А ведь Хисс оказался ненамного старше меня — и он смог! Рискнув всем, он обрёл новую жизнь. Он больше не был холодным оружием в руке коварного магистра, у него было чувство собственного достоинства, своё мнение и даже… сад, где он чувствовал себя главным. Что было у меня? Пока ничего. Ничего и ожерелье, подаренное доброй хозяйкой. Адриана ведь не могла предположить, что новая рабыня втрескается в её мужа! Она всё ещё доверяла мне.

Я начала с того, что признала правду: я влюблена в советника Фоули. Горячий, порывистый и не желающий терпеть поражений, Мартейн Фоули вызывал у меня чувства, сдержать которые было чрезвычайно трудно. В его присутствии я словно вспыхивала изнутри, начинала непроизвольно волноваться, становилась неуклюжей и теряла способность внятно отвечать на вопросы.

У Мартейна был необыкновенный взгляд. Каждый раз, когда он смотрел на меня, мне казалось, будто меня пронизывают насквозь десятки тоненьких электрических молний. Возможно, это была только игра моего воображения, но я словно чувствовала силу его стихийного дара. Что-то внутри меня отзывалось на его магию, никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Для меня оставалось большой загадкой то, что Адриана была рядом с мужем сдержанна и спокойна. Его дар никак не влиял на призывательницу.

После ссоры из-за секретаря Рида моя хозяйка ночевала только в своей спальне, стараясь лишний раз не показываться советнику Фоули на глаза. Я заметила, что на её столе вновь появился дневник, в который мне довелось заглядывать раньше. Чаще всего он был закрыт и сверху лежало перо, поэтому я не осмеливалась трогать его, но однажды записи Адрианы оказались раскрытыми…

«Смотритель кладбища, Роберт Ниалл, ответил на моё письмо отказом, и я, пожалуй, понимаю его. Моему мужу досталась часть острова, которой владел когда-то его род, поэтому единственный выживший наследник считает, что Мартейн — прихвостень Магистрата. Я не знаю, как доказать Ниаллу, что всё обстоит иначе. Во всяком случае, это точно не тема для писем.

Вот же вредный некромант!

Думаю, придётся встретиться с ним, чтобы лично объяснить, для чего нам понадобился Алтарь Родовой стихии.

Вчера приходил лекарь и подтвердил мои опасения. Я снова жду ребёнка. При одной только мысли, что я могу потерять и его тоже, внутри всё холодеет. Ещё одной потери малыша я не переживу.

Мы с Мартейном решили, что это наша последняя попытка. Он пообещал, что отпустит меня, если снова ничего не выйдет, но в этом не будет необходимости, потому что… я написала выше.

Придётся отложить исследования в сумраке, отложить работу над диссертацией: заклинания отнимают слишком много сил.

Тейн ничего не знает. Я не буду говорить ему, даже если мы помиримся. Он не должен почувствовать: мой дар не позволит ему. Скажу, когда станет заметно. Не сейчас.

А пока скажу только Эли — она не выдаст меня. Милая, честная девочка. Я найду способ добраться до Алтаря и узнать, кто её предки!»

Дрожащими руками я вернула на место брошенное перо и отошла от стола. Милая и честная, да уж! Я чувствовала себя подлой обманщицей. И за то, что прикоснулась к сокровенной тайне хозяйки, и за то, что заглядывалась на её мужа.

При мысли, что ядовитый паук мог укусить не меня, а беременную Адриану, стало совсем дурно. Поделом мне! Паук, что был предупреждением для Мартейна Фоули, был предупреждением и для меня: не лезь куда не следует. Знай своё место. Самое разумное, что я могу сейчас сделать, — пойти к Вилли и попроситься в курятник вместо Веры. Пусть сам придумает, что сказать хозяевам!

Нет, я понимала, что Адриана не отпустит меня работать на ферму. Она не оставит в покое мою кровь. Пойдёт на встречу с некромантом, будет добиваться своего. А Мартейн, узнав о будущем наследнике, воодушевится и кинется ей помогать, попутно продолжая воевать с неодолимым Магистратом. Моя линия жизни — то, о чём говорил змей Хисс, — всегда будет находиться в чужих руках.

Мысли бродили по кругу, как запертая заклятием тень, летающая вдоль ограды поместья Фоули. Так продолжалось до следующего утра.

— Я собираюсь съездить в Бухту радости, — сообщила мне хозяйка, покончив с поздним завтраком. — И хочу, чтобы ты поехала со мной, Эли.

— Это не опасно, госпожа?

Я вспомнила, что именно в этой бухте бросают якорь корабли пиратов и контрабандистов. Неужели Мартейн отпустит туда супругу?

— Тейн выделил целый отряд для моей охраны, хотя я бы справилась и сама! Мне нужно передать пакет для моих друзей в Веллирии.

Адриана всегда была так уравновешенна, в отличие от пышущего жаром и искрящего молниями мужа. Она была уверена в себе и в том, что поступает правильно. Мне следовало бы поучиться у неё, потому что я пребывала в полнейшей растерянности. Меня терзали чувство вины и неопределённость.

В Бухту радости мы приехали в разгар солнечного дня. Это был небольшой портовый посёлок, зажатый двумя поросшими лесом горами и почти незаметный с моря. Утомлённые жарой телохранители разделились: четверо пошли сопровождать Адриану к таверне, где её ждал знакомый капитан, остальные рассыпались по базару. Ко мне приставили дюжего молодца по имени Лас, который только и делал, что озирался по сторонам в поисках напитков и полураздетых девушек.

Конечно, местный рынок очень отдалённо напоминал шикарные торговые ряды Минтты и Луллы, но после нескольких недель, проведённых в тихом поместье, у меня и здесь закружилась голова от впечатлений. Здесь продавали всё вперемешку: оружие и пряности, самоцветы, ткани и шкуры леопардов, зелья и сушёную рыбу. И да, здесь были девушки, которые продавали себя за золотые монеты. Мой провожатый уже раздобыл где-то бутылку холодного эля, а мне указал на фруктовые шарики, замешанные со льдом и сливками.

— Постой-ка здесь, — скомандовал он мне, завидев поодаль знакомого. — Никуда не уходи!

Я послушно встала в тень раскидистого дерева и стала думать, на что потратить несколько мелких монет, которые выдала мне Адриана. Мне жаль было транжирить их на сладости, хотелось купить что-нибудь на память. Маленькую фигурку Нииры из слоновой кости или узорчатый ободок на волосы.

— Хочешь, погадаю, красавица?

Напротив меня стояла ещё не старая женщина с растрёпанными чёрными волосами. Я ещё не успела ничего ответить, как она взяла меня за руку и вздрогнула.

— У тебя дар стихий, детка. Ты можешь разжечь огонь, а можешь укротить шторм, если захочешь.

— Откуда вы знаете? — спросила я, заворожённая её словами.

— Кровь, я чую кровь. Каждый дар пахнет по-своему.

Женщина склонилась ко мне чуть ближе и подцепила на своей груди амулет в виде зеркала.

— Посмотри сюда, девочка. Здесь твоё будущее.

Я не видела ничего, кроме беспорядочно мелькающих в отражении бликов, даже глаза протёрла.

— Но я не вижу… Нужно заплатить, да? — спохватилась я и полезла в карман.

— Пойдём со мной. Сюда, в палатку.

Через мгновение я оказалась под тёмным пологом навеса. Посередине палатки полыхал магический огонь, не причинявший вреда коврам и развешенным повсюду занавескам. Женщина подтолкнула меня вперёд, к креслу, в котором сидел такой же, как и она, черноволосый мужчина, одетый в белоснежную рубаху и тёмные шаровары. Он впился в меня изучающим взглядом, а заметив мой ошейник, удовлетворённо кивнул.

— Кто вы? — прошептала я, всё ещё не в силах опомниться.

— Теперь смотри. — Женщина вновь протянула мне зеркало, и я увидела своё лицо и шею, на которой не было ни завязанного бантом платка, ни ошейника из миралита. — Твоё будущее.

Рука сама собой потянулась к шее — предметы были на месте, но отражение показывало иное.

— Я предлагаю тебе сделку, рабыня, — густым, тягучим голосом проговорил мужчина.

Он был молод, должно быть, гадалка приходилась ему матерью.

— Какую сделку? — еле слышно спросила я.

— Ты поплывёшь со мной. Я знаю одного колдуна, который снимет с тебя ошейник. Ты получишь свободу, а я — эту миралитовую штуку. Она стоит намного дороже, чем ты. Согласна?