— Всё сначала! — скомандовал Рид, сложив руки на груди и расхаживая по краю расчищенной площадки с видом сурового экзаменатора.

Я собрала несколько сухих листочков в кучку и в сотый раз попыталась закружить их заклинанием воздушного вихря. Всё тщетно! Снова до боли напряжённые ладони, которыми я силилась зачерпнуть непослушный воздух, снова заученные с высочайшей точностью движения и слова, произнесённые чётко и с необходимыми паузами. И ничего.

Рид оказался довольно терпеливым учителем, а я — прилежной ученицей. И всё бы хорошо, вот только дар и не думал просыпаться. Я чувствовала себя обманутой. Миралитового ошейника больше не было, и казалось — вот она, магия, Эли, всего лишь шевельни пальцами и скажи секретную формулу, но… Я явственно различала волшебные потоки, ауры других магов и зачарованные предметы, но сама не могла произвести ни единой искры.

— Ещё, Эли! — не сдавался Рид.

— Я не могу, — выдохнула я, бессильно опустив руки. — Разве вы не видите, господин, что всё бесполезно?

— Нет, не вижу, — упрямо заявил он и приблизился ко мне. — Пробуй снова!

Я пожала плечами и принялась повторять заклинание вновь и вновь, но листья как лежали возле моих ног безжизненной кучкой, так и не сдвинулись с места.

— О чём ты думаешь, Эли? — спросил Рид, схватив меня за запястье и заглянув в глаза. — О том, что у тебя ничего не выйдет, потому что ты рабыня, а рабам запрещено применять магию? Или, может, о том, что эти листья прокляты, потому что их принесло с кладбища?

Я невольно улыбнулась. Мы упражнялись в магии в тихом уголке за старым кладбищем, и я, признаться, слегка побаивалась этого мрачного места. Особенно по вечерам, когда между беспорядочно торчащими, покрытыми старым мхом надгробиями сгущался туман и ложились тени. От древних захоронений нас отделяла высокая ограда, но я очень сомневалась, что она могла бы защитить нас от духа или мертвеца, если бы тому вздумалось выбраться из надоевшего склепа.

— Эти листья не прокляты, конечно, просто дар не хочет просыпаться, или его вовсе нет, — сказала я.

Кто знает, может быть, мой сон о застывших в воздухе брызгах воды был не воспоминанием, а обычной детской фантазией?

— Если Адриана говорит, что он есть, значит, он есть, — уверенно заявил секретарь хозяйки. — Всё-таки она магистр теневой магии, а не какая-нибудь скучающая аристократка, гадающая на камешках.

Рид взмахнул рукой — и сухие листочки вихрем взвились в воздушном потоке, закружились весёлой каруселью. Это было самое простое заклинание, которому юных магов обучали ещё в начальной школе, в возрасте десяти лет.

Вслед за листьями в ход пошли мелкие камешки, которые я должна была сдвинуть хотя бы на полдюйма. Фляга и чаша с водой для разучивания магии воды. Тоненькие восковые свечи, зажечь которые смог бы и малыш, если у него в крови есть дар стихийной магии.

— Знаешь, дело может быть не в тебе, а в том, что я неподходящий учитель.

Я изумлённо уставилась на Рида, и он покивал головой.

— Да, да, иногда бывает, что ученик и учитель не подходят друг другу. Из-за разницы в мировоззрении, например, или личной неприязни. Из-за страха или недоверия.

— Но я… простите меня, но я не боюсь вас, господин Рид. И что касается доверия — вы и сами знаете, что невольнице нечего скрывать. Моя жизнь, как и я сама, принадлежит хозяевам поместья. Никаких тайн.

Он усмехнулся, расставляя на дощечке пять свечек — точно по углам вырезанной кинжалом пентаграммы. Не щелчок, а неуловимое движение пальцев заставило крохотные огоньки вспыхнуть в наступающих сумерках.

— Никаких тайн, — задумчиво повторил Рид. — Пожалуй, есть кое-что объединяющее нас.

— Что же?

— Как насчёт неразделённых чувств? — Он бросил на меня короткий взгляд. — Не думай, будто я не вижу, что ты вздыхаешь по советнику Фоули.

— Ну, знаешь! — рассердилась я, на миг даже позабыв, что разговариваю с учителем.

