеялся Мартейн. — Не нужно идти против природы вещей, солнышко сушит дрова постепенно, вот и ты делай то же самое.

Он провёл руками над будущим костром — и большое белое облако пара взвилось в воздух. Потом ещё одно, и ещё. Я не выдержала, бросила искру на высохшую кору. Теперь огонь радостно набросился на дерево, а я почувствовала, как устала от напряжения.

— Я принёс из дома кое-какие учебники, чтобы они всегда были под рукой, — сказал Мартейн и направился к одной из заброшенных построек.

Прежде мы ни разу не заходили в эти ветхие домики, где когда-то располагались мастерские и прочие вспомогательные службы. Я думала, что они намертво заколочены досками, но дверь, в которую поманил меня советник, оказалась приоткрытой.

Внутри было сухо. Крыша сохранилась в целости, как и мутные от пыли окошки, поэтому недавняя непогода не навредила старой мастерской. На одном из верстаков были стопками сложены учебники. В ящике рядышком аккуратными рядками стояли свежие флаконы с эликсирами.

Я взяла одну из книг и раскрыла на первой странице.

«Алтарь Родовой стихии», — гласило заглавие, выведенное причудливой вязью.

Со всеми нашими бедами нам стало совсем не до Алтаря и моего происхождения. Мартейн осторожно закрыл книгу, положив ладони поверх моих рук.

— Позволь, я сам тебе расскажу, Эли.

Я кивнула и отдала ему учебник.

— Асфа необычный остров. Сотни лет назад маги с континента, которым взбрело в голову построить новые жилища на диких островах, решили утвердить свои права на эти земли. Нельзя было, чтобы в прекрасном Краю мог поселиться кто попало. — Он отложил книгу и вновь коснулся меня, проведя кончиками пальцев по плечам.

«Ему просто нравится мой дар», — сказала я себе, чтобы сдержать вновь разгорающиеся чувства.

— Сколько было этих магов?

— Изначально — два десятка, не больше, но после приплыли и другие. Алтарь Родовой стихии расположили в самом сердце Края тысячи островов, на Асфе. И пятьдесят волшебников оставили на нём свои родовые знаки, пролив на камень толику собственной крови. С тех пор каждый маг, который хотел поселиться в заливе Амари, должен был доказать, что является наследником одной из тех первых пятидесяти семей.

— Нужна кровь, но что ещё? — тихо спросила я.

— Кровь и разрешение старшего мага, Архимагистра. Как только кровь прольётся на Алтарь, вспыхнет символ того рода, к которому принадлежит наследник. Или несколько символов, указывающих на родство с предками. — Мартейн снова поймал мой взгляд и не желал отпускать.

— Это опасный инструмент. — Я вдруг почувствовала себя в ловушке, когда советник Фоули заключил меня в кольцо из сомкнутых рук. — Ведь бывают незаконные дети.

— Да, — кивнул он.

— Неужели вы думаете, будто я из таких?..

— Я не думаю, — твёрдо сказал он, — я в этом абсолютно уверен. У тебя слишком сильный дар.

«Это только дар, ничего больше», — успела подумать я.

А потом он притянул меня к себе и поцеловал.

От прикосновения его губ я вздрогнула и, испуганно вскинув ресницы, подалась назад. Мартейн не отпустил меня, ещё крепче сжал в объятиях, возобновляя поцелуй. Со мной это было впервые, и это было гораздо сильнее, чем я себе представляла. Его внезапная нежность таила в себе неистовое пламя, которое могло вспыхнуть и поглотить нас в один миг.

Его губы были ласковыми и горячими, и я с ужасом понимала: не выпустит, даже если я начну вырываться. Но вырываться совсем не хотелось. Я закрыла глаза и ответила ему — взволнованно, нерешительно. Он нащупал шнурок, стягивающий мой хвостик, потянул за шёлковый кончик и взлохматил волосы у меня на затылке, зарываясь в них сильными пальцами. Я обвила шею Тейна руками и прижалась к его груди, отчётливо слыша, как быстро стучит его сердце.