Рид давно уже требовал, чтобы я обращалась к нему по имени, но до этого момента я никак не могла побороть в себе правила, вбитые ещё магистром Гедрисом. Кем бы ни был свободный человек, рабыне подобает обращаться к нему только уважительно, опустив голову. И если с головой и глазами я как-то справилась — мне всё же нужно было смотреть на пассы и движения и повторять за Ридом, — то перейти на «ты» я до сих пор не смела.

— Что, мне удалось разозлить тебя? — продолжал подначивать он. — О чём ты думаешь, когда приносишь Мартейну завтрак в постель?

— В постель я не приношу! — ещё больше возмутилась я.

— Но хотела бы, верно? — расхохотался Рид.

— Ты просто озвучиваешь собственные мечты относительно Адрианы! — выпалила я, прикладывая ладони к вспыхнувшим щекам.

— А теперь, когда ты достаточно рассердилась, попробуй применить магию, — подсказал он.

Надо сказать, я и вправду почувствовала жар в груди. Прошёл уже целый месяц после моего побега с Асфы и счастливого возвращения — и всё это время я тщательно усмиряла разбушевавшиеся чувства. Нас с Адрианой теперь связывала тайна, мы обе знали о её будущем ребёнке, и это помогало мне преодолевать всё, что я испытывала к Мартейну Фоули.

Я прибирала комнату и кабинет советника, подавала ему еду в столовой и складывала его бельё в корзину для стирки, но каждый день и час, когда я соприкасалась с ним или его вещами, я держала в голове: он принадлежит другой. Он законный муж моей хозяйки и скоро станет отцом её дочери. И так, постепенно, неумолимо, моя нечаянная любовь должна была подёрнуться пеплом отчуждения, остыть и забыться. Зачем же Рид напомнил о ней, да ещё и так бесцеремонно?

Сложив руки в магическом жесте, я нащупала в себе вспыхнувшее негодование и хотела обратить его в огонь… но тут поняла, что на меня смотрят, и вскрикнула.

— Господин Рид, это же…

За оградой кладбища стояла высокая худощавая фигура в сером балахоне. Из-под надвинутого на лицо капюшона сияли синеватые огоньки глаз. Мой учитель резко обернулся, но тут же облегчённо махнул рукой.

— Это некромант из рода Ниалл, Эли. Смотритель. Не обращай на него внимания.

Легко сказать! Не обращай внимания на истекающую белёсым туманом фигуру, которая глядит на тебя с древнего кладбища, ага.

— Он живой, — пояснил Рид, чтобы у меня не осталось никаких сомнений.

— Что-то он мало напоминает живого, — с трудом отводя глаза от некроманта, сказала я.

— Ну, знаешь, когда ты годами прогуливаешься среди могил и заброшенных склепов, то, наверное, становишься немного похож на тех, кого охраняешь. На мертвяков. Брррр, не завидую я ему! И, пожалуй, нам пора возвращаться домой.

Мы быстро побросали книги и реквизит в дорожную сумку и отправились по тропинке, ведущей к поместью. Пару раз я оборачивалась, чтобы удостовериться: смотритель кладбища всё глядит и глядит нам вслед.

Мне ещё долго было не по себе. Я вспоминала моменты, когда моей жизни грозила серьёзная опасность — от сильного шторма в детстве до недавнего похищения капитаном Джусом, — но, признаюсь, никогда ещё не испытывала такого ощущения близкой смерти. Уверена, этот некромант давно уже заключил договор с Междумирьем. Неизвестно, сколько ему лет и какая часть его жива. Теперь я понимала, почему госпоже Адриане не удалось договориться с ним об Алтаре Родовой стихии. Такой и слушать не станет никого, кроме разве что Архимагистра.

Распрощавшись с Ридом у ворот поместья, возле которых день и ночь дежурили охранники, я с облегчением выдохнула и поспешила к домику для прислуги. В сумерках я и не заметила советника Фоули, стоящего под раскидистым кустом неподалёку от фонтана.

— Постой-ка, Эли! — окликнул он меня.

— Да, господин. — Я вернулась на несколько шагов и поклонилась Мартейну.

— Прошёл почти месяц от начала твоих занятий с Ридом, а я ещё ни разу не видел результатов этого обучения, — задумчиво сказал он.

— Вы же сами запретили упражняться в поместье, — быстро ответила я, запоздало сообразив, что от волнения снова веду себя невежливо